Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий

В праздничных обедах принимали участие офицеры Клонферта, и опять Стивен обратил внимание на удивительную вульгарность кают-компании и гардемаринов «Нереиды», их открытое пресмыкательство перед капитаном, и все растущее наслаждение капитана этим пресмыкательством. Ни одного обеда не проходило без того, чтобы второй лейтенант, Веббер, сравнил Клонферта с Кохрейном, причем в пользу Клонферта, слово «лихой» не сходило с языков. Однажды казначей, покосившись на Стивена, сравнил капитана с коммодором Обри, но Клонферт с видом возмущенной скромности отверг этот комплимент.

Стивен также заметил, что когда на обед приглашался Мак-Адам (что бывало не каждый раз), его подначивали напиваться, чтоб затем в открытую поиздеваться над ним. Было больно смотреть, как седовласого человека выставляют на посмешище молокососы, которые, несмотря на мореходные навыки и отвагу, не могут похвастаться ни умом, ни хорошим воспитанием. Еще хуже было то, что Клонферт никогда не обрывал эти развлечения — видимо, капитану было важнее расположение и даже преклонение его молодых соратников, чем защита старого униженного друга.

По утрам Клонфертова шумливость была особенно утомительной, а в это утро Стивен просто пожалел, что капитан увязался с ним, когда, в промежутке между политическими делами, он зашел к старой леди, дабы выторговать у нее подушечку. Клонферт неплохо говорил по-французски и хотел помочь, но он с самого начала взял ошибочный тон. Его веселая шутливость обижала и смущала старуху, она выказывала непонимание и тревогу, повторяя: «Ни на чем не спится так хорошо, как на перьях додо. Сон — величайшее благословение, посылаемое старикам, а джентльмены молоды и вполне могут обойтись перьями глупышей.» Стивен уже почти потерял надежду, когда Клонферта вдруг вызвали наружу. Но, как только тот покинул помещение, бабуля вновь выслушала аргументы покупателя, и доктор уже вручал плату, когда дверь распахнулась, и чей-то голос проревел: «К лодкам, к лодкам! Враг на горизонте!» Деревня наполнилась топотом бегущих ног, Стивен выложил последнюю монету, запихнул подушечку за пазуху и присоединился к остальным.

Далеко в море виднелись пять кораблей, идущие по ветру к Иль де ла Пасс. Балансируя в гичке с подзорной трубой, прижатой к глазнице, Клонферт разглядывал их:

— Передний — «Виктор», корвет. Затем их самый большой фрегат — «Минерва». Следующий не могу рассмотреть. Дальше, господи, «Беллона». И готов поклясться, что последний — «Виндэм», «компанеец», опять! Давай, давай, навались!

Экипаж гички греб изо всех сил, так, что две другие шлюпки, отвалившие позже, скрылись из виду (в три другие, у дальнего ручья, еще даже не собрался экипаж). Но расстояние было очень велико, вся длина двух больших якорных стоянок между побережьем и островом, четыре мили, и, в основном, против ветра.

— Заманю-ка я их в проход, — обратился Клонферт к Стивену.

Затем, глянув на отставшие шлюпки, добавил:

— Тем более, если они пойдут дальше, к Порт-Луи, «Сириус» и «Ифигения» не смогут их перехватить, если Гамелен выведет свои три фрегата.

Стивен не ответил.

Измученный экипаж пришвартовал, наконец, гичку к борту «Нереиды». Клонферт, приказав рулевому оставаться на месте, вылетел на борт, через несколько мгновений фрегат поднял французские флаг и гюйс, а Клонферт скатился в шлюпку с воплем:

— К форту, живее! Покажите, ребята, на что вы способны!

Теперь и форт поднял французский флаг, и, после короткой паузы, французский сигнал пополз вверх на флагштоке батареи: «Враг крейсирует к северу от Порт-Луи». Ведущий корабль ответил секретным опознавательным сигналом, остров ответил правильно, и каждый корабль поднял позывные. Клонферт был прав: «Виктор», «Минерва», «Беллона». Два остальных были кораблями Ост-Индской Компании, взятыми в Мозамбикском проливе — «Цейлон» и вновь злосчастный «Виндэм».

Приблизившись к рифу французская эскадра убавила паруса, стало ясно, что они собираются войти, но входить медленно, так что было время приготовиться к встрече. Стивен выбрал дальний, возвышающийся угол форта, откуда перед ним открывалась вся картина, и уселся там на свою подушечку. Над ним пассат нес легкие белые облачка по чистому небу, бриз на солнцепеке приятно обвевал его щеки, а фаэтон описывал замысловатые кривые над его головой. Однако, на бастионах внизу он видел гораздо больше смятения, чем рассчитывал. На «Нереиде», что проверповалась ближе к острову и завела шпринг, напротив, все казалось в полном порядке, хотя достаточно много членов команды все еще находилось в шлюпках. Фрегат приготовили к бою, орудия накатили к портам, а ее старшие офицеры вполне справлялись с командованием.

А вот на батарее народ продолжал бегать туда-сюда, раздавался ор, индийские артиллеристы, чьи офицеры были все еще не то в шлюпках, не то на берегу, бурно спорили друг с другом. Солдаты и матросы сталкивались друг с другом, и даже среди моряков не было той спокойной, целеустремленной бодрости, что отмечала схватки, свидетелем которых Стивен был под командованием Джека Обри, не было и близко впечатления хорошо отлаженной машины, выполняющей свою работу. Про то, чтобы накормить бойцов и речи не было — мелкая деталь, но Джек всегда настаивал на этом. А оставшиеся лодки, в которых оставалось около ста пятидесяти солдат и матросов, все еще находились на изрядном удалении от корабля и форта. Насколько Стивену удалось рассмотреть, баркас сел на мель у оконечности банки, и, поскольку шел отлив, остальным никак не удавалось стащить его на глубину.

В форте и в лагуне время, казалось, застыло, несмотря на бурную активность, в море же оно продолжало течь как обычно, даже, возможно чуть быстрее, и в глубине души Стивен почувствовал все возрастающее, необъяснимое опасение, похожее на то, что сопровождает ночные кошмары. Сейчас уже можно было рассмотреть людей на борту подходивших судов, вот уже можно различить лица, и отдаваемые приказы отчетливо доносит ветер. Французские суда выстроились в линию для прохода по каналу, впереди — «Виктор», затем «Минерва», следом «Цейлон». Корвет вышел из ветра, убрал нижние паруса, и направился в проход под марселями, лоты свесились у клюзов с обеих бортов. Шум в форте сменился, наконец, мертвой тишиной, бриз понес запах дымящихся фитилей от ведер, расставленных за каждым орудием. Корвет вошел в узкость, скользя все ближе и ближе, его колокол блестел на солнце, вот он оказался перед фортом, где артиллеристы в тюрбанах пригнулись за парапетом, и прошел дальше, все также в мертвой тишине. Очередной приказ штурмана рулевому повел судно по крутой кривой за форт, на глубокую воду в двадцати ярдах от «Нереиды». Французский флаг на «Нереиде» скользнул вниз, под боевой клич на мачту взвился английский флаг, и борт фрегата скрылся в дыму под мощный рев бортового залпа. Снова и снова, под непрерывный крик, грохотали орудия, и вот, корвет бросил якорь на правой четверти «Нереиды», все еще под ее жестоким бортовым огнем, и офицер пробежал на корму по его содрогающейся палубе с криком, что они сдаются.