Борис Гучков - Пояс Богородицы

Не автобусом, не поездом,
Пассажиром наяву
Богородицыным Поясом
К дому отчему плыву.

Под Орлом и под Тарусою,
Белый свет завидя лишь,
Ты девчонкой светло – русою
В легком платьице бежишь.

За Каширою, Коломною,
По есенинским краям
Величавою и лонною
Ты известна сыновьям.

За красу твою лучистую
В стародавние века
Богородицей Пречистою
Нарекли тебя, Ока.

Синей влагой родниковою,
Светлой лентой голубой
Огорожена подковою
Вся Московия тобой.

Справа, с борта лебединого,
Знаю, в утреннюю рань
Завтра вновь за Константиново
Завиднеется Рязань.

Как родню, как брата ближнего,
Спросит старый кочегар:
«Ты куда? Небось до Нижнего?» —
«Heт, – скажу, – до Кочемар.

А точнее – до Касимова» —
«Спи, родимый, разбужу…»
Но до вечера до синего
На корме я просижу.

Может быть, на белом катере,
У Мещёры на виду,
О тебе, славянской Матери,
Слово верное найду.

Приветь меня, мой Городец Мещерский!
Храни мой сон до утренней зари!
Ты не скупись —
и, словно в детстве, щедрой,
Удачливой рыбалкой одари.

Стели, как прежде, травные дороги,
Пои водой студёной из ковша,
Лечи мои сомненья и тревоги,
Как лечит мать больного малыша.

В часы разлуки ты всегда на ухо
Одно шептал мне: «Помни! Береги!..»
Я всё сберег для памяти и слуха:
Мерцанье звёзд и крики пустельги…

Всё, что любил, ещё годами молод,
Не сосчитать, не выразить уму.
Ты не скупись —
приветь меня, мой город,
Храни мой сон в родительском дому!

Пой мне песню свою, древний сказочный бор!
Мы не виделись долго, и вот возвратился к тебе я.
Тихо птаха лесная с тобою ведёт разговор,
Ветер в гости к тебе прилетает, ничуть не робея.
Вот он снова, могучий, гуляя вершинами крон,
Напевает мне песню про русскую удаль и очи
Коловрата Евпатия, про людей, уходящих на Дон,
Про пожарищ огни, озарявшие тёмные ночи.
Но с печалинкой песня лишь самую малость; и вот
Неуёмная радость в ней явственно слышится снова.
Может, кто-то совсем по-иному ту песню поймёт,
Но мотивом её будет он, как и я, очарован!
Пой мне песню свою, древний бор золотой!
Мне сосны не найти, что в бору поднимается криво.
Ты меня научи несравненной своей добротой
И по совести жить, и несуетно, и справедливо!

Степных и подмосковных,
В садах и без садов,
Как не любить районных
Российских городов!

Касимов, Муром, Суздаль…
Моя седая Русь.
Её степная удаль,
Её лесная грусть.

С домами пятистенными
И крепостными стенами,
С торговыми рядами
На берегу реки,
С церквами, тихой пристанью
И матерью, что пристально
Куда-то вдаль тревожно
Глядит из-под руки.

Вы потому мне дороги,
Что недруги и вороги,
Мечтавшие в столице
Справлять победный пир,
С мечтой своей расстались,
У ваших стен остались,
Повержены народом,
Который любит мир.

Вас не любить – немыслимо.
Не потому ли мысленно
По улицам мощёным,
Под пенье петухов
Брожу я, с восхищением
Следя за превращением
Обыденных раздумий
В мелодии стихов?..

Приеду – и вновь беспечально и полностью
Отдамся во власть перелесков Мещёры,
Малиновым вечером и звёздною полночью,
И росным рассветом её восхищённый.

И снова наутро, едва лишь за окнами
Забрезжит чуть-чуть, я оденусь попроще,
По тропке, по стёжке лугами заокскими
К озёрам уйду, за дубовую рощу.

Здесь птицы галдят; над протокой, не гордая,
Рябина в цвету, словно красная дева…
Мне жаль, дорогая, что нынче ты в городе.
Какое тебя задержало там дело?

Здесь можно уже и на солнце пожариться.
Прогрелась вода. В поле ягода зреет.
Зову тебя. Жду. Приглашаю: пожалуйста!
Ты не пожалеешь. Решайся скорее!

Разлука с тобою, конечно, мучение.
Но вылечит снова Мещёра от боли.
Она – загляденье мое и смущение,
И сила, и свет негасимой любови.

Ты чем-то с ней схожа, с моею Мещёрою,
Неброской моей стороною лесною,
Быть может, улыбкой, немного смущённою,
А может быть, чем-то не познанным мною…

С юной версты не отринувший чар,
В зрелом, степенном, казалось бы, возрасте,
Я сберегаю в душе и сейчас
Более детскости, нежели взрослости.

Но и за сороковою верстой
Знаю одно за собою доподлинно,
Что не смогу пред земной красотой
Ни богохульничать я и ни подличать.

В росности трав отражается мир
Утра селенья мещерского Чинура.
Пред красотой оробею на миг:
Люди! Ну что ж это вы, неучтивые!

Милая отчина с холодом вьюг!
Ты местночтима, но с зимами, с вёснами
Дороги мне и Поволжье, и Юг.
Все наши отчины равноапостольны.

И за красу мне обидно, когда
Вдруг получаю плохое известие:
Где-то ушла из колодца вода,
Химией рощица напрочь изведена…

Всё-таки верится: буду я прав,
И, по-рязански якая, окая,
С запахом смолки и скошенных трав,
Ты не умолкнешь, отчизна высокая!

На Бáбенку выйду, взойду на Уланову гору,
Где вновь обрету и покой, и господнюю милость.
С душевным волненьем прокатятся спазмы по горлу.
Как всё изменилось! О Боже, как всё изменилось!

Лишь не изменилась Оки голубая подковка.
Стареют дубы, и цветущий безумствует донник.
Направо – мой город, налево – деревня Поповка,
Где есть знаменитой певицы Обуховой домик,

Надежды Андревны с божественным меццо —
сопрано.
Завидуй, поп-дива, учись у неё благородству!
Я завтра, быть может, схожу туда утречком рано,
Я всю, что осталась, с души посдираю коросту.

В заречном тумане громада завода цветмета,
Где в детстве когда-то дубовая роща шумела.
Всё', всё изменилось, лишь лучшая песня не спета,
Которую с детства пропеть моё' сердце хотело.