Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий

— Мерзко, Бонден, очень мерзко, — откликнулся Стивен.

Больше он не сказал ничего, пока они не подошли к борту «Боадицеи», где поблагодарил Бондена:

— Доброй ночи, и спасибо, что подвез меня домой.

Он заснул с «Путешествием Легуа», с его обворожительным описанием дронта и со Спармэнном, позже, в ночную вахту он услышал, что Джек вернулся на борт. Но когда они встретились, было еще довольно раннее утро. Стивена срочно вызвали в лазарет в связи с алкогольной комой, внезапно приведшей к сильнейшему кровотечению из ушей. Когда они встретились, Стивен понял, что его похмельная ночь и не менее похмельное утро (лазарет благоухал как винокурня) продолжаются. Капитан Обри был желтый и опухший, как любой слишком много выпивший — так много, что даже двадцатимильная обратная скачка не смогла выветрить из него весь алкоголь.

— Двадцать миль, больше двадцати миль на чертовой животине, которая три раза сбрасывала меня, изгваздав мои новые нанковые брюки! — бурчал Джек.

Его дурак-стюард разбил кофейник, его француз-кок сошел на берег с месье Бретоньером, присоединясь к остальным военнопленным — прощай бриоши на завтрак! Но хуже даже пропавшего кофе был факт, что адмирал, пообещав ему нужные приказы, так их до сих пор и не передал. Бесконечное и совершенно бессмысленное совещание у губернатора с ним, Фаркьюхаром и двумя армейскими генералами фантастической даже по меркам армии тупости, а потом соответствующей длины ужин с армейскими офицерами, явно решившими напоить гостей до поросячьего визга. И все это вместо приказов. В то время, когда он, Джек, только отбыл на своей чертовой сапной кобыле, адмирал уже давно храпел в кроватке. И вот вам пожалуйста: флаг-лейтенант не знает ни черта, ни о каких приказах даже слыхом не слыхивал, а Джек понятия не имеет: кто он и что он и что ему делать? Все это Джек втолковывал Стивену в своей каюте. Что о его вымпеле снова и речи не идет, что он теперь в подвешенном состоянии, что экспедицию вообще отложат, а если она и состоится через месяцы, его ототрут от командования: уж больно воровато поглядывал на него адмиральский секретарь, мозгляк — соплей перешибешь, к тому же еще и священник. В его исходных приказах ничего о высшем командовании не говорилось, и хотя адмирал упоминал о нем, как о решенном деле, назначение, несомненно, было отдано в его компетенцию, и он изменил свое мнение под влиянием Совета. Оттого то и просквозило это дьявольское: « Есливы поднимете свой вымпел».

— Давай выйдем на палубу, — попросил Джек. — Моя голова, кажется, состоит из раскаленного песка. И, Стивен, могу я просить, нет, умолять тебя не курить твои мерзкие сигары в каюте?! Такое ощущение, что мы живем в пепельнице, прям как с теми чертовыми красномундирниками этой ночью.

Они взобрались на квартердек как раз вовремя, чтобы увидеть странную фигуру, направляющуюся к борту, молодого человека в цветастом пальто и маленькой не менее кричащей шляпе. Он направлялся к правому борту, к месту дежурного офицера, поравнявшись с мистером Сеймуром, он отдал честь. Первый лейтенант пребывал в замешательстве, но отнюдь не Джек. «Выбросить это чучело с корабля!» — проревел он. Затем, прижав ладонь к разрывающейся голове, добавил гораздо тише: «Какого дьявола ему было надо разгуливать по палубе корабля Его Величества, разряженному как пряничный человек?» Молодой человек спустился в лодку, экипаж которой походил на клоунов той же расцветки и отчалил.

Стюард Джека осторожно приблизился, бормоча что-то о «кофейнике из кают-компании», и Стивен предположил:

— Мне кажется, нам хотят сообщить, что кофе готов.

Так оно и было. В процессе поглощения последнего доброжелательность воцарилась вновь, не без помощи свежих сливок, ветчины, яичницы, жареной свинины, остатков французского жженого сахара и апельсинового мармелада Софи.

— Я сожалею, что был так безобразно сварлив только что, по поводу твоих сигар, — примирительно заметил Джек, отодвигая стул и расстегивая жилет. — Прошу, Стивен, кури. Ты же знаешь, мне нравится этот запах.

— Есть! — ответил Стивен. Он разломил сигару на три части, раскрошил одну из них, смочил несколькими каплями кофе, свернул самокрутку, закурил и с наслаждением затянулся.

— С тобой все нормально? Тогда послушай: Бонден, Киллик и некоторые другие сейчас на «Нереиде» и желают вернуться к тебе. Как говорится, о вкусах не спорят, а им, видимо, нравится грубая, деспотическая тирания.

— О! — воскликнул Джек, — как я рад! Это будет как в старые добрые времена. Мало чего я хотел бы так сильно, как вновь быть вместе с ними. Но вот отпустит ли их Корбетт? У него дьявольский некомплект на борту, а ведь я могу только просить о любезности в данной ситуации. А ведь матрос вроде Бондена на вес золота!

— Не похоже, чтоб Корбетт ценил его так высоко, однако. Он дал ему пятьдесят плетей.

— Пороть Бондена!? — заорал Джек, покраснев. — Пороть моего рулевого? Клянусь Богом, я…

Напряженный молодой человек принес известие, что флаг-лейтенант командующего отчалил от берега, а командир «Оттера» от своего судна, и что лейтенант Сеймур посчитал, что капитану Обри это может быть интересно.

— Благодарю, мистер Ли, — ответил Джек и поднялся на палубу. Лорд и леди Клонферт находились все это время далеко за пределами его мыслей, но нынче они настойчиво выдвигались на первый план с приближением гички «Оттера», движимой такими же разряженными клоунами, что и в шлюпке накануне. Сначала гичка была на той же дистанции, что и катер флаг-лейтенанта, но тот задержался возле «Рэйсонейбла», чтоб обменяться репликами с офицером на юте. Обмен затянулся, а тем временем гичка уже ткнулась в борт «Боадицеи».

Клонферт поднялся на борт, легкий, щегольски-красивый, молодящийся, в полной форме, со звездой на груди. На лице его застыло выражение ожидания и беспокойства. Он вспыхнул, когда Джек пожал ему руку со словами:

— Счастлив видеть вас снова, Клонферт. Но мне бы очень хотелось иметь для вас новости получше, пройдемте в каюту.

Только там он продолжил:

— Мне очень жаль сообщить вам, что в результате крайне прискорбного недоразумения мне пришлось покинуть Плимут без леди Клонферт.

— О! — воскликнул Клонферт с несчастным выражением на подвижном лице, — этого я и боялся. Я послал нынче утром запрос, но, мне кажется, записка, которую я послал с одним из моих офицеров, так и не была получена.

— Офицер!? — воскликнул Джек. — Я и понятия не имел, офицер… В этаком наряде?

— Сожалею сэр, что он не заслужил вашего одобрения, — сухо ответил Клонферт. — Это мой обычай — одевать своих людей в мои собственные цвета. Мне кажется, это допустимо на службе, и мои люди разделяют мои склонности. Но готов признать, что это необычно.