Юлия Голубева - Рим. Цена величия

Ранним утром Калигула первым заметил огонь остийского маяка. Он так и не смог заснуть и всю ночь простоял на палубе под пронизывающими порывами ветра. Он не чувствовал холода, думая только об измене своей жены. Сотни раз ему представлялось, как Макрон ласкает совершенное тело Клавдиллы, с неистовством овладевает им, а она с любовью смотрит на него и счастливо улыбается. Сердце Калигулы то замирало, то резко падало вниз, охваченное страшными предчувствиями. Он взывал к Юпитеру, чтоб все это оказалось ложью и злой шуткой проклятой Друзиллы! Клялся именем Марса Мстителя, что жестко покарает изменницу!

Лишь воспоминания далекого детства успокаивали его. Перед ним возникала маленькая Юния в коротенькой тунике, вся окутанная сияющим мерцанием светильников в храме Астарты в далекой Антиохии. Звонко звучали слова клятвы в вечной любви и верности. Она оба сдержали ее, пронеся память сквозь долгие годы разлуки. Но неужели сейчас…

Ливилла! Значит, от нее все стало известно Друзилле, но коварная знала, что Гай поверит не ей. Ливилла с детства отличалась мягким нравом и никогда не лгала после глупого происшествия. Как-то раз в момент бабкиных нравоучений разразилась неожиданная бурная гроза, и бабка Антония не преминула припугнуть внучку гневом бога-громовержца. С тех пор дикий страх перед ложью навеки поселился в душе Ливиллы. Если ее хорошенько припугнуть, она выложит все, что ей известно!

Несмотря на раннее утро в остийской гавани царила обычная суета. Корабль встал рядом с другим, который готовился к отплытию. Деловито сновали моряки, щелкал кнут надсмотрщика, подгоняя нерасторопных рабов, рассаживавшихся на весла. Гай бездумно созерцал это зрелище, нетерпеливо ожидая, когда сбросят на берег деревянный настил. Взгляд его неожиданно упал на роскошные носилки, остановившиеся около отплывающего судна. Рабы быстро подставили подножки, из носилок вышел высокий молодой человек и подал руку спускающейся девушке в изумрудной палле. Она подняла голову, и Гай замер от удивления. Ливилла!

Растолкав рабов, устанавливающих настил, он сбежал вниз на берег, с трудом удерживая равновесие на шаткой поверхности.

Виниций бережно держал жену под руку и что-то разъяснял ей, указывая на различные суда. Калигула налетел на них как вихрь, бесцеремонно оттолкнул в сторону Марка, схватил Ливиллу за плечи и затряс ее с такой с силой, что с ее волос упал капюшон и лопнула золотая фибула на палле.

– Ты все знаешь, сестра! Признайся, что моя жена неверна мне! – выкрикивал он, как безумный.

Ливилла страшно испугалась и громко закричала, пытаясь вырваться из сжимавших ее тисков. Опомнившийся Виниций попытался оттащить безумца с перекошенным от ярости лицом, в котором он, к своему изумлению, узнал Калигулу. Но Гай, размахнувшись, сильно ударил его кулаком в лицо, и Марк упал под ноги столпившимся зевакам, зажимая рукой окровавленный нос. Ему помогли подняться, и он, как лев, вновь кинулся на помощь жене. Но с грузным Калигулой было не так-то просто совладать. Ярость придала ему силу, достойную Геркулеса. И Виниций, и его рабы, пришедшие на выручку, были отброшены мощными ударами на несколько шагов в толпу, пока другой рукой Гай выворачивал кисть визжащей от ужаса и боли сестре и кричал:

– Лучше сознавайся, что поделывает моя жена в Риме в мое отсутствие?! Я убью ее и тебя, как сообщницу!

Неизвестно, чем бы закончилось это побоище, если б кто-то из зрителей не выплеснул на обезумевшего Калигулу ведро с водой. Это сразу привело его в чувство, он закрыл мокрое лицо руками, расплакался и сполз под ноги Ливилле.

