Джин Ауэл - Охотники на мамонтов

Тот был удивлен. Крози редко называла его по имени — и вообще редко обращалась к нему. Обычно она просто кричала на него.

— Что тебе надо?

— Фрали в таком положении, что ничего не слышит. Ты, я думаю, уже и сам понимаешь: она рожает.

Очередной приступ кашля, охвативший Фрали, прервал их разговор.

— Фрали, скажи правду, — обратился к ней Фребек, когда кашель прошел. — У тебя роды?

— Думаю… да, — ответила она. Он улыбнулся:

— Почему же ты мне не сказала?

— Я… не хотела верить.

— Но почему? — спросил он, обескураженный ее ответом. — Разве ты не хочешь ребенка?

— Слишком рано. Недоношенные дети не выживают, — ответила за нее Крози.

— Не выживают? Фрали, что-то случилось? Это правда, что наш ребенок не выживет? — воскликнул Фребек, до глубины души пораженный страхом. Он с самого утра сегодня чувствовал, что что-то не так, но боялся себе в этом признаться, и он не думал, что все может быть настолько плохо. — Это первый ребенок в моем очаге, Фрали. Твой ребенок, рожденный в моем очаге. — Он стал перед ней на колени и взял ее за руку. — Этот ребенок должен жить. Скажи мне, что он будет жить.

— Я не знаю… — напряженным, хриплым голосом ответила она.

— Я думал, ты знаешь такие вещи, Фрали. Ты же мать. У тебя уже есть двое детей.

— Роды не похожи друг на друга. С каждым ребенком все по-своему, — ответила она. — В этот раз с самого начала было очень трудно. Я боялась выкидыша. Так мне было… не по себе… не знаю… Думаю, слишком рано.

— Почему ты не сказала мне, Фрали?

— Ну и что бы ты сделал? — ответила ему Крози мрачным, почти безнадежным голосом. — Что ты можешь сделать? Что ты знаешь о беременности, о родах? О кашле? О боли? Она ничего тебе не говорила, потому что ты ничем не мог помочь… А того, кто мог помочь, не пускал к ней. А теперь ребенок погибнет, и я не знаю, выживет ли Фрали.

Фребек повернулся к Крози:

— Фрали? С ней ничего не случится! Что может с ней быть? Женщины все время рожают.

— Не знаю, Фребек. Погляди на нее — и посуди сам.

Фрали, не удержавшись, вновь закашлялась, и боль в спине началась снова. Она закрыла глаза, кожа у нее на лбу натянулась, волосы встали дыбом, на лице выступили пятна пота. Фребек вскочил и бросился прочь из очага.

— Куда ты, Фребек? — спросила Фрали.

— Пойду позову Эйлу.

— Эйлу? Но я думала…

— Она с самого начала говорила, что у тебя будут тяжелые роды. Она была права. Если она знала это, значит, она и впрямь — целительница. Пока все идет, как она сказала. Я не знаю, во всем ли она права, но что-то делать надо… Если, конечно, ты не возражаешь.

— Зови Эйлу, — прошептала Фрали.

Все видели, как Фребек прошел в очаг Мамонта, — и застыли в напряженном ожидании.

— Эйла, Фрали… — смущенно начал он, слишком нервничая и из последних сил пытаясь сохранить лицо.

— Знаю. Пошли кого-нибудь за Неззи, чтобы она помогла мне, и возьми вот эту чашу. Осторожно, она горячая. Это полоскание для ее горла, — говорила Эйла, направляясь к Журавлиному очагу.

Увидев Эйлу, Фрали сразу почувствовала огромное облегчение.

— Прежде всего — расправь постель и ляг поудобнее, — сказала Эйла, разбирая покрывала и подкладывая Фрали под голову подушки и сложенные шкуры.

Фрали улыбнулась и вдруг — невесть отчего — заметила, что Эйла по-прежнему говорит с каким-то чудным выговором. Не то чтобы даже с чудным выговором, подумала она… Просто ей трудно даются некоторые звуки. Странно — как быстро к этому привыкаешь. Над ее постелью появилась Крози. Она протянула Фрали кусок сложенной кожи.

— Это ее накидка, чтобы принимать роды, — пояснила она, подкладывая ее ей под спину, в то время как Эйла приподняла Фрали. — Хорошо, что тебя позвали, но схватки уже не остановить. Ой как плохо: я чую, что это была бы девочка. Какой позор, что она погибнет.

— Не говори раньше времени, Крози, — оборвала ее Эйла.

— Рановато. Ты знаешь.

— Но не приговаривай этого ребенка пока что. Кое-что можно сделать, если срок не слишком уж ранний и если… — она взглянула на Фрали, — если роды пройдут хорошо. Смотри и жди.

— Эйла, ты думаешь есть надежда? — спросила Фрали с сияющими глазами.

— Всегда есть надежда. Вот, выпей это. Это поможет от кашля, и ты почувствуешь себя лучше. Посмотрим сейчас, как далеко зашло дело…

— Что это за снадобье? — вмешалась Крози.

Эйла посмотрела на пожилую женщину. Голос ее звучал резко и требовательно, но Эйла расслышала в ее вопросе заботу и интерес. Конечно, она говорит тоном, которым не беседуют, а требуют, — как будто она привыкла командовать. Но должно быть, она не понимает, как это нелепо и вызывающе, когда тот, у кого нет никакой власти, говорит таким тоном.

— Нижний слой коры дикой черной вишни — он успокоит ее кашель и облегчит родовые муки, — объяснила Эйла, — смешивается с сухими корнями петрушки, измельчается в порошок, чтобы усилить работу мышц и ускорить исход. Роды уже не остановить.

— Хм… — произнесла Крози, понимающе кивнув. Она знала точный состав, и этого было достаточно. Не то чтобы ей было так уж важно, какие именно травы использует Эйла, — но она убедилась, что молодая женщина знает свое дело. Крози не разбиралась в лечебных снадобьях, но она поняла, что Эйла в них разбирается.

— Теперь — глубокий вдох, — сказала Эйла, — и еще раз поднатужься. Мы почти уже у цели.

Фрали тяжело вздохнула и опустилась на руки Неззи.

— Хорошо! — подбодрила ее Эйла. — Сейчас! Сейчас! Хорошо… Еще немного…

— Девочка, Фрали! — воскликнула Крози. — Я говорила, что это будет девочка!

— Как она? — спросила Фрали. — Она…

— Неззи, помоги ей — еще должен выйти послед, — сказала Эйла, отирая слизь с ротика ребенка, который пытался издать первый крик. Минута ужасной тишины. А потом — волшебный крик, крик жизни, от которого замирает сердце.

— Живая! Она живая! — воскликнула Фрали. Слезы облегчения и надежды текли по ее щекам.

«Да, живая, — подумала Эйла, — но такая маленькая». Никогда еще она не видела такого слабенького ребенка. Эйла приложила младенца к животу Фрали и вдруг припомнила, что прежде она видела лишь новорожденных из Клана. Дети Других с самого начала должны быть меньше. Она помогла Неззи принять послед, потом перевернула ребенка и в двух местах перетянула пуповину заранее припасенными кусочками сухожилий, а потом перерезала ее между двумя перевязями острым кремневым ножом. Теперь, к добру или худу, эта девочка предоставлена самой себе, дышащее, живое человеческое существо. Но следующие несколько дней будут решающими.

Отирая ребенка, Эйла внимательно осмотрела его. Девочка была на вид совершенно нормальной, но маленькой, да и крик ее был слабоват. Эйла завернула младенца в мягкую выделанную шкуру и протянула Крози. Когда Неззи и Тули приняли послед, Эйла убедилась, что Фрали удобно устроена, что она закутана в теплую мамонтовую шерсть, и положила новорожденную дочь на сгиб ее руки. Потом она дала знак позвать Фребека: пусть поглядит на первого ребенка его очага. Крози была рядом.