Луи Бриньон - ДАрманьяки-2

— Только один человек знал все эти подробности, — король, к которому пришло понимание происходящего,…откинул накидку с головы…Таньги. — Я так и знал, что это ты, мерзавец! — гневно воскликнул король, едва показалось знакомое лицо. — Кто ещё мог быть так дерзок и столь непочтителен ко мне!

— Не так громко, Карл! — предостерег Таньги, усаживаясь в своё любимое кресло возле камина. — Не забывай, что ты болен.

— Ты используешь моё беспомощное положение, Таньги. Перестань надо мной насмехаться или даю слово, я «выздоровею» и ты пожнёшь все плоды моего гнева.

Таньги тяжело вздохнул.

— В такие мгновения ты напоминаешь мне, что являешься истинном сыном своей злобной матушки. Она также не была способна оценить добрую шутку.

— Таньги…

— Опять угроза в голосе. Успокойся, Карл. Я не собираюсь рассказывать всем про твои многочисленные измены королеве, хотя и считаю неправильным и опасным такое отношение к женщине, которая так сильно тебя любит. Похоть- это чувство слишком сильно укоренилось в тебе. Порой она заслоняет собой все иные чувства и принуждает совершать очередную глупость. Тут ничего не поделаешь. Посему ложись и притворяйся дальше. Кстати неплохо было бы слегка припудрить щёки. Следует придать им бледности.

— Зачем ты явился в таком наряде? — тяжело вздыхая, спросил у него король.

— Почувствовал в себе святость!

— Таньги, не смей богохульствовать!

Вместо ответа Таньги поднялся. Он выразительным взглядом указал королю на постель, затем тщательно спрятал лицо под накидкой и направился к двери. За дверью его встретили несколько десятков напряжённых взглядов. Придав голосу глубокую грусть, Таньги негромко прогнусавил:

— Слава Господу, наш добрый король чувствует себя лучше!

Затем на виду у всех подошёл к капитану гвардейцев и тихо, но так чтобы слышали находившиеся рядом с ним придворные, сказал:

— Отправьте гонца к его преосвященству в аббатство Сен-Дени!

Все вокруг издали приглушённые восклицания и заволновались, ибо слова священника могли означать только одно — король умирает!

Таньги не замедлил подтвердить подозрения придворных. С этой целью он придал голосу безысходность и нарочито громко произнёс:

— И отправьте гонца к его величеству Людовику,…я хотел сказать «к его высочеству принцу Людовику». Необходимо чтобы он как можно скорее прибыл в Париж.

Хотя Таньги довольно быстро поправил собственную ошибку, она не могла остаться незамеченной. Снова раздались отчётливые вздохи и приглушённые восклицания. Толпа придворных стала на глазах таять. Таньги не без основания полагал, что они торопятся сообщить новость о болезни короля. Учитывая воображение и чувство собственной значимости, которые были присущи едва ли не каждому во дворце, следовало надеяться на самый лучший исход.

Таньги был вполне удовлетворён итогами своего маленького обмана. Как ему показалось, всё выглядело вполне правдоподобно. Никто не догадался об истинном положении дел. Ретивость же придворных позволит в скором времени всей Франции узнать о болезни короля. Этот вывод позволил ему с лёгким сердцем покинуть дворец. Прежде чем отправиться в путь, Таньги переоделся в обычную одежду, зашёл к садовнику и, убедившись в том, что к тому никто не наведывался, прихватил отравленный букет цветов, который был тщательно завёрнут в плотную материю и, взяв лошадь, отправился верхом на улицу Фев. Очень скоро он достиг рынка Палюс. Здесь он несколько задержался. Дорога была запружена повозками, доверху уложенными мешками. Вокруг них сновали торговцы и прикрикивали на своих работников, которые по их глубокому убеждению не слишком рьяно выполняли свои обязанности. Таньги терпеливо дождался, когда освободилось достаточно места, для того чтобы он мог проехать. Едва это произошло, как он отправился далее. А вот и знаменитая улица Фев. Таньги пересёк всю улицу. В самом конце улицы с левой стороны показалось ответвление. В том ответвлении скрывался маленький проулок с несколькими полуразвалившимися домами. Возле одного из них Таньги остановился. Он привязал лошадь и, не преминув захватить с собой букет, вошёл внутрь. Полутёмный коридор был полон всякого скарба. Ко всему прочему слух Таньги резанула отборная брань. Неопределённо покачав головой, он направился к серой лестнице и стал взбираться наверх. Тот, кто был ему нужен, жил на самом чердаке в маленькой комнатке. Скрип ступенек возвестил о приходе Таньги ещё раньше, чем он сам показался возле неприметной низенькой двери. Оттуда появился маленький, убеленный сединами, араб в восточном халате. На ногах у него были тапочки с загнутыми носами. «Всё как обычно, — подумал Таньги, отслеживая его поклон».

— Добро пожаловать, господин! — голос араба был мягкий.

— Рад видеть тебя, Хасамдад! — тепло приветствовал хозяина в свою очередь Таньги.

Тот снова поклонился и сделал приглашающий жест рукой. Таньги не замедлили войти в комнату. Здесь царил тот же беспорядок что и всегда. Везде стояли чаши и кувшины. Один господь знал, для чего они нужны арабу. Таньги не стал затягивать разговор. Он протянул букет Хасамдаду и негромко проронил:

— Мне необходимо знать, чем именно отравлены эти цветы, и каковыми могут быть симптомы отравленного ими человека!

Не говоря ни слова, араб бережно забрал свёрток у Таньги. Он тут же нашёл свободное место на столе и, уложив его на нём, стал медленно разворачивать. Таньги встал от него справа и внимательно следил за всеми действиями. Он увидел, как араб развернул свёрток, а затем, нагнувшись к цветам, начал принюхиваться. Прошло совсем мало времени, когда араб выпрямился и, устремив на Таньги уверенный взгляд, с такой же уверенностью заговорил:

— Господин, это «цветочный» яд. Основой этого состава служат корни «Белены». Он не может убить человека. Этот яд не опасен для жизни.

Таньги не ожидал услышать подобные слова. Он некоторое время изумлённо смотрел на араба, а потом только и смог что спросить:

— Ты уверен?

— Господин сомневается в моих знаниях?

— Нет, Хасамдад. Просто…чёрт, тогда я вообще ничего не понимаю, — последние слова Таньги пробормотал едва слышно, но араб их всё же услышал.

— Не так всё просто, господин, — с задумчивым видом произнёс араб.

— Что ты имеешь в виду? — Таньги насторожился.

— Сам по себе яд не опасен, но…этот состав может быть очень коварным. Достаточно несколько часов подряд вдыхать пары и у человека начинается головокружение, тошнота, бред. Он даже может впасть в кратковременное безумие. Цветочный яд действует в некотором роде как семена мака. Однако такое состояние длится не более двух- трёх дней. Именно в этом и заключена главная опасность.