Александр Тестов - Последняя битва

Во дворе горело множество факелов, сновали воины, с деловитой суетой сносившие добычу в одно место.

– Кятла, – херсир первым заметил выборника, – займись воротами. Их надо залатать!

– Какими? – утирая забрызганную кровью щеку, спросил вепс.

– Этими! – Сигурд указал на ворота детинца.

Хотя пробежка за беглянками по улицам вражеского града не принесла неожиданностей в виде внезапных нападений горожан, но Сигурд решил перестраховаться.

– Эйнар, баб в терем!

Десятник хищно сверкнул глазами.

– Стереги как свою мать! И чтобы не смел! Ты меня понял?!

Эйнар подавил огонь в глазах.

– Понял.

– Ульф!

Молодой шустрый десятник оглянулся и, узрев начальство, спешно подошел.

– Ульф, собери всех десятников!

Сигурд покрутился на месте. «Так, все так, – мыслил херсир, оглядывая суету во дворе, – хорошо хоть ничего не запалили…» При штурме и впрямь обошлось без поджогов, чему нельзя было не порадоваться. Ожидание длилось недолго…

– Так, все тут? – херсир заметил приближающихся десятников. Только двоих. – А где Свейн?

– А вон, – подойдя, пробасил Магнус, – в конюшне… кончается уже…

– Жаль… – херсир продрался сквозь бороду, почесал подбородок. – А Ингвальд?

– Убит, – выдохнул Ульф. – Я видел…

«Ульф, Магнус… Эйнар с бабами в тереме и Кятла у ворот», – в уме пересчитал херсир своих десятников.

– Один примет их! Теперь о деле… – Сигурд снял шлем. – Из детинца ни ногой. Будем удерживать его. С градом разберемся поутру…

– Так там ворота без присмотра, – подал голос Ульф.

– Пусть меря проваливают, – ответил херсир, поняв, куда клонит десятник, – если захотят. Раненых перенесите в терем. А трупы… Всех наших вон туда, к сараю! А этих – туда! Дозоры на стены поставьте и следите в оба.

– Я видел Эйнара, с ним…

– Да, – подтвердил херсир, кивнув Ульфу. – Похоже это княжна и княгиня…

– У нас есть яшники, – Магнус отрешенно махнул рукой, – что с ними делать?

– Заприте где-нибудь.

– Там один сильно ругается… грозится ярлом своим. В тереме мы его взяли.

– Ругается, говоришь?

– Ага…

– А ну давайте сюда – посмотрим, что за птица.

Пленного живо доставили пред ясные очи херсира.

– Так-так-так… – Сигурд оглядел седовласого и в меру упитанного мужчину. Приметил херсир и его одежды, хоть и рваные, но простому воину такие носить не с руки.

– Кто такой? – спросил Сигурд по-словенски.

– Нат эю… пряги…

– Ага, не понимаешь, стало быть. А так?! – херсир заехал пленнику в ухо.

Мужик, широко растопырив руки (благо были не связаны), плюхнулся на снег.

– Повторяю вопрос – кто такой?!

Магнус дернул пленника и поставил на ноги.

– Нат эю…

Сигурд демонстративно отвел руку назад для удара – бац в другое ухо. На этот раз меря устоял.

– Дохола нат! Ерк… тьфу!

– Значит, будем кобениться, – херсир рывком извлек нож, шагнул вперед.

– Ну?! Кто такой?!

– Нямь ерькэ… тьфу!

Сигурд сунул острие ножа мужику в нос и резко рванул, располосовав правую ноздрю. Процедура не смертельная, но весьма болезненная. Да и кровища опять же…

– Ну?! Будешь говорить?!

– Уриста, – закрыв глаза и схватившись за нос, выпалил мужик.

– Ну вот, видишь. Рад, что мы нашли общий язык. А?

Уриста усиленно закивал головой, при этом подвывая, как раненый зверь.

– Не блажи! Тихо! А то вообще нос оттяпаю. Тебя в тереме взяли?

Уриста кивнул.

– Чего там делал?

– Нимоякке приказал стеречь терем…

– Ты что, воевода, что ли?

– Нет. Уй.

– Какой еще на хрен уй? – не понял Сигурд, хотя что-то знакомое было. – А-а-а, – он хлопнул себя по лбу и рассмеялся, – уй [51]– понятно. Давай дальше. Ну? Кого стерег?

– Вторуша, княгиня наша… с дочкой Млавой…

– Что еще? Казна Нимояккина где? Ну?! – херсир вскинул нож.

– Там, там, – Уриста поспешно закивал на терем, – в погребе… там все.

– Вот и хорошо. Магнус, забирай этого… Пусть покажет, где погреб, – Сигурд развернулся, чтобы уйти. – Если что, я в тереме.

Сигурд влетел по лестнице как стрела… да хуже, как пуля, хоть и не ведали еще о пулях в этом веке. Ух, как его распирало! Сердце подпрыгнуло и застучало сильнее. Победа! Он это сделал. Тротва полностью в его руках. Ну почти… «Вот только бы дождаться рассвета, – думал херсир про себя, – а там уже…» То, что в Тротве осталось достаточно народу, чтобы организовать хоть какое-то сопротивление, Сигурд не верил. Так, по мелочи… не отважатся. Вся дружина полегла в детинце и на стенах у ворот. Осталось только на семечки…

Херсир прошел в большой зал. Эйнар расстарался. На столах горело все, что могло гореть. И свечи, и лучины, и несколько глиняных светильников. Светло. Сам десятник восседал на широком стуле со спинкой и чего-то грыз, а дамы сидели на лавке вдоль стены. Капюшоны с их лиц были скинуты. И херсир мог в полной мере оценить пленниц.

– Так ты и есть Вторуша – жена Нимоякке? – спросил херсир.

Княгиня гордо вскинула голову и сверкнула зелеными очами.

– Да пошел ты…

При ярком свете он смог полностью оценить ее красоту. Статная, хорошо сложенная княгиня была еще молода. Навскидку ей можно было дать не более двадцати двух… ну двадцати трех лет.

– Ой, как нехорошо… – сокрушился военноначальник викингов, – княгиня, а ругаешься как дворовая девка.

– Ты не достоин большего. Шавка!

В душе дернулся демон, но Сигурд оборвал в себе желание… не пристало воину бить женщин. Тем более красивых.

– А это, стало быть, у нас Млава. Так-так… хорошо.

Млава вздрогнула и прижалась к матери. Девчонка была очень похожа на мать. Абсолютно славянская внешность, и ни намека на вепсского папашу. Русые косички, зеленые глаза, длинные ресницы, белая кожа…

– Мой муж убьет тебя! – выплюнула Вторуша и презрительно сощурила глаза.

– Ой ли? – Сигурд сделал совершенно равнодушное лицо. – Это ему придется крепко постараться.

Жующий за столом Эйнар ехидно хмыкнул.

– Вот погоди уже! – женщина погрозила кулаком. – Прознает еще мой батюшка….

– Та-а-ак, – протянул Сигурд, – а кто у нас батюшка?

– Новгородский князь Гостомысл, – как приговор произнесла княгиня.

– Ба!

Десятник аж перестал жевать и медленно оторвался с седалища, привстал.

– Ого…

Вторуша злобно фыркнула и отвернула голову. Дочка еще крепче прижалась к матери.

– Княгиня, ты мне тут давай не фыркай! – произнес херсир ледяным тоном. – Никто вас не обидит, клянусь Одином.

– Дяденька… куда вы нас? – неожиданно спросила Млава. Ее детский голосок прозвучал едва слышно.

– Вам нечего бояться. Гостомысл выкупит вас, и поедете в Новгород.