Джеймс Клавелл - Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

– Вот спасибо, приятель. – Наряду с обилием промысловой рыбы в воде было полно хищников, акул, скатов и прочих – иногда попадались ядовитые медузы, – но здесь, на мелководье, они встречались нечасто, и, если не зевать и поглядывать повнимательнее, их тени можно было заметить достаточно далеко, чтобы спокойно добраться до понтона. Скраггер постучал по дереву, как делал всегда перед купанием, и нырнул в шесть футов теплой воды.

Вилли Нойхтрайтер тоже был голым. Это был невысокий плотный человек сорока восьми лет, с каштановыми волосам и более чем пятью тысячами часов, которые он налетал в вертолетах; он десять лет прослужил в Германской армии и восемь – в S-G, работая в Нигерии, на Северном море, в Уганде и здесь. Его фуражка с козырьком лежала на понтоне, он надел ее и черные очки, прищурился на 206-й, уходивший в сторону залива, потом посмотрел на Скраггера. Через несколько секунд солнце высушило его кожу. Солнце он любил, как и купание, и вообще ему нравилось в Ленге.

Так не похоже на мои родные места, подумал он. Родными местами был город Киль в Северной Германии на балтийском побережье, где климат был по большей части холодным. В прошлом году его жена и трое детей уехали домой, детям нужно было учиться, а он решил поработать два месяца здесь и провести месяц отпуска в Киле и договорился о переводе его на Северное море, чтобы быть поближе к своим. В следующем месяце, после отпуска, он уже не вернется в Ленге.

Чума на это Северное море с его мерзкими капризами и постоянной опасностью; чума на тесную комнатенку и безбрежную скуку двух недель полетов с платформы за полторы сотни километров от берега, чтобы заработать на неделю дома, в Киле, и денег, которых едва хватает, чтобы платить за дом и за образование для детей и сводить концы с концами, откладывая совсем чуть-чуть на отпуск. Но зато ты будешь рядом с детьми, с Хильдой, и ма, и па, родина – всегда родина. Да, это так, и, если хоть немного повезет, скоро уже все немцы свободно перемешаются со всеми другими немцами, ма сможет навещать своих родителей в Шверине, когда захочет, а сам Шверин вместе со всеми остальными Шверинами уже не будет оккупированным городом. О Боже, позволь мне дожить до этого дня.

– Скрэг, тень сюда движется.

Скраггер увидел ее почти в тот же момент, он подплыл к понтону и вскарабкался на доски. Тень быстро приближалась. Это была акула.

– Черт возьми меня совсем, – ахнул он. – Ты только погляди на ее размеры!

Акула замедлила ход, потом принялась описывать ленивые круги, прорезая большим спинным плавником спокойную поверхность моря. Тускло-серая, смертоносная, неторопливая. Оба мужчины молча следили за ней с благоговейным страхом. Потом Скраггер хохотнул.

– Ну как, Вилли?

– Да, клянусь Богом, это не Челюсти, но это самая большая сукина дочь, какую я видел, поэтому, я думаю, мы ее поймаем, клянусь Богом! – Радостно скалясь, он достал рыболовные снасти из резиновой лодки. – Как насчет наживки? Как ты думаешь, чего наживлять?

– Морского окуня, который побольше!

Вилли со смехом сунул руку в садок, вытащил оттуда трепыхающуюся рыбу и нацепил ее на стальной акулий крюк. Он перепачкал руки в крови и сполоснул их в воде, не сводя глаз с добычи. Потом выпрямился, проверил короткую стальную цепочку, на которой держался крюк, аккуратно привязал его к толстой нейлоновой леске на катушке удилища. – Держи, Скрэг.

– Нет, приятель. Ты заметил ее первым!

Вилли возбужденно вытер морскую соль со лба тыльной стороной ладони, лихо заломил фуражку на затылок и посмотрел на акулу, которая продолжала кружить шагах в двадцати от них. С большой тщательностью он закинул наживку; окунь плюхнулся в воду прямо на ее пути, Вилли осторожно натянул леску. Акула проплыла мимо наживки и продолжала свои круги. Оба мужчины выругались. Вилли смотал леску. Морской окунь время от времени дергался, быстро умирая. Тонкая полоска крови тянулась за ним следом. Вилли выполнил еще один идеальный заброс. Опять безрезультатно.

– Черт подери! – чертыхнулся Вилли. На этот раз он оставил наживку где она была, глядя, как окунь опускается все ниже и ниже, пока совсем не лег на дно, держа леску слегка внатяг. Акула вернулась, прошла над живцом, почти касаясь его брюхом, и продолжила кружить.

– Может, она не голодная?

– Эти сукины дочери всегда голодные. Может, она знает, что мы ее поджидаем, или собирается перехитрить нас. Скрэг, достань рыбеху помельче и брось ее туда, где наш окунь, когда она будет там проходить.

Скраггер выбрал групера. Он ловко кинул его в нужное место. Групер упал в воду метрах в трех от акульей морды, почуял опасность и бросился наутек к песчаному дну. Акула не обратила никакого внимания ни на него, ни на окуня рядом, просто качнула хвостом и пошла на новый круг.

– Оставь наживку где лежит, – сказал Скраггер. – Эта гадина не могла ее не учуять.

Теперь они разглядели желтые глаза акулы и трех рыб-лоцманов, державшихся у нее над головой, тонкую линию огромной пасти под тупым носом, гладкую шкуру и мощь огромного хвоста. Еще один круг. На этот раз поуже.

– Готов поспорить, в ней все восемь футов, а не шесть, Вилли.

– Эта гадина смотрит на нас, Скрэг, – проговорил Вилли встревоженно; его радостное возбуждение пропало, сменившись ощущением какой-то пустоты.

Скраггер нахмурился, у него возникло то же ощущение. Он перевел взгляд с глаз акулы на лодку. Никакого приличного оружия в ней не было, только небольшой нож в чехле, легкая алюминиевая острога с трезубцем и весла. И все равно он ухватился за фалинь, чтобы подтащить лодку поближе, встал на колени и потянулся за ножом и острогой. Эх, сюда бы ружьишко, подумал он.

Внезапный предостерегающий крик Вилли заставил его отскочить, и он едва успел заметить акулу, несущуюся на него на полной скорости. Она врезалась в борт резиновой лодки, и ее уродливая морда показалась над водой, когда она попыталась достать его разинутой пастью. Акула ударилась о бочки, нос лодки задрался торчком. Потом она исчезла, оставив их онемевшими от ужаса.

– Господи, – крикнул Вилли и показал рукой. Акула неслась к наживке. Они увидели, как она схватила окуня и поплыла прочь; леска со свистом сматывалась с катушки. Вилли перестал дышать, натянул леску, потом, держа удилище обеими руками, резко подсек. – Попалааась! – завопил он, упираясь всем телом, леску с визгом стаскивало с катушки, крюк зацепился как надо.

– Эта чертова гадина едва меня не уделала, – сказал Скраггер, чувствуя, как сердце стучит в ушах. Он посмотрел на натянутую леску. – Не дай этой сволочи тебя обдурить.

Вилли подтянул фрикцион и начал борьбу с рыбой, держа леску внатяг.

– Смотри за ней, Вилли, сейчас она развернется и бросится назад… – Но акула этого не сделала, она замедлила ход и бешено боролась с леской и крючком, вспенивая воду вокруг, до половины поднимаясь над водой, вертясь и переворачиваясь. Но крюк выдержал, и леска была достаточно прочной, и Вилли дал рыбе немного слабины, позволяя отплыть чуть дальше, а потом снова начал наматывать леску. Минуты шли. Напряжение от борьбы с такой рыбой без специального кресла или ремней, не имея возможности упираться и помогать себе ногами, было изнуряющим. Но Вилли держался. Внезапно акула перестала бороться и опять начала описывать круги. Более медленные.