Джеймс Клавелл - Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4

Записка была написана почерком, который Хаким не узнал: «Много-много поздравлений со вступлением в наследство, да будет ваша жизнь такой же долгой и плодотворной, как и у вашего предшественника. Да, я тоже хотел бы срочно встретиться. Но здесь, не там. Извините. В любой день, когда вы будете готовы, я почту за честь принять вас, торжественно или тайно, как вам будет угодно. Пожалуйста, передайте Роберту Армстронгу и Хашеми Фазиру, что Язернов похоронен на русском кладбище в Джалехе и с нетерпением ждет встречи с ними, сразу же, когда им это будет удобно». Подписи не было.

В большом разочаровании он вернулся к постели Ахмеда и протянул ему записку.

– Что скажешь?

У Ахмеда не было сил, чтобы взять листок.

– Простите, ваше высочество, пожалуйста, подержите бумагу, чтобы я мог ее прочесть. – Закончив читать, он сказал: – Это не почерк Мзитрюка. Я… я бы узнал его руку, но… я думаю, что записка настоящая. Он поручил бы… подручным доставить ее сюда.

– Кто такой Язернов и что это значит?

– Я не знаю. Это код… это код, который будет им понятен.

– Это приглашение на встречу или угроза? Что именно?

– Не знаю, ваше высочество. Я бы подумал, что встре… – Приступ боли заставил его замолчать. Потом он выругался на своем языке.

– Известно ли Мзитрюку, что оба последних раза они ждали его в засаде? Что Абдолла-хан предал его?

– Я… я не знаю, ваше высочество. Я говорил вам, что он хитер и хан, ваш отец, был очень… очень осторожен, имея с ним дело. – Усилия, которые требовались Ахмеду, чтобы говорить и сохранять сосредоточенность, отнимали у него много сил. – То, что Мзитрюк знает об их контактах с вами… о том, что они оба сейчас здесь, ничего не значит, шпионов у него полно. Вы – хан, и, разумеется… разумеется, вы знаете, что за вами… за вами следят самые разные люди, в большинстве своем злые, которые докладывают обо всем своим начальникам… большинство из которых еще более злые. – По его лицу пробежала тень улыбки, и Хаким задумался над тем, что она могла означать. – С другой стороны, вы знаете все о том, как скрывать свои истинные цели, ваше высочество. Ни разу… ни разу Абдолла-хан не заподозрил, насколько у вас блестящий ум, ни разу. Если… если бы он на сотую долю знал вас таким, каким вы являетесь на самом деле… на самом деле, он никогда бы не отправил вас в изгнание, а сделал бы вас… сделал бы вас наследником и главным советником.

– Он бы приказал удавить меня. – Ни миллионную долю секунды Хаким-хан не испытывал искушения сказать Ахмеду, что это он подослал убийц, которых убил Эрикки, или о попытке отравления, которая тоже провалилась. – Неделю назад он готов был приказать сделать меня калекой, и ты бы с радостью выполнил этот приказ.

Ахмед взглянул на него своими глубоко посаженными глазами, в которых маячила смерть.

– Как вы можете знать так много?

– Воля Аллаха.

Ахмед начал угасать. Оба они знали это. Хаким сказал:

– Полковник Фазир показал мне телекс про Эрикки. – Он рассказал Ахмеду его содержание. – Теперь Мзитрюка на обмен у меня нет, по крайней мере сейчас. Я могу отдать Эрикки Фазиру или помочь ему бежать. В любом случае сестра поклялась остаться здесь и не сможет уйти с ним. Что ты посоветуешь?

– Для вас будет безопаснее отдать неверного Фазиру в качестве пешкеша, а перед ней притвориться, что вы ничего не можете поделать, чтобы помешать… аресту. Это так и есть на самом деле, если полковник захочет остановиться на этом варианте. Человек С Ножом… он будет сопротивляться, и поэтому его убьют. Тогда вы сможете тайно пообещать отдать ее в Тбилиси… Только никогда не отдавайте ее ему, тогда вы будете контролировать… тогда вы, может быть, будете контролировать его… но я сомневаюсь в этом.

– А если Человек С Ножом как бы случайно убежит?

– Если полковник позволит это… он потребует плату.

– И какую?

– Мзитрюка. Сейчас или когда-нибудь… когда-нибудь в будущем. Пока Человек С Ножом жив, ваше высочество, она никогда не разведется с ним. Про диверсанта можно забыть, он из другой жизни. И когда два года… истекут, она отправится к нему, то есть, если… если он позволит ей… остаться здесь. Я сомневаюсь, что даже ваше высочество… – Глаза Ахмеда закрылись, и по всему телу пробежала судорога.

– Что произошло с Баязидом и бандитами? Ахмед…

Ахмед не слышал его. Перед его глазами раскинулась степь, бескрайние просторы его родины, земли его предков; моря травы, из которых его предки вышли, чтобы скакать рядом с плащом Чингисхана, а потом с плащом его внука хана Хубилая и его брата хана Хулагу, который пришел в Персию, чтобы воздвигнуть горы из черепов тех, кто противостоял ему. Здесь, в золотом краю, думал Ахмед, в краю вина, и тепла, и богатства, и женщин великой красоты и чувственности с глазами ланей, ценившихся с древних времен, как Азадэ… ах, теперь мне никогда не взять ее так, как ее должно было бы взять, волоча за волосы, как военную добычу, перекинув через седло, чтобы обладать ею и укрощать ее на волчьих шкурах…

Откуда-то издалека он услышал собственный голос, просивший:

– Пожалуйста, ваше высочество, умоляю вас о милости, я бы хотел быть похороненным на своей родной земле по нашим обрядам… – Тогда я смогу жить вечно с духами моих праотцов, думал он, чувствуя, как милая сердцу даль манит его.

– Ахмед, что произошло с Баязидом и бандитами, когда вы сели?

С усилием Ахмед вернулся.

– Это были не курды, просто горцы, притворившиеся курдами, и Человек С Ножом убил их всех, ваше высочество, с очень большой жестокостью и зверством, – произнес он со странной торжественностью. – В своем безумии он убил их всех, ножом, пулей, руками, ногами и зубами, всех, кроме Баязида, который, из-за данной вам клятвы, не стал с ним сражаться.

– Он оставил его в живых? – Хаким в это не верил.

– Да, да ниспошлет ему Аллах покой. Он… вложил пистолет мне в руку и держал Баязида рядом с дулом, и я… – Голос умолк, волны качающейся травы, насколько хватало глаз, манили…

– Ты убил его?

– О да, глядя… глядя ему прямо в глаза. – В голосе Ахмеда появилась злоба. – Этот сын… собаки выстрелил мне в спину, дважды, забыв о чести, сын собаки, поэтому он и умер без чести и без… без мужских достоинств, сын собаки. – Обескровившиеся губы растянулись в улыбке, и он закрыл глаза. Теперь он умирал быстро, слова были еле слышны. – Я отомстил.

Хаким торопливо произнес:

– Ахмед, что ты не сказал мне, что мне нужно знать?

– Ничего… – Через некоторое время глаза открылись, и Хаким заглянул в бездонную черную пропасть. – Нет Бо…га, кроме Аллаха, и… – В углу рта появилась кровь и сбежала вниз тонкой струйкой. – …Я сделал тебя х… – Остаток слова умер вместе с ним.

Хаким почувствовал себя неуютно под застывшим взглядом.