Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей

— Только в каждой по стражнику, да не по одному, — покачал головой Афанасий.

— Не, они только нижние покои охраняют. Думают, наверх ходу нет иначе как по лестнице.

— Нешто есть?

— Есть. Через окно али через крышу, — ответил Михаил.

— Да откуда ж там окно? Все стены глухие, а про крышу-то ты вообще как узнал?

— Есть там окна, особливо наверху. Небольшие, но протиснуться можно. Прорублены они, чтоб ветер задувал, иначе там вообще сваришься. А на крыше я дозорного видел. Он туда вылезал да окрест оглядывался, значит, есть проход.

— Когда ж ты все это успел? — изумился Афанасий.

— Да пока вы брюхо набивали да бока отлеживали, я вокруг дворца побродил да на крышу посольства слазал. А оттуда через стену и двор отлично видно, и сам дворец. Все разведал. Хочешь, прямо сейчас тебе план нарисую?

— А давай, — согласился Афанасий. В сердце его зажегся нездоровый азарт.

Они присели в зыбкой тени, отбрасываемой старым, почти безлистным карагачем. Михаил подобрал сухую веточку, разровнял ладонью песок и стал рисовать.

— Вот это, — приговаривал он, чертя линии и прямоугольники, — стена. Тут вот ворота, около них — два поста караульных. С них видно вот сюда и сюда, а ту сторону сарай загораживает, на конюшню похожий, во всяком случае, уздечки и седла там свалены. Тут еще один дозор стоит, — он нарисовал крестик, — который за задами присматривает и за краем скалы. Тут вот обрыв сзади. И стража по стене ходит вокруг, да еще на крыше один появляется изредка. Это вот, смотри, нижний этаж. Тут зала большая, тут комната, где принимали нас, сюда коридор. Тут вот коридор, — быстро чертил он. — Это на кухню, скорее всего. И тут вот один. А тут главная лестница. Это наверх. Вот тут. — Он уверенным движением отчеркнул часть рисунка, обозначив комнату.

— Э, погоди, — перехватил его руку Афанасий. — Ты разве и наверху побывать успел?

— Наверху не успел, но кое-что снизу приметил, а остальное домыслить можно.

— Как же ты домыслишь?

— Дворец из камня да глины построен. Значит, стены у него должны быть внизу основательные, на них верхние палаты опираются, как на фундамент. Если их убрать, обрушится все. Я их три насчитал, тут, тут и вот тут, а тянутся такие стены обычно через все этажи, до самой крыши. Но здесь лестница. — Михаил нарисовал череду полосок. — Значит, здесь комнаты быть не может. А здесь стена — значит, тут две, коридор, тут еще одна большая, а там, может, маленьких много, для стражи или еще чего. Чердака нет, а выход на крышу не из горницы же делать, значит, тут коридор. Или зал большой.

Афанасий изумленно покачал головой — ну Мишка, ну голова!

— А тут вот что? — Он ткнул пальцем в пустое место на карте.

— Вот этого я не понял. — Михаил почесал веточкой себе за ухом.

— Комнаты тут быть не могет, места мало. Коридору идти тоже некуда. Может, кладовки какие, подклети [28] Подклет — нижний (обычно нежилой) этаж деревянного или каменного дома; нижний этаж храма. или слугам жилье обустроили.

— А нам туда надо?

— Нет, нам не туда, нам как раз вверх. Думаю, тут опочивальня шаха, самая лучшая комната, — опередил Михаил вопрос Афанасия. — А рядом сокровищницу обычно обустраивают.

— Сокровищницу?

— Не думаешь же ты, что шах, как босяк последний, без денег путешествует? А там же обычно всякие снадобья хранят. От хворей да сглазов. И специи. Знаешь, сколько щепотка перца в Твери стоит?

— Знаю, — кивнул Афанасий. — Только не нравится мне это.

— Я ж тебя силком не тяну, — надул губу Михаил. — Сам слазаю, сам добуду богатства, сам домой отправлюсь. А ты можешь тут счастья искать.

— Да ладно, Мишка, чего ты? — пробормотал Афанасий.

— Так идешь со мной? — Михаил мигом сменил тон. Закричал так громко, что нищие, успевшие обглодать крысу до белых косточек, оглянулись. Но вроде ни слова не поняли.

— Ну, не знаю я, — опустил голову Афанасий. — Боязно что-то. Да и не делал я такого никогда.

— И это говорит человек, который полмира пешком прошел! От разбойников дрыном отбивался. В лесах медвежьих и болотах кикиморьих ночевал. С татарами на воде смертным боем бился… Афоня, я тебя не понимаю, — развел руками Михаил.

— Ладно, пойдем, чего там, — без всякой охоты согласился Афанасий.

— Вот и славно. А то без тебя у меня не получится.

— Ты что ж, план уже набросал?

— Есть такое дело. Смотри. — Михаил повел веточкой по рисунку. — Вот тут мы подходим к стене, тут она низкая и вытертая какая-то, наверное лазали уже через нее не раз.

— Кто лазал-то?

— Да бог их знает. Может, слуги домой сбегали по ночам, а может, и стражники приезжие в город, по бабам. Не в том суть. Главное, что раз они там лазали, значит, дозоры того места тоже не видят. Или так ходят, что можно проскочить. Единственная беда — стражник на крыше, но тут уж как повезет.

— А как мы через стену переберемся?

— Вот для этого ты мне и нужен. Сила твоя молодецкая. Ты меня подсаживаешь, я забираюсь, привязываю веревку и помогаю тебе влезть.

— А будет к чему веревку привязать?

— Как не быть, если они там лазают. Обязательно будет. Потом залезаешь ты и мы по стене добираемся вот досюда. Тут окно для ветра. Рамы нет. Узковато, но пролезть можно. Да, доску надо какую захватить.

— Погоди, где в этом краю доску-то взять? Глина одна везде.

— Того не знаю, подумаем еще до ночи. Может, палку крепкую сыщем али жердину выломаем.

— А может, копье? — предложил Афанасий.

— Именно — копье. Оно и крепости достаточной, и длины подходящей.

— А где возьмем? Денег-то у нас немного, хватит ли?

— После такого дела богатства у нас будет хоть отбавляй. А можно и не покупать, отобрать просто у лавочника какого, а то и у стражника.

— Так он и отдал, — хмыкнул Афанасий.

— Ежели ты ему по маковке кулаком приложишь, то и спрашивать не надо. Решили — копье за тобой.

— Слушай, это уж форменный разбой — на стражников нападать.

— Что делать, Афоня? Что делать? — развел руками Михаил. — Против главного-то грех невеликий, отмолим как-нибудь.

— А вот странно. Мы грешники, потому что грешим, или грешим, потому что грешники?

— Чего?! — Михаил непонимающе уставился на друга.

— Ну, вот когда человек грешит, это потому, что он от Бога такой, от рождения, от первородного греха, али науськивает его тот, о ком не говорят, али по собственной воле?

— Тебя в православие крестили? — спросил Михаил.

— А как же? — удивился Афанасий. — Конечно, в колыбели еще. Вот крест. — Он выпростал из-под рубахи нательный крест с ладанкой на смоленом гайтане. [29] Гайтан — шнурок, на котором носят нательный крест.

— Тоже мне, — хмыкнул Михаил. — Крещеный, а зачем, почему, не знаешь. Да не маши на меня руками, почти никто не знает, хотя верующие такие, аж елей по рожам течет. Слушай и на ус мотай. Крещение тебя освобождает от греха первородного. И после этого сам выбираешь, какой жизнью жить — греховной или праведной. И потом за этот выбор с тебя спрос будет.