Амеде Ашар - Королевская охота

— Наконец-то! — воскликнул отшельник. — Я уж думал было, что вы не поправитесь, прости меня, Господи!

— Где я? — ещё не до конца очнувшись, спросил Эктор.

— В башне на горе Ванту.

Эктор уныло опустил голову на подушку. Ему пришлось пролежать в постели ещё неделю, пока смог, наконец, подняться.

— Мой юный друг, — обратился к нему брат Иоанн, — поблагодарите Биско! Вначале он чуть не отрубил вам голову — но не отрубил же! А теперь он спас вам жизнь.

— Мне? — удивленно переспросил Эктор.

— Вам, именно вам. У вас в жилах не кровь, а ртуть. Трижды вы пытались выброситься из окна, и трижды он укладывал вас силой в постель. И чего это вы так полюбили путешествия в воздухе?

Эктор дружески улыбнулся Биско.

— Ну вот, теперь видно, что наш больной выздоровел! — вскричал брат Иоанн. — Беги-ка, приятель, — обратился он к Биско, — в подвал за лучшим вином. Да не забудь прихватить, среди прочих, большую бутылку, которую мы взяли у дворецкого его высокопреосвященства. Да, кстати, как вы все-таки насчет моих предложений? Вы подумали?

— Да.

— И что же?

— Я их принимаю.

Брат Иоанн захлопал в ладоши, как младенец.

— Вот это-то и есть подлинный ум! Я сразу заподозрил, что предрассудки для вас — не слишком большое препятствие.

И опорожнив стакан вина, предназначавшегося когда-то его высокопреосвященству господину епископу города Э., он добавил:

— Биско, жертвую своей долей в очередной добыче. И еще: хочу, чтобы сегодня у нас был большой праздник.

Вскоре послышались радостные возгласы братии, услышавшей радостную весть от Биско.

— То мои молодцы беснуются, — заметил брат Иоанн, — мы же от них не отстанем, если Бог даст нам силы. А он, конечно, даст.

— Он не может нам в этом отказать. — Эктор постепенно входил в роль желающего приобрести доверие хозяина пустыни.

— Вы не поверите, — заявил брат Иоанн, — как я рад вашему решению. Вы сами будете благодарить меня за настойчивость.

— Уверен в этом.

— Постепенно мы разбогатеем и на отдыхе будем переводить моих любимых поэтов.

— Признаюсь, я не очень силен в латыни.

— Ничего, я посвящу вас в тайны этого языка. А как хорошо читать эклоги в тени тополей! С моими товарищами не поговоришь на такие темы. Кстати, я думаю подучить вас также греческому языку.

— Греческому?

— Да, чтобы сравнить Гомера с Пиндаром.

Брат Иоанн продолжал свои рассуждения в этом направлении. В результате Эктор понял, что никогда ещё прежде афинские философы, мечтавшие на берегу Эгейского моря, мудрецы-ученые, рассуждавшие в священной тени оливковых рощ, и эпикурейцы, дремавшие на берегах Наксоса, не жили так счастливо под благосклонным оком бессмертных богов, как теперь им предстояло в Академии на горе Ванту.

Постепенно Эктор приходил в себя, набирая силы. Ему даже вернули оружие, хотя и не лишали удовольствия находиться под пристальным оком парочки товарищей.

Однажды брат Иоанн объявил Эктору, с которым после болезни окончательно подружился, что вечером предполагается осуществление прибыльного дельца.

— Вы отправитесь с нами, — прибавил он.

— Хорошо. — Сердце Эктора забилось, как у птицы.

— Будьте готовы.

— Это нетрудно. Раз вы беретесь за дело, не сомневаюсь, что оно будет прибыльно. Но будет ли оно безопасно?

— Фу, какая ерунда! Мы просто попросим владельца замка Бонненваль поделиться арендной платой, которую он сегодня получит. Ну, немножко шума, вот и все…Но к чему этот вопрос?

— Просто я разрядил сегодня утром свое ружье в коршуна, и если надо, заряжу его снова.

На дело отправились в десять. Эктор решился, во что бы то ни стало, вернуть себе свободу.

В конце мая ночи стояли короткие и ясные. Брат Иоанн был необыкновенно весел.

— Раз уж вы впервые выступаете в поход, — говорил он, — я хочу дать вам возможность остановить какую-нибудь карету. Надо только, чтобы она нам повстречалась.

Минуту спустя он продолжал:

— Не кажется ли вам, что мы похожи на фессалийских пастухов, отправляющихся на поиски своих потерявшихся овец? Или лучше, не подобны ли мы спартанцам, собирающимся на пифийские игры оспаривать награды в метании диска и дротиков?

Эктор с деланным весельем отвечал на эти красноречивые рассуждения и нетерпеливо ждал, когда же наступит возможность побега.

Между тем, вследствие хорошего ужина и любви к болтовне, на рассвете компания заметила, что заблудилась. Возвращаться к замку Бонненваль и нападать на него днем было безрассудно. Нашли убежище в соседнем лесу. Рядом шла дорога, где можно было и поохотиться на проезжающих.

Выставив часовых, все улеглись спать. Эктор, притворившись спящим, вскоре открыл глаза и, не поворачивая головы, осмотрелся. Отовсюду слышалось храпение спящих. Привстав, он зарядил ружье и пополз на коленях среди лежавших бандитов.

В конце наскоро разбитого лагеря спал брат Иоанн. Вид у него был такой же беззаботный, как у древнего фавна, застигнутого сном в засаде на нимфу.

Эктор остановился, взглянул на отшельника и улыбнулся:

»— Вот сон праведника», — подумал он. И поспешно черкнув на клочке бумаги несколько слов, приколол его к ветке одного из кустов, вслед за чем отправился в путь.

Сделав несколько шагов, он заметил одного из двух часовых, сидевшего, прислонясь к дереву. Сначала он было принял все меры предосторожности вплоть до того, что положил руку на взведенный курок. Присмотревшись, заметил однако, что Биско (это был именно он) пребывает в полной неподвижности. Вскоре стало ясно, что сей храбрый сторож последовал примеру своего предводителя.

Поблагодарив Бога, что ему не пришлось стрелять в Биско, Эктор наконец встал на ноги и побежал через лес к дороге.

Пройдя шагов пятьсот по направлению к Карпантра, Эктор увидел, что его настигает карета. Он повернул и бросился навстречу, прося остановиться. Однако кучер, не ожидавший встретиться на дороге с вооруженным человеком, принялся отчаянно настегивать лошадей.

Но лошади задергались на месте, вставая на дыбы и кидаясь то вправо, то влево. В результате карета вполне могла опрокинуться.

Между тем Эктор не переставал кричать, а кучер — хлестать. Когда же бедняга увидел вооруженного незнакомца возле самой кареты, он вручил свою душу Господу и выпустил кнут из рук.

Все это разбудило господина, дремавшего внутри кареты. Он высунулся и стал всматриваться в происходящее. То же проделала и маленькая девочка, с той лишь разницей, что ей пришлось вскарабкаться на подушки, чтобы что-то увидеть.

Эктор воспользовался тем, что кучер успокоился, а лошади остановились, и подошел к дверце. Сняв шляпу и раскланявшись, он произнес: