Кейт Мосс - Святилище

Люди сзади не отставали.

Анатоль ощутил укол страха. Рука сама полезла в карман, нашаривая что-нибудь, что могло бы сойти за оружие, но не нащупала ничего пригодного для самозащиты.

Он пошел еще быстрее, противясь желанию пуститься бегом. Лучше высоко держать голову. Притворяться, что все в порядке. И надеяться, что он окажется на той стороне, на глазах свидетелей, прежде чем они успеют нанести удар.

Но за его спиной уже бежали. Отражение мелькнуло в витрине гравера Стерна, вспыхнул свет, и Анатоль развернулся в последний момент, отбив удар кулака, направленный в голову. Он все-таки получил удар в левый глаз, но не в полную силу, и сам успел ответить. На атакующем была плоская шерстяная кепка, а черный платок закрывал большую часть лица. Он охнул, однако в тот же миг Анатоль почувствовал, как кто-то сзади крепко схватил его за локти, лишив возможности защищаться. Тут же удар в живот вышиб из него дух, а потом удары посыпались в лицо, слева, справа, словно на боксерском ринге, — град ударов, от которых голова у него бессильно моталась, а боль отзывалась во всем теле.

Он чувствовал, что из-под века стекает струйка крови, но все же пока еще умудрялся изворачиваться, избегая худшего. У того, кто его держал, лицо тоже было замотано шарфом, но голова оставалась непокрытой. Голую кожу черепа усыпали яркие красные волдыри. Анатоль подтянул колено и с силой лягнул врага по бедру. Хватка на мгновение ослабла, и Анатоль сумел сгрести противника за ворот и, обретя точку опоры, толчком отправить его на угловатую колонну в дверном проеме.

Анатоль рвался вперед, в расчете своим весом отбросить нападающих, но тут же получил от первого скользящий удар в левый висок. Падая на колени, он развернулся и сильно ударил врага по ребрам, впрочем, не причинив тому большого ущерба.

Анатоль почувствовал, как сцепленные кулаки мужчины обрушились ему на затылок. Мощный удар сбил его с ног, а последовавший немедленно пинок стальным носком башмака заставил растянуться на земле. Он закрыл руками затылок и подтянул колени к подбородку в попытке защитить самые уязвимые места. Получая удар за ударом — по ребрам, по почкам, по плечам, — он впервые осознал, что избиение может и не прекратиться.

— Эй!

В темном конце пассажа, кажется, забрезжил свет.

— Эй вы! Что происходит?

Время на миг остановилось. Один из нападающих обдал ухо Анатоля горячим дыханием, прошептав:

— Первый урок.

Потом по его избитому телу зашарили чьи-то руки, пальцы втиснулись в жилетный кармашек, короткий рывок — и отцовские часы сорваны с цепочки.

Анатоль наконец обрел голос.

— Сюда, сюда!

Последний пинок заставил его сложиться от боли. Двое метнулись в сторону, побежали, а с другой стороны приближался качающийся в руке ночного сторожа фонарь.

— Сюда, — снова позвал Анатоль.

Он услышал шаркающие шаги, потом звякнуло стекло и сторож, поставив фонарь наземь, подслеповато уставился на него.

— Мсье, что с вами случилось?

Анатоль подтянулся, сел, позволив старику поддержать его.

— Я в порядке, — выговорил он, тяжело переводя дыхание. Приложил ладонь к глазам, и пальцы окрасились красным.

— Хорошо же вас избили!

— Пустяки, — настаивал Анатоль. — Царапина.

— Мсье, вас ограбили?

Анатоль ответил не сразу. Глубоко вздохнув, он протянул сторожу руку, чтобы тот помог ему подняться. Боль ударила в спину и в ноги. Он пошатнулся, но удержал равновесие и встал ровно. Осмотрел свои ладони, перевернул их. Костяшки были разбиты в кровь, а ладони покраснели от крови из разбитой брови. Он чувствовал, как саднит разбитая лодыжка, о которую терлась ткань брюк.

Минуту Анатоль приходил в себя, потом стал оправлять одежду.

— Много они взяли, мсье?

Похлопав по карманам, он с удивлением убедился, что бумажник, книжка и портсигар на месте.

— Кажется, только карманные часы, — сказал он. Собственные слова слышались ему будто издалека, в то время как до него постепенно доходило, что произошло на самом деле. Это не случайное ограбление. Да и вовсе не ограбление, а урок, как сказал тот мужчина.

Выбросив из головы эту мысль, Анатоль достал банкноту и вложил в желтые от табака старческие пальцы.

— Благодарю за помощь, мой друг.

Сторож взглянул и расплылся в улыбке.

— Вы так щедры, мсье.

— Только не стоит никому об этом рассказывать, ладно? А теперь, если вы найдете мне извозчика…

Старик тронул пальцами шляпу.

— Как скажете, мсье.

Леони проснулась как от толчка, ничего еще не соображая.

Она не сразу вспомнила, почему сидит в гостиной, забившись в кресло, завернутая в шерстяное покрывало. Потом ее взгляд упал на разорванное вечернее платье, и все вспомнилось. Разгром в Пале Гарнье, поздний ужин с Анатолем. Ночная колыбельная Ашиля. Она взглянула на севрские часы над камином.

Четверть шестого.

Леони продрогла насквозь, ее мутило. Она выскользнула в переднюю и прошла по коридору, отметив, что дверь к Анатолю уже закрыта. Это ее утешило.

Ее спальня была в самом конце. Уютная комнатка, самая маленькая в квартире, зато очень мило обставленная и отделанная в розовых и голубых тонах. Кровать, шкаф, комод, умывальник с керамическим голубым кувшином и тазиком, туалетный столик и маленькая мягкая банкетка на львиных лапах.

Леони спустила на пол превратившееся в тряпку вечернее платье и развязала нижнюю юбку. Кружевной подол стал серым от грязи и порвался в нескольких местах. Служанке придется над ним немало потрудиться. Леони неловкими пальцами развязывала шнурки и расстегивала крючки корсета, пока не сумела вывернуться из него и сбросить на стул. Плеснула в лицо оставшейся с вечера водой, холодной как лед, накинула ночную рубашку и нырнула под одеяло.

Через несколько часов ее разбудили шаги слуг.

Почувствовав голод, Леони быстро вскочила, сама отдернула занавески и заколола шторы. Дневной свет наполнил бесцветный мир жизнью. После волнений вчерашнего вечера Леони с удивлением смотрела на оставшиеся неизменными виды Парижа за окном. Расчесывая волосы щеткой, она рассматривала себя в зеркале, отыскивая следы ночного приключения. К ее разочарованию, следов не обнаружилось.

Собравшись к завтраку, она надела поверх белой бумазейной ночной рубашки тяжелый халат из синей парчи, завязала пояс пышным двойным бантом и вышла в коридор. Из гостиной навстречу ей устремился аромат свежего кофе. На пороге Леони остановилась как вкопанная. И Анатоль, и маман уже сидели за столом. Куда чаще Леони приходилось завтракать в одиночестве.

Туалет матери даже в такой ранний час был безупречным. Темные волосы Маргарита искусно уложила и не забыла припудрить шею и щеки. Она сидела спиной к окну, но беспощадный утренний свет выявил тончайшие морщинки вокруг глаз и в уголках губ. Леони заметила на ней новый пеньюар — розовый шелк с желтым бантом — и вздохнула. Надо полагать, очередной подарок этого надутого Дюпона.