– Скажи мне все, сестра, – уже тише повторил он, – иначе я сойду с ума. Я так сильно люблю ее! Неужели правда то, что написала Друзилла?

Добрая Ливилла, еще бледная от испуга, попыталась было поднять его, но сама без сил села рядом на камни и обняла продолжающего рыдать Калигулу.

– Успокойся, брат, успокойся! – зашептала она ему в ухо. – Мы и так привлекли много внимания. Мы с Виницием ехали к тебе на Капри. Я и не догадывалась, что Друзилла могла опередить нас. Она совсем сошла с ума после смерти Фабия. Это все неправда, что она пишет. Они тут такое затеяли! Я тебе все расскажу! Надо вернуться в Рим. Поедем с нами! О Юнона, на кого ты похож!

Гай крепко обнял ее, и они с трудом поднялись, хрупкая Ливилла склонилась под тяжестью мощного тела брата. Виниций кинулся к ним, забыв, что кровь продолжает капать из перебитого носа, но Ливилла, быстро обернувшись, махнула рукой, и он верно истолковал этот жест. Отдав несколько приказаний рабам, Марк вскочил на коня Калигулы, которого подвели рабы, и умчался. Он спешил предупредить Клавдиллу и, подставив разгоряченное лицо ветру, обдумывал план спасения подруги жены.

Он опередил их почти на полдня, ворвавшись через Раудускуланские ворота на многолюдные римские улицы. Хлыст помог ему освободить дорогу к Палатину, и уже через час он, грязный, с опухшим от удара лицом, требовал у Кассия Хереи пропустить его в покои к Клавдилле. Херея с трудом узнал Марка Виниция, знатного патриция, в таком жутком виде, но сразу пропустил, сообразив, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Клавдилла пришла в ужас, увидев, в каком состоянии находится Виниций. Под глазами красовались огромные синяки, тога была порвана и заляпана кровью. Ей не потребовалось долгих объяснений, чтобы понять, как поступить в этой ситуации. Но прежде чем предпринять шаги к собственному спасению, она позаботилась о Марке: позвала рабов, велела вымыть его, переодеть и предоставить носилки, чтобы доехать до дома.

Когда Виниций уехал, получив в благодарность за помощь большую золотую чашу с рубинами, она прошла в таблиний и принялась черкать стилем по навощенным табличкам. Несколько раз она стирала написанное, прежде чем раб унес законченное послание в дом Макрона на Эсквилин.

Никогда еще Ливилла не путешествовала с такой скоростью. Калигула без конца выглядывал из возка и кричал вознице, чтоб поторапливался. Лошади выбивались из сил, вздрагивая под каждым ударом длинного хлыста, и кровь уже начала сочиться из копыт.

Но уже поздним вечером, когда стражники готовились закрыть тяжелые ворота, они подъехали к Туллиевой стене. Начальник караула не захотел пускать их в город, но Калигула, в бешенстве выскочив из возка, разбил ему лицо, и лишь тогда, узнанные, они проехали.

Ливилла старалась не поддаться панике, но сердце ее замирало и летело куда-то вниз, стоило услышать очередное обещание страшной расправы с изменницей. Молодая женщина не знала, успел ли Виниций предупредить Клавдиллу и что та предпримет.

Едва показались тяжелые массивные ворота Палатинского дворца, как Калигула в нетерпении разразился жуткими проклятиями. Кассий Херея, предупрежденный Клавдиллой, лично нес караул, и Гая Цезаря незамедлительно пропустили. Точно безумный устремился он по мраморным плитам пола в покои жены, оставив позади Ливиллу, запутавшуюся в длинной палле. Издали вдруг донесся громкий крик ярости, и ноги у нее резко подкосились, Ливилле в изнеможении пришлось прислониться к стене, чтоб не упасть.