Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей

— Так чего тут встали?

— Место там проглядывается хорошо, ну, как луна выйдет?

— Что ж делать будем?

— Т-с-с, — оборвал его Михаил. — Слушай.

Афанасий прислушался. Сначала ничего было не разобрать, потом он различил стук каблуков и негромкие голоса.

— О, — поднял палец Михаил. — Дозор по стене ходит.

Голоса затихли вдали. Михаил выждал немного и толкнул Афанасия в плечо: мол, вперед. Пригибаясь, на полусогнутых, они добежали до дерева, свернули и бросились к насыпи. Михаил ящеркой вскарабкался на камни, Афанасий полез за ним, оступился, нога поехала. Друг ухватил его за шиворот и втащил наверх. Двигался Михаил легко и споро, будто всю жизнь по камням скакать учился. Затем опять ткнул запыхавшегося Афанасия в плечо.

Друзья пробежали по насыпи, стараясь не сбросить подошвами мелкие камешки, и замерли, приникнув спинами к теплой кладке и унимая шумное дыхание.

— Дождемся следующего обхода, — шепотом, почти одними губами сказал Михаил.

Они замерли в темноте, ожидая знакомого уже топота каблуков. У Афанасия засвербило в носу, зачесалась левая подмышка, набившиеся в сандалию камешки заскребли пятку. К тому же на лбу выступил обильный пот. Сколько он так промучился в ожидании стражников? Минуту? Десять? Вряд ли больше. Но ему показалось, что прошла целая вечность. Наконец шаги и голоса затихли.

Могучий кузнец, как учили, уперся руками в стену. Михаил легко взобрался ему на плечи, подпрыгнул, ухватился за верхний край, подтянулся. Только подошвы цокнули по обожженной солнцем корочке глины поверх каменного основания стены. Наверху что-то зашуршало, и на оставшегося внизу упала веревка, пощекотав концом затылок.

Афанасий ухватился за нее и, ступая ногами по стене и перебирая руками, пошел наверх. Это оказалось совсем не сложно, подошвы почти не скользили, свитая из волокон веревка хорошо ложилась в руку. У верхушки стены Михаил поймал друга за рукав, помог перевалить через край и подняться на ноги.

— Вот видишь? — шепнул он на ухо Афанасию. — А ты боялся.

— Не боялся я ничего, — буркнул тот, чувствуя, как унимается дрожь в уставших после подъема руках. — Дальше куда?

— Пойдем. — Михаил двинулся по стене, как взявшая след ищейка. Взмахами руки он отсчитывал шаги. Остановился. — Где-то тут.

Афанасий остановился тоже, оглядывая двор и удивляясь тому, как точны были рисунки, сделанные его другом на песке. Ворота, сарай, башенки, вход во дворец. Хорошо бы, чтоб его представления о внутреннем устройстве оказались столь же верны.

Михаил меж тем смотал веревку кольцами, оставив свободным хвост в аршин длиной. Примерившись, покачал в руке и бросил в темноту. Крючки звякнули о стену. В ночной тишине звук ударил по барабанным перепонкам так громко, что Афанасий присел от неожиданности. Михаил подтянул веревку, смотал ее кольцами и второй раз бросил в темноту. Звяк раздался снова, но на этот раз он был уже каким-то другим, приглушенным. Михаил стал потихоньку выбирать веревку, словно и правда подцепил на крючки матерого осетра. Жала крючков зацепились за подоконник с той стороны.

— Вот и славно, — удовлетворенно крякнул Михаил, струной натягивая веревку и цепляя за торчащий из стены колышек.

— И чего теперь? — спросил Афанасий, опасливо трогая пальцем звенящие от напряжения волокна.

— А теперь делай как я.

Он нагнулся, ухватился за веревку и чуть сдвинулся. Закинул на нее ноги крест-накрест и, быстро перебирая руками, заскользил над двором. Завозился, протискиваясь в узкое окно. Затих. Афанасий даже немного испугался: не случилось ли что, не попался ли Михаил в руки поджидающим их стражникам? И не сигануть ли со стены вниз, не броситься ли в кусты, пока не поймали?

— Афоня, ну где ты там? Ползи давай, — раздался из темноты успокаивающий голос. — Дозор скоро вернется.

Афанасий зачем-то поплевал на ладони, взялся за веревку и закинул на нее ноги. Перебирая руками, потащил тело вперед. Как и говорил друг, все оказалось не так сложно.

Неприятный скрип на только что оставленной стене и разом провисшая веревка заставили вздрогнуть. Афанасия прошиб пот, волоски на загривке встали дыбом: это же проклятый колышек не выдержал его веса и медленно выдирается из стены!

— Быстрее, быстрее ползи, — зашипел Михаил, тоже заметив приключившееся несчастье.

Сын кузнеца быстрее заработал руками, потея все обильнее. Карабкаться по провисшей веревке было куда как сложнее. Наконец он добрался до цели, пальцы Михаила, как персты архангела, сомкнулись на его вороте. Друг втащил смертельно уставшего, дрожащего Афанасия в узкое окошко. Как раз вовремя — на стене раздались шаги дозорных.

Веревка!

Афанасия кинуло в жар так, что рубаха на спине просохла. Михаил дернул веревку, стараясь вырвать колышек, но тот держался еще крепко. Шаги приближались, еще немного, и кто-нибудь из стражников споткнется. Тогда жди беды. Афанасий тоже дернул. Колышек держался. Тогда он вывернул глубоко воткнувшиеся в глиняную штукатурку стены крючки и кинул их в окно. Следом улетела и веревка, далеко за стеной раздался едва слышный звон падения.

— А как же мы обратно-то? — растерянно спросил Михаил.

— Будем думать, когда выбираться черед придет, — отмахнулся Афанасий. — Пока не до того. Веди дальше.

Михаил покачал головой, пожал плечами, но ничего не сказал. Бесшумно скользя над полом, он пересек комнату и нашарил дверь. Чуть приотворил, вглядываясь и вслушиваясь в звуки дома. Махнул рукой Афанасию — давай, мол, за мной, и проник в освещенный одной плошкой с плавающим в ней фитилем коридор. Сын кузнеца двинулся следом, налетел на сундук, больно ударившись коленом, чуть не уронил какую-то ширму, но вовремя успел поймать. Потянул за собой, наматывая на ногу, полоску ткани.

— Тише ты, медведь! — прошипел Михаил, снова появляясь в двери и приоткрывая ее пошире, чтоб Афанасию было видно, куда ступать.

Тот успел разглядеть, что они попали в помещение, похожее на чулан. Повсюду какие-то ведра, тазы, вазы, опахала, метлы и прочая утварь. Афанасий даже удивился, как он не обрушил все это хозяйство с громом небесным.

Стараясь не скрипеть половицами, он вышел в коридор. Тот был совсем коротким, шагов двадцать, в него вели двери нескольких комнат. По одну сторону двери были маленькие — высокому человеку пригнуться, чтоб не ударится о притолоку, — для прислуги. По другую — высокие, чтоб шах, проходя, чалмой не цеплялся. Один торец коридора заканчивался красивой дверью с накладным цветочным орнаментом из начищенной меди, другой — обрывом лестницы. Оттуда и шел неровный, призрачный свет.

Прислушиваясь и даже, кажется, принюхиваясь, Михаил прокрался к лестнице и заглянул вниз. Вернулся на цыпочках. Подталкивая, отогнал Афанасия подальше от края. Зашептал на ухо: