Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой

О том, куда будет направлен основной удар неприятеля, надо было предупредить великого московского князя и друзей, живущих на берегах этой красивой речки. И Сафат собирался прямо сегодня после охоты отправить одного из шести оставшихся с ним людей Ибака, но не назад, в Сибирь, а напротив — вперед, хотя бы до Синего Лога, а уж Леваш Копыто найдет, как сообщить нужные вести дальше. Он готовил этого человека три дня и все же никак не решался послать — риск был огромен. Если люди Ахмата схватят гонца и он не выдержит пыток…

Сафат не боялся смерти, но, как человек чести, он должен был выполнить дело, которое ему поручили, — он нужен своему хану Менгли-Гирею и его московскому другу, чтобы раз и навсегда покончить с заклятым врагом обоих.

Как всегда в очень трудных жизненных ситуациях, Сафат мысленно обратился за помощью к Аллаху.

И чудо случилось.

Заяц лежал у подножия холма, сокол победоносно сидел на нем, хан Ахмат подъехал ближе и сразу услышал какой-то шум и крики по ту сторону невысокого, покрытого травой возвышения.

Ему стоило только оглянуться, и всадники охраны рванулись вперед, взлетели на вершину холма и скрылись за ней.

За холмом послышался громкий приказ начальника ханской охраны никому не двигаться, сразу все стихло, и наступила зловещая тишина.

— Шайтан! Что это значит? — спросил сына хан и, обернувшись к Сафату и слугам, сказал:

— Глянем, что там происходит!

Спустившись с противоположной стороны холма, они увидели странную картину.

Около сотни татарских воинов, принадлежащих, судя по одежде, к какому-то отдаленному улусу, увидев впервые в жизни так близко великого хана, спрыгнули с лошадей и упали на колени, упершись лбом в землю, не выпуская тем не менее из рук уздечек, а высокий усатый дикарь, очевидно командовавший ими, стоял, как пораженный громом, не сводя глаз с Ахмата и Азов-Шаха, которые медленно приближались.

В центре круга, образованного этими окруженными ханской охраной людьми, стояла, сгрудившись у нескольких подвод, другая группа людей, судя по одежде, литовцев, а один, большой и бородатый, лежал на земле не шевелясь.

Его-то Сафат узнал сразу.

Всего три месяца назад они вместе проделали путь от самой Москвы до Медведевки и не раз по дороге беседовали. Больше всего Сафат опасался, что Манин, если он жив, очнется и может узнать его, что было бы крайне нежелательно… Сафат быстро перебирал в уме варианты своих действий по предотвращению такой ситуации.

Тем временем они подъехали совсем близко, и Ахмат спросил у сына:

— Неужели эти дикари — наши воины?

— Да, отец.

— Я ведь не велел никому двигаться без моего приказа в эту сторону! Этот усатый болван, он что — командует ими?

— Да, отец, и я его даже знаю!

Азов-Шах, не сходя с коня, наотмашь ударил Азиза нагайкой по лицу, так что сразу выступила кровь, но тот, казалось, даже не заметил этого, благоговейно глядя на Ахмата, будто ему явился сам Аллах.

— На колени перед ханом! — негромко сказал Азов-Шах.

Азиз послушно опустился на колени, не сводя глаз с Ахмата.

— Кто эти люди? — спросил Азов-Шах. — Что тут случилось?

Азиз беззвучно зашевелил губами, как рыба, вынутая из воды.

— О светлейший! — поднял голову татарин с большой черной родинкой на лбу, — Азиз не может говорить! Позволь я скажу. Тот, что лежит, — купец. А это — его охрана. Мы их не трогали. Мы только спросили дорогу. Он показал нам свой товар. Вот! Откуда ни возьмись по траве поползли мгновенно передаваемые из рук в руки расшитые заячьи тулупы и легли у ног Азов-Шаха.

— А с купцом что? — спросил он.

— Не знаю, светлейший, — пожал плечами татарин с родинкой. — Упал и лежит. Может, со страху помер?

И тут Сафат решил рискнуть.

Сейчас! Другого случая может не быть!

— Позволь мне проверить, великий хан, — сказал он Ахмату, спрыгнув с коня. — Я знаю прекрасный способ определить, жив человек или нет. — И, улыбаясь, вынул из-за пояса острый нож.

Он склонился над лежащим Маниным, закрывая его собой от глаз Ахмата.

А в пяти шагах дальше Азов-Шах резко говорил Азизу:

— Я назначил тебя сотником по просьбе моего старого слуги. Но я вижу, что ты полный идиот, Азиз! Вчера было сказано всем — в эту сторону без приказа не двигаться! На литовских землях никого не трогать! Почему оружие людей купца лежит на земле? Кто его с них снял? Почему эти шубы оказались у твоих воинов? Ты нарушил приказ самого хана, Азиз, и ты будешь сурово наказан! Тебя как зовут? — вдруг спросил он татарина с родинкой.

— Латиф! — вскочил тот.

— Назначаю тебя сотником, Латиф!

— Благодарю, светлейший, — ударил лбом в мягкую землю Латиф.

— А ты, Азиз, разжалован и арестован. Чуть позже я распоряжусь твоей судьбой! Под стражу! — скомандовал Азов-Шах, и двое воинов из ханской охраны мгновенно обезоружили Азиза.

Пока происходил этот разговор, к которому было приковано общее внимание, Сафат, склонившись, уколол Манина острием кинжала в шею за ухом. Манин вздрогнул и, открыв глаза, тут же сморщился от боли.

— Ни звука, — шепнул ему Сафат. — Ты меня не знаешь! Я выполняю волю великого князя.

Он помог ему подняться и хлопнул по спине. Потом увидел один из лежащих на траве расшитых тулупов и взял его, разглядывая узор.

Азов-Шах, расправившись с Азизом, подъехал ближе.

— Что с ним? — спросил он у Сафата.

— Будет жить, — сказал Сафат, пряча за пояс нож — Вот тут за ухом, — показал он, — есть одна точка. — Уколешь и смотришь — если человек жив, но без сознания, он обязательно очнется, а если не очнется, значит, уже не жив.

— Скажи, купец, они напали на тебя? — спросил Азов-Шах у Манина.

Манин видел, что Сафат, рассматривая узор на тулупе и как бы восхищаясь им, покачал головой из стороны в сторону.

— Нет, — ответил купец Манин, — мы просто сами испугались, неожиданно увидев большой отряд татар.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Азов-Шах, — можешь собрать свой товар и ступай туда, куда шел, с миром! Мы друзья всем подданным короля Казимира!

— Благодарствую, — поклонился до земли купец Манин.

— Латиф! — скомандовал Азов-Шах, — собери сотню и марш на Оку к остальным силам!

— Какой красивый узор! — восхищенно воскликнул Сафат и показал издали тулуп Ахмату. — Позволь, о великий, я задержусь на минуту, чтобы купить себе этот мастерски расшитый тулуп — я надену его, когда мы с победой будем входить в Москву!

— Ладно, илчи, догонишь! — улыбнулся Ахмат.

Татары возвращались к холму.

У Сафата было несколько минут.

— Слушай внимательно, — сказал он Машину. — Скажи Аннице, чтобы немедля отправила гонца к великому князю от моего имени — он ждет. Пусть передаст, что основные силы соберутся на Угре и будут ждать войско Казимира. Сами приготовьтесь к войне — тех, кто служит Литве, трогать пока не будут, но из Бартеневки, которая на этой стороне Угры, пусть все уходят — московитов они не пожалеют! Если тебе надо будет что-то мне передать — не бойся, езжай как купец прямо в главный лагерь и говори, что везешь товар илчи Сафату — тебя сразу пропустят! И вот еще: скажи Аннице — пусть бережется как следует — сам хан Ахмат хочет ее схватить!