Сергей Голицын - Сказание о белых камнях

Птицы-оглядышки. Из их хвостов по стенам собора выросли вьющиеся растения .

Единственныи во всей Владимирщине слон. Он длинноногий, большеглазый, а ступни у него медвежьи, с пальцами.

Граффити. Кто оставил эти надписи: зодчий, создавший Георгиевский собор, или слуги княжеские, — неизвестно .

Люба и Аля, когда учились в пятом классе, помогали нам разыскивать на стенах Георгиевского собора отдельные резные камни. Теперь у них у самих дети растут .

Церковь 1693 года в селе Любец на берегу Клязьмы, где я живу.

Камнесечное ремесло дожило до тридцатых годов XX века. Долотили мастера камень теми же молотками и желобчатыми скарпелями, как и во времена Андрея Боголюбсного. Торцовая часть каменного надгробья с Любецкого кладбища .

Еще каменное надгробие с Люберецкого кладбища, но видна рука других ремесленников.

Деревянный арматурный пояс под крышей одного дома в Переславле-Залесском. Шестидесятые годы XX века.

Старинная деревянная резьба на причелинах одного дома возле Суздаля. Русалка-берегиня, иначе называемая фараонкой, держит в руках стебли вьющихся растений .

Старинные ворота в Суздале с изображением двух солнц. На всех трех снимках видно влияние нам-несечного искусства на резьбу по дереву .

Опять сказочная фараонка, или русалка-бврвгиня, и заморские растения. Доска подзора дома из села Большие Всегодичи Владимирской области

А это покойный Александр Сергеевич Потресов и я около одного из домов села Любец. Когда-то вместе мы задумали эту книгу, вместе работали над ней, вместе и сфотографировались. Справа стоит Александр Сергеевич с фотоаппаратом, слева — я. А уж второе издание мне пришлось подготовить без него.

Тягостно читать летописи о той зиме. Но нигде не говорит летописец, почему же так скоро доставались татарам победы и так быстро двигались их полчища?

Умели сражаться простые русские воины, без страха рубились они мечами, крошили шестоперами, кистенями, дубинами, и стрелы их метко впивались в тело врага. Умели умирать русские воины, а в плен не сдаваться.

Но самая большая беда была, что меж русскими князьями не велось согласия. Уже сказано было, что великий князь Владимирский Юрий Всеволодович не направил подмоги князю Рязанскому. И оплошал он, что малое войско в Коломну послал, и было оно разбито, а другое малое войско в Москву послал, и оно там погибло.

Когда же татары на Владимир повернули, оставил Юрий в городе опять же малое войско под началом сыновей своих Всеволода и Мстислава и старого боярина Петра Ослядюковича, оставил всю семью свою и поскакал на Стародуб и на Ростов новые полки собирать, чтобы идти на выручку стольного города. Верно, думалось ему, выдюжат крепкие стены любую осаду.

Подступили татары ко граду Владимиру со всех сторон. Было это 3 февраля 1238 года,

Увидели они многие златоглавые храмы и терема златоверхие и поняли: ждет их тут добыча — коней не хватит навьючить. И завыли они голодным волчьим воем.

Смотрели владимирцы со стен, с крепостных башен, как черным дымом застилались в посадах полыхающие избы, слушали, как дети сатанинские, раскосые, свирепые, выли в нетерпении. И поняли они: конец им пришел. Но не испугались осажденные, только крепче сжали рукояти мечей да топорища.

Тут увидели — ведут кого-то татары к Золотым воротам, в спину толкают. И узнали они княжича Владимира. Был он в рубище, босыми ногами по снегу переступал.

Записал о нем летописец: «Бе бо уныл лицем — из-немогл бедою от нужди».

Хотели старшие его братья Всеволод и Мстислав тотчас же отворить ворота, с малым своим полком на выручку броситься. Удержал их старый Петро Ослядю-кович, показал рукой, какая сила татарская поодаль стоит. И пустили осажденные со стены и с верха Золотых ворот по стреле.

Поняли татары — не выманить им русских из крепости, и тоже по стреле пустили. Подскочили они ко княжичу Владимиру и зарубили его на глазах родных братьев и всех осажденных. И тотчас же погнали злосчастных пленных собирать страшные стенобитные пороки и камнеметы. Никогда таких придумок не видали осажденные, и неведомо им было, что татары затеяли.

Отрядил хан Батый часть своих туменов на Суздаль, а там никаких русских полков не стояло. Взяли татары град беззащитный, зажгли, кого побили, кого в плен позабрали и опять ко Владимиру воротились.

В посадах владимирских разобрали они многие избы, в трех местах завалили бревнами рвы и подтащили к самым стенам тяжелые пороки. Не сами татары принялись раскачивать бревна пороков, а заставляли они пленных: нагайками их хлестали, копьями кололи тех, кто медлил.

Татары у Золотых ворот (макет).

И лили осажденные смолу и кипяток на головы горемычных своих же русских.

А татары меж тем с коней спешились, к приступу стали готовиться. Пленные все раскачивали пороки, все били комлями бревен. Тяжким человечьим стоном стонала стена дубовая. Скоро так застонет вся земля Русская. Били, били комлями бревен ошалелые от страха пленные.