Ле Галле - Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака

— Почему? Книга, которой я не отдал ни графу, ни Сирано, несмотря на все их старания, послужит для меня неопровержимым доказательством.

Цыганка знала, что ее признание вызовет бурю, но решила смело действовать и, стараясь быть как можно спокойнее, медленно проговорила:

— Бен-Жоэль, книги этой, о которой ты говоришь, нет уже более.

— Как? Ее взяли у тебя?

— Нет, я ее сама отдала господину Сирано.

— Ты отдала? Как ты смела?! — крикнул Бен-Жоэль, с яростью бросаясь к Зилле.

Зилла спокойно ждала удара, устремив свои лихорадочно блестевшие глаза на брата, и рука цыгана невольно опустилась.

— Почему, почему ты сделала это? — хрипел он, сжимая кулаки.

— Потому что я устала уже от этих бесконечных подлостей, потому что я отрекаюсь от своей любви к Мануэлю, потому что я решила освободить его.

— И ты дала эту книгу моему злейшему врагу?

— Нет, он не враг тебе! А ты его ненавидишь за его превосходство, за его силу!

— Так вот как! Ну так знай же, что сегодня утром твой любезный Сирано будет бездыханным трупом, а Мануэль так и сгниет в тюрьме! Что же касается книги, то я ее верну себе; уж будь покойна!

— Сегодня утром?.. Так новое преступление задумано вами с графом?

— Называй это преступлением, а по-моему, это месть! Еще до восхода солнца все будет кончено!

— Нет, не будет кончено, потому что до восхода солнца я во всем признаюсь где следует! — крикнула Зилла, бросаясь к дверям.

Но цыган предупредил ее и быстро загородил дорогу.

— Пусти меня! — воскликнула цыганка, вынимая кинжал.

Цыган, расхохотавшись ей в лицо, быстро толкнул дверь ногой и, выскочив на лестницу, повернул ключ в замке, затем, спрятав ключ в карман и заставив дверь столами и стульями, сошел вниз. Зилла с отчаянием билась у дверей, стараясь выйти из комнаты Ее то жалобные, то угрожающие крики доносились до Бен-Жоеля, но он не обращал внимания. Сойдя вниз, он разбудил своих помощников и вышел с ними на улицу.

В продолжение целого часа Зилла тщетно царапала и колотила дверь своими слабыми руками, наконец, обессилев от напрасных стараний, со стоном и плачем бросилась на кровать.

Как раз в эту ночь Мануэль был удивлен внезапным появлением Лямота.

— Скажите, намерены ли вы, наконец, признаться? — сурово спросил прево.

— Нет. Я буду говорить на суде. Там я обличу графа Роланда де Лембра в наглой клевете!

— Берегитесь, вы затеваете рискованное дело! Завтра вы предстанете перед судьями. Лишь чистосердечное, правдивое признание может немного облегчить вашу участь. Упрямство же лишь погубит вас.

— Мне нечего бояться.

— А пытка, вы забыли о ней?

— Вы можете замучить меня до смерти, но не добьетесь ни одного лживого слова!

— Все они говорят одно и то же, слушая их, подумаешь, что тюрьмы переполнены святыми! — пробормотал прево, пожимая плечами и уходя из камеры узника.

В то время как Сирано был занят у себя разговором с графом, Сюльпис и Марот, в первый раз оставшись одни после своего приезда, уселись в уголке общего зала и всецело отдались беседе, не боясь на этот раз ни любопытства Сусанны, ни насмешек Сирано.

Содержатель гостиницы дремал в одном из углов огромной комнаты, и молодые люди, усевшись за столом, погрузились в свою интересную болтовню.

— Завтра утром я поблагодарю господина Сирано и покину вас, — говорила цыганка.

— Завтра утром? Что ты? — с испугом вскричал влюбленный секретарь.

— Я уже решила. Я не могу больше оставаться здесь и должна вернуться к своим.

