Борис Гучков - В дом возвратиться свой…

«Я поменял рубли на лари,
Оставил отчие края.
Я путешествую на «Ладе»
По тёплой Грузии, друзья».

Есть странность некая во мне —
Вблизи не замечать колосса,
Но различать в полночной тьме
Далеких звёзд златое просо.

Ты где, звезда, что так мала?
Взгляну на ковш: скажи на милость!
Она всё там же, где была, —
На сгибе ручки приютилась.

Мечтаю в полночь на юру —
Не глупость ли, не наважденье? —
Увидеть чёрную дыру
Или сверхновой нарожденье.

О мирозданье! Хошь не хошь,
А ведь в живых и я не буду…
Лей на меня, небесный ковш,
Июльский зной, зимы остуду.

Лей, Водолей! Недолог путь
От полночи до синей рани.
В последний раз когда-нибудь
В твоей умоюсь Иордани.

Быть лучше всё-таки живым.
Печаль изведать и невзгоды.
Годам межзвёздным, световым
Я предпочту земные годы.

Ведь жизни малые ростки
По Водолея наущенью
Самой природе вопреки
Цветут к январскому крещенью.

Не перестали сниться,
Как пух тополей, легки,
Короткие, как зарница,
Младенческие деньки.

Ещё с мальчишеской спесью
В немыслимой вышине
Летаю по поднебесью
Страны,
не ведомой мне.

А наяву, старея,
Уж я не пру на рожон,
Влачу судьбу Водолея,
Суровой зимой рождён.

Как лето, наш век недолог.
Забочусь по мере сил
О тех, кому вроде дорог,
А может быть, даже мил.

О детство,
лишь ты священно!
Басовой струной звеня,
Январской пурги крещендо
Крестило в ночи меня.

Со вторника до субботы,
С субботы до четверга
Безумные артналёты
Вершила тогда пурга.

С дорог,
до весны распятых,
Позёмок ползли ужи…
В холодных пятидесятых
Вы, снов моих миражи!

На Дону, на Каме,
У речной излучины
Песни с земляками
Напеваю лучшие.

На Оке, на Унже,
На пределах отчин
Все слова – жемчужины,
Все без червоточин.

Золото червонное.
Явно без чернил
Их во время оное
Гений сочинил.

Спят русские реки, закованы льдом.
В них дышится рыбе с великим трудом.

В январскую стужу им трудно самим.
О помощи просит и сом, и налим.

Руби иордань и в крещенские дни,
Коль веруешь, трижды себя окуни,

И рыба за знаки любви и добра
Весною подарит тебе серебра…

На Отчизну спящую,
Крадучись, как мышь,
Как на дочь гулящую,
Что, луна, глядишь?

Знаешь ли, барханами
Пробираясь туч,
Что ты над Тарханами
Свой роняешь луч?

Хищным глазом ястреба
Отчину не жги.
Спит Поляна Ясная
Под напев пурги.

Спят места прекрасные,
Как сама весна:
Мелихово,
Спасское…
Доброго им сна!

Не гляди, высокая,
Словно на погост.
Выпорхнули соколы
Из дворянских гнезд.

Чтимые Россиею
Славы имена,
Лики их красивые
Помнишь ли,
луна?

Их златыми перьями
Летопись велась,
Чтобы с подмастерьями
Связь не порвалась.

Болдино, Мураново…
Беспричинна грусть!
Натиска буранного
Не страшится Русь.

Где-нибудь в обители,
В глубине страны
Дум твоих властители,
Знаю, рождены.

Богу лишь покорная
Спит моя страна,
Средь долины ровныя
Вечно зелена.

Вам Россия – лишь «та страна».
Та. И ни дать ни взять.
Но одна у меня она,
Словно старая мать.

Брать – конечно же не давать.
И ещё как берут!
За подачки родную мать
И отца продадут.

Никого я жить не учу.
Всякий лакей – лакей.
Но, словно попка, яне хочу
Произносить «о'кей!»

Дело конечно же не в словах.
Стих – не поиск врага.
Но в России не билль о правах.
Русский закон – тайга.

Вам, эмиссары чужих земель,
Я скажу, милосерд:
Дома и редька у нас карамель,
Рюмка водки – десерт.

Родная речь… Страдательный залог,
Причастие страдательное… Боже,
В грамматике российской на замок
Людское счастье заперто, похоже!

Века живём страдая, без надежд,
То празднуем, то проклинаем даты.
И есть у нас винительный падеж,
И я не знаю, в чём мы виноваты…

Картав, как ворон с его вечным «кар»,
Одним вином довольствуясь на ужин,
Поэт, он расточал свой дивный дар,
Ни Богу, ни жене уже не нужен.

Бог не пришёл на тризну похорон.
Метели пели памятную мессу.
Бог осерчал, поскольку часто он
Упоминаем к месту и не к месту.

Увы, мертвы с кукушкою часы.
Осиротев, своей не скроют грусти
Синицы, щуки в заводях Терсы
И по-над Волгой потайные грузди…

Во мне должно быть что-нибудь от тигра:
Коварство, злоба и свирепый вид.
Я должен быть жестоким, как Аттила,
Так гороскоп восточный мне велит.

Но всё, увы, не так на самом деле.
Скорей, мне добродушие к лицу.
Обидно: я не дал на той неделе
Достойного отпора подлецу.

На хамство сотоварища и грубость
Я должен был, короче говоря,
Использовать не медля саблезубость,
Загрызть его, пустить ему кровя…

Я отступил постыдно и нелепо.
Бессонницей страдая, в тишине
Всё вопрошал, расстроенный: «О небо,
Хоть что-нибудь от тигра есть во мне?»

Не искусство вязания
И не гитара Визбора —
Пытки, кровь, истязания
Льются из телевизора.

Я, наглядевшись разного
С теледоски иконной,
Как в помраченье разума,
К двери иду балконной.

Да не печаль ты, Боренька,
Очи свои под кепкой!
Нервы поправит скоренько
Дым сигареты крепкой.