Ле Галле - Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака

— Я никогда не буду женой графа Роланда!

Сначала отец возмущался подобными ответами, потом привык к ним и считал их капризом, который надеялся в конце концов сломить.

Роланд де Лембра на этот раз явился с таким решительным видом, что Жильберта сразу почувствовала неизбежность борьбы.

Войдя в приемную, граф застал там лишь отца и мать невесты. Запутавшись в целой массе осложнений своего дела, конец которого был совершенно ему не известен, граф хотел по крайней мере добиться согласия своей невесты.

Он страстно любил молодую девушку, и каждое препятствие еще больше усиливало эту любовь. Он решил, даже вопреки ее воле, овладеть ею и, ослепленный своей страстью, не мог думать о состоянии души своей невесты.

Осведомившись о здоровье отсутствующей молодой девушки, граф прямо приступил к интересующему его вопросу.

— Весьма сожалея о том, что не имею возможности лично передать мое приветствие вашей дочери, я утешаю себя мыслью поделиться с вами своими планами и надеждами, — сказал он, здороваясь. — Уже с давних пор я осчастливлен согласием на брак с вашей дочерью. Позвольте же узнать, когда могу я рассчитывать на достижение моего блаженства?

— Дорогой граф, вы прекрасно знаете, что я предан вам всей душой! — отвечал отец Жильберты. — Если я не назначил еще окончательного дня, то лишь потому, что последние происшествия, как вы сами знаете, сильно поразили мою дочь и немного оттянули то, что, поверьте, мы считаем для себя высшим счастьем и честью!

— Мне кажется, что воспоминание о несчастном случае, о котором вы изволите говорить, уже стирается из вашей памяти, маркиз, и надеюсь, что это больше не должно нам мешать.

— Я никогда не считал эти воспоминания препятствием. Волнение, потрясение, произведенные арестом вашего брата, виноват, этого Мануэля, совершенно уже улетучились и улеглись, и если вы желаете, то поговорим теперь об этом союзе, которым вы хотите осчастливить наш дом. Но, — прервал себя старик, — не знаете ли вы, что случилось с Сирано?

— Ничего не знаю!

— Но ведь вы с ним в прекрасных отношениях?

— Не совсем. Но это не мешает и мне беспокоиться о нем. Я не знаю, где он и что с ним творится в настоящий момент, однако мне известно, что его нет в Париже.

— Давно? Надолго он уехал?

— Вы сами знаете, маркиз, что Сирано любит различные похождения и часто даже сам не в состояний объяснить целей и смысла своих поездок.

— Он, кажется, сильно интересуется вашим… то есть этим Мануэлем? — проговорил маркиз, снова ошибаясь на имени, к которому не мог еще приучить себя.

— Да, он очень заинтересован этим молодым человеком.

— Так почему же он покинул его таким образом?

— Сирано очень самолюбив, — отвечал Роланд, — и не хочет согласиться с обидным сознанием того, что он был невольным помощником жалкого авантюриста, бродяги, и возможно, что теперь он где-нибудь ждет окончания следствия, надеясь, что суд освободит его от его протеже.

— Да, вероятно, так оно и есть, — согласился маркиз.

— Теперь забудем на минуту Бержерака и, с вашего согласия, поговорим о моей свадьбе. Кажется, что наши переговоры будут коротки и ограничатся лишь назначением дня.

— Я посоветуюсь с Жильбертой…

— О, в подобных делах молодые девушки никогда не торопятся, — смеясь, заметил граф. — Всегда надо решать за них. Согласны ли вы назвать меня вашим зятем через две недели?

Взглянув вопросительно на супругу, поглощенную своим рукоделием и не принимающую участия в разговоре и не видя на ее лице выражения несогласия, маркиз успокоился.

— Если вы желаете — будь по-вашему! — проговорил он, протягивая графу руку.

Роланд хотел произнести слова признательности и благодарности, но как раз в это время в дверях показалась Жильберта.

Недавно пережитые волнения сильно изменили наружность молодой девушки. Лицо ее стало бледно, глаза ввалились и горели лихорадочным блеском.

Заметно было, что она всеми силами, но напрасно старалась подавить в себе это волнение, в ее блестящих глазах появилась какая-то злоба, даже угроза, которой раньше родители никогда не замечали в ней.

Роланд сразу увидел в ней эту перемену, и все-таки девушка казалась ему еще краше, еще привлекательнее, чем раньше.

Машинально подойдя к графу, она холодно ответила на его поклон.

— Вы были больны? — спросил Роланд.

— Нет, граф. Но почему задаете вы мне этот вопрос?

— Я думал… мне говорили… — пробормотал граф, невольно умолкая перед холодным, почти ненавидящим взглядом невесты.

— Обо мне уж слишком заботятся. Но не верьте слухам; я не была больна и в настоящее время тоже совершенно здорова, — холодно проговорила молодая девушка и, пройдя мимо жениха, уселась рядом с матерью.

Роланд просидел до ночи, но Жильберта не принимала участия в общем разговоре. Маркиза тоже молча сидела за своей работой, изредка украдкой присматриваясь к своему будущему зятю.

После бессодержательной, довольно продолжительной болтовни беседа как-то сама собой перешла на Мануэля, и Жильберта узнала из слов жениха, что Лямот снова допрашивал любимого ею человека и что тот по-прежнему остался непоколебим в своих претензиях.

Подобное поведение узника, возмутив маркиза, очень понравилось молодой девушке, и она снова с любовью мысленно перенеслась к Мануэлю.

— Дорогое дитя, — обратился к ней маркиз после ухода Роланда, — мы много говорили сегодня о тебе с графом, и он просил меня назначить день твоей свадьбы; я…

— Говорите же, говорите! — торопила его молодая девушка, видя нерешительность отца.

— Я назначил двухнедельный срок..

— Отец, скажите, это ваше окончательное решение?

— Ведь я уже говорил тебе.

— Да, но я тоже сказала вам, что я не буду его женой!

— Это каприз, дитя мое. Этот брак необходим, он делает честь нашему дому и, уверяю тебя, принесет тебе счастье. Помяни мое слово, ты никогда не раскаешься, что послушалась моего совета.

— Это ваше последнее слово?

— Последнее! — хмурясь, ответил маркиз.

— Да хранит вас Бог, отец! — проговорила молодая девушка, с глубоким поклоном отходя от старика, и, попрощавшись с матерью, вошла к себе в комнату, где ее ждала Пакетта, раздевавшая свою госпожу. Отослав служанку, молодая девушка раскрыла окно, чтобы подышать свежим ночным воздухом.

Перед ней высились темные силуэты домов, построенных на противоположном берегу реки, а внизу, почти под самыми окнами, тихо плескались волны Сены.

— Нет, нет, не так, это слишком страшно! — проговорила Жильберта, с ужасом закрывая окно.

Вдруг она снова задумалась, потом ее глаза зажглись лихорадочным блеском, и она решительно встряхнула головкой.

По прошествии первого приступа болезни Зилла почувствовала некоторое облегчение.