— А где же они? — с беспокойством спросил секретарь.

— Кажется, в Париже. Когда я оставила свою труппу в Орлеане, она возвращалась на ярмарку в Сен-Жермен.

— Марот, неужели их жизнь влечет тебя?

— Почему же пет? Свобода, веселье, беззаботность даже тогда, когда в кармане пет ни одного су. Чем это плохо?

— Но ведь я люблю, люблю тебя! — воскликнул Кастильян, сжимая ее крошечные ручки.

— А я не люблю вас? Неужели вы можете сомневаться?

— Но как могу я верить твоей любви, раз ты хочешь покинуть меня? О, умоляю, не покидай меня!

— Не покидать?.. Нет! Или, может быть, вы женитесь на мне? — спросила цыганка, искоса поглядывая на молодого человека.

Кастильян задумался: ему еще никогда не приходила в голову подобная мысль.

— Хорошо, я скажу правду, я знаю, что можете вы ответить: на таких девушках, как я, не женятся, — продолжала цыганка. — Да? Но не беспокойтесь, я не стану навязываться! Наоборот, если бы вы сами захотели на мне жениться, и то бы я не пошла за вас. Не беспокойтесь, я не буду вам в тягость и развяжу вам руки.

— Марот! Ты не любишь меня?!

— Нет, люблю, но выслушайте, и вы вполне поймете меня!

«Жил-был славный, добрый паж, звали его… ну, все равно как. Идет он однажды полем и слышит вдруг во ржи песню жаворонка. С веселой песней птичка взвилась и, красиво блеснув на солнце своими крылышками, скрылась в лазурном небе.

И вот пажу страшно захотелось достать птичку, и он стал нежно-нежно звать ее к себе. Птичка спустилась вниз и уселась рядом во ржи. Став на колени, мальчик нагнулся и протянул к ней руки. Но она не боялась. Ведь птички знают, кого им следует опасаться, и жаворонок знал, что паж не сделает ему вреда.

Мальчик тихо-тихо протянул к ней руку и осторожно взял красивую птичку. Сердце птички быстро забилось в груди, но не от страха, так как жаворонок знал, что лишь только захочет и может сейчас же улететь.

Мальчик принес птичку к себе, напоил ее свежей водичкой, накормил зернышками и целый час любовался птичкой, целуя ее маленькую головку и гладя нежные перышки. Птичка сразу привыкла к пажу и весело порхала в его комнате, услаждая слух веселыми песенками.

Так прошло много дней. Птичка и мальчик не расставались все время. И так как два существа, тесно связанные между собой, скоро привыкают узнавать друг друга, то и птичка скоро без слов стала понимать маленького пажа. Но вот наступил день, когда мальчик в первый раз заплакал: птичка хотела его бросить. Но так как она тосковала и могла умереть, паж открыл окно и выпустил жаворонка. Он с тоской видел, как, весело блеснув крылышками, тот быстро скрылся в синеющей дали. Но жаворонок не забыл своего пажа.

Однажды в один октябрьский день, когда мальчик гулял в поле, он услышал вдруг хлопанье маленьких крылышек и веселый голосок птички. Вспорхнув на его плечо, птичка, весело щебеча, приветствовала своего пажа. Целый день птичка, ласкаясь, пела ему хорошенькие песни прежних дней. Потом под вечер она снова улетела вдаль. Зимой же, когда паж грустно, одиноко сидел у себя в комнате, глядя в окно, за которым бушевала метель, он увидел вдруг маленькую птичку, постучавшуюся в стекло. Быстро раскрыв окно, он впустил к себе птичку и стал согревать ее маленькое, озябшее тельце. С тех пор мальчик уже не грустил и не плакал, потому что хотя птичка и улетала от него, но он знал, что она снова вернется. В этой постоянной надежде он почувствовал настоящее свое счастье и уже не хотел более переменить своих временных свиданий на неразлучное житье с жаворонком».