Юлия Голубева - Рим. Цена величия

– Значит, моя просьба осталась невыполненной? – спросила она. – Ты должен был выполнить свою часть задачи и уговорить цезаря вернуться. Но ты не сделал и этого.

Не вникая в серьезность слов супруги, Гай равнодушно пожал плечами:

– Я мало виделся с ним, он даже сироток своих забросил. Одному Авлу Вителлию уделяет внимание.

– Надо было заменить Авла на его месте, – зло прошептала Юния.

Калигула рассмеялся:

– Вряд ли цезарь захотел бы делить со мной ложе. Я не так красив, как Авл. И не издевайся надо мной, дорогая.

– Я сразу предупреждал, что не стоит возлагать надежды на Гая Цезаря, – сказал Макрон. – Тиберий вернется и без его увещеваний. Его утренние письма убедили меня в этом. И то, что мы задумали, Клавдилла, надо свершить по дороге в Рим.

– Возражаю, – твердо произнесла Юния. – Здесь, во дворце, удобнее всего подобраться к нему. Мне надоело доказывать тебе это, Серторий.

Они стали пререкаться, отстаивая каждый свою точку зрения. Гай вначале не вникал в суть их спора, успокоенный тем, что жена оказалась ему верна, и отягощенный обильной пищей и вином. Но постепенно стал прислушиваться и, наконец сообразив, о чем речь, встревожился.

– Я советую тебе, моя Юния, согласиться с префектом претория, – сказал он, и обе головы, белокурая и седая, обернулись на звук его нерешительного голоса. Они смотрели с недовольством, и Гай заметил это. – Не стоит так глядеть. Я внимательно выслушал все доводы и согласен с Макроном. Думаешь, Клавдилла, у него нет опыта в подобных делах?

Оба вздрогнули, почему-то сразу подумав о Фабии, а Калигула продолжал:

– Если Тиберий вступит за стены города, к нему будет невозможно подобраться, охрана во дворце так же сильна, как и на Капри. Если б хоть раз, Юния, ты попыталась пройти в его покои на вилле, тебе не дали бы сделать и шагу германские телохранители.

– Ладно, согласна. Двое против одного, – проговорила с усилием Клавдилла. – А когда ты собираешься возвращаться на остров?

Если б Калигула глянул на Макрона, то заметил бы, с какой любовью и восхищением смотрит тот на его жену, но он обиженно ответил, не сводя разочарованного взгляда с недовольного лица Юнии:

– А я остаюсь в Риме. (Клавдилла опустила ресницы, чтобы Макрон не уловил радостного блеска в ее глазах.) Даже если Тиберий и разгневается на мой побег.

Плечи Макрона опустились, вся грузная, мощная фигура разом сникла и ссутулилась. Не промолвив ни слова на прощанье, он резко сгреб со стола пергаменты и вышел. Гай и Юния еще некоторое время молчали, прислушиваясь к громкому эху удаляющихся шагов префекта претория, и смотрели друг на друга влюбленными глазами. Легкая дымка подозрений бесследно таяла в лучах яркой вечной любви, сиявшей в их взорах. На краткий миг они почувствовали себя маленькими детьми, стоящими в тусклом свете факелов перед алтарем в храме Астарты. И неожиданно обоим вспомнились слова детской клятвы, верность которой они сохранили на всю жизнь.

Калигула первым нарушил молчание:

– Прости меня, любимая, что поверил глупым наветам. Теперь я убедился, что ты верна мне. Я поговорю завтра с моей сестрой. Но, скажи, неужели ты хочешь, чтобы я опять уехал?

– Нет, милый. Я не хочу этого.

Она обняла его и прижалась щекой к жесткому панцирю. Гай погладил ее волосы.

– Скоро, совсем скоро мы будем вместе навеки и уже не расстанемся ни на миг, – тихо добавила она. Но тут же отстранилась и решительно сказала: – Садись и пиши цезарю.

– О чем?

– Проси разрешения на наш развод.

– Что?! – вскричал Калигула.

– Ты забыл, что он потребовал от меня именно это?

– Нет, не забыл, – тихим стоном слетело с его губ.

– Тогда пиши, не спорь и не оттягивай этот неприятный момент, но, я думаю, это не успеет произойти, потому что грядут более серьезные события.

– Ты об этом говорила с Макроном?

– Да, он согласен на все. Но он требует за это должность твоего главного советника, твоей правой руки. Конечно, он понимает, что это шанс со временем занять твое место. Вдруг с новым принцепсом произойдет несчастный случай? И сенат под давлением преторианцев согласится, чтобы он стал во главе империи. Макрон все продумал, кроме одного, – сказала Юния.

– Что несчастный случай может произойти и с ним, – эхом откликнулся Калигула.

Императору сразу же доложили, что Гай Цезарь самовольно покинул остров, и преподнесли оброненное в гавани письмо. Пробежав глазами послание, Тиберий озадаченно вскинул косматые брови. Юния Клавдилла изменяет мужу с префектом претория? Ему вспомнился разговор с Макроном, когда тот прибыл с известием о пожаре Авентина в ночь свадьбы Калигулы. Цезарь тогда сразу догадался, что Невий влюблен в молодую жену Калигулы.

Но чтоб она предпочла юному Гаю пожилого мужчину, к тому же сына раба? Тут что-то было не так. Цезарь задумался, прикрыв глаза огромной морщинистой рукой. Память услужливо подсказала ему их последний разговор. Она тайком прибыла на остров, стремясь повидаться с супругом, но, когда он потребовал их развода, тут же с легкостью согласилась, не моргнув и глазом. Ее красота и призрачное сходство с незабвенной Випсанией затуманили голову и ему, не позволив разглядеть необычный для молодой женщины острый, проницательный ум. Неспроста в любовники выбран Макрон, хотя ее возлюбленным мог стать любой красивый и сильный мужчина из семьи с безупречным именем. Дочь богатейшего сенатора, жена наследника императора, первейшая красавица Рима – и вдруг запятнала себя недостойной связью с сыном раба, бывшим погонщиком скота!

Тиберий устало свесил руку и откинул голову на мягкие подушки ложа. Спящий рядом Авл тихо пошевелился. Цезарь резко повернул к нему голову. Безупречный профиль с легкой горбинкой, сладостно изогнутый порочный рот, мягкие каштановые локоны, разметавшиеся по подушке. Адонис! Тиберий отвернулся, не в силах сдержать легкого стона досады. Он стал стар и страшен, запах тела неприятен, как у козла, никакой сильный аромат не в силах заглушить его, и часто легкая брезгливость скользит во взорах его любимца.

На ум пришли уверения Силана, что его дочь слепа в любви к товарищу детских игр и голова ее не кружится от невиданных почестей ее красоте. Так любит она Калигулу или нет, как уверяла его? Долг, обязанность…

А ведь эта девчонка смогла обмануть всех и даже его, обычно столь подозрительного, затуманив голову божественной красотой и сладким голосом сирены. Да, сирена, влекущая дивным пением к погибели! Тиберий не сомневался, что она вывернется из этих тенет, которые глупая Друзилла попыталась на нее набросить. Надо же, всех впутала Клавдилла в свою игру! Все родные Германика участвуют в ее заговоре. И письмо от Друзиллы – не часть ли это сложной и хорошо продуманной интриги? Но Калигула… Участвует ли он в ней? Судя по тому, как он стремительно покинул Капри, вряд ли. Однако Клавдилла не могла не довериться ему. Или он нарочно подкинул это письмо, действуя по заранее намеченному плану?