Джин Ауэл - Путь через равнину

Как бы ни было тяжело на сердце, Джондалар понимал, что Маркено имеет право тоже знать. Он и Толи стали родственной парой Тонолану и Джетамио. Маркено был рожден от той же матери. Джондалар коротко рассказал, как они плыли в лодке Карлоно, о встрече с Бриши, женщиной-вождем Ивовой стоянки племени Мамутои.

— Мы с ней родственники, — сказала Толи. — Близкие.

— Я узнал об этом позже, когда мы жили в Львином стойбище, но она по-доброму отнеслась к нам, еще не зная, что мы родственники. Это позволило Тонолану пойти на север и посетить другие стоянки Мамутои. Он мечтал поохотиться на мамонтов. Я пытался отговорить его, хотел убедить его пойти со мной обратно. Мы дошли до конца реки Великой Матери, и он говорил, что вот так далеко он и хотел уйти. — Джондалар закрыл глаза и покачал головой, как бы отрицая случившееся.

Люди ждали продолжения рассказа, сочувствуя его боли.

— Но причиной были не Мамутои, — наконец заговорил он. — Это была просто отговорка. Он не мог пережить смерть Джетамио. Все, чего он хотел, — это последовать за ней в другой мир. Он говорил, что будет идти до тех пор, пока Мать не призовет его к себе. Он говорил, что готов к этому, но он был не просто готов к смерти. Он использовал любой шанс, чтобы покинуть этот мир. Вот почему он умер. Было глупо с моей стороны пойти за ним, когда он начал преследовать львицу, укравшую его добычу. Если бы не Эйла, я бы погиб вместе с ним.

Последние фразы глубоко взволновали всех, но никто не задавал вопросов, поскольку это могло лишь усилить его горе. Тишину нарушила Толи:

— Как ты познакомился с Эйлой? Ты был возле Львиного стойбища?

Джондалар посмотрел на Толи и затем на Эйлу. Поскольку он говорил на языке Шарамудои, то не был уверен, что Эйла понимала его. Как ему хотелось, чтобы она смогла сама поведать о себе на этом языке. Ему было трудно рассказать все так, чтобы люди полностью поверили в эту историю. Чем больше проходило времени, тем менее реальным все это казалось. Вот если бы Эйла рассказала!

— Нет. Мы еще не знали о Львином стойбище. Эйла жила одна в Долине, что в нескольких днях пути от Львиного стойбища.

— Одна? — спросила Рошарио.

— Ну, не совсем одна. С ней в пещере были животные.

— Еще один волк?

— Нет. Волка тогда не было. Он появился, когда мы жили в Львином стойбище. У нее была Уинни.

— Уинни?

— Уинни — это лошадь.

— Лошадь? У нее была лошадь?

— Да. Вот та, которая справа. — Джондалар указал на лошадей, чьи силуэты четко виднелись на фоне заката.

Рошарио широко раскрыла глаза от удивления, что вызвало у всех улыбку. Они уже свыклись с лошадьми, а она слышала об этом впервые.

— Рядом с Эйлой жили эти лошади?

— Не совсем так. Жеребенок родился позже. А перед этим она жила вместе с Уинни и… пещерным львом, — закончил Джондалар не переводя дыхание.

— С кем? — переспросила Рошарио, слегка коверкая язык Мамутои. — Эйла, ты должна сама рассказывать дальше. Джондалар что-то путает. А Толи пусть переводит.

Эйла улавливала кое-какие слова и понятия, но не все, и ждала, когда Джондалар переведет слова Рошарио. Он с облегчением сказал:

— Боюсь, что я объяснил им не слишком ясно. Рошарио хочет услышать историю от тебя. Почему бы тебе самой не рассказать о жизни в Долине с Уинни и Бэби и о том, как ты обнаружила меня?

— И почему ты жила одна в Долине? — добавила Толи.

— Это долгая история. — Эйла глубоко вздохнула. Окружающие поощрительно улыбнулись. Было ясно, что им не терпится услышать интересную длинную историю. Она глотнула чаю, обдумывая, с чего начать. — Я уже говорила Толи, что не знаю, из какого я племени. Все погибли во время землетрясения. Я была еще ребенком. Меня подобрали люди из Клана. Иза, которая нашла меня, была целительницей, она начала учить меня целительству, когда я была еще маленькой.

Доландо подумал, что это помогает объяснить, почему эта молодая женщина обладает таким опытом лечения.

— Я жила у Изы и ее брата Креба. Ее друг погиб во время того самого землетрясения. Креб был кем-то вроде хозяина Дома. Он помог сестре воспитать меня. Она умерла несколько лет назад. Перед смертью Иза велела мне уходить из Клана и искать свой народ. Я не могла уйти…

Эйла смутилась, пытаясь решить, стоит ли рассказывать все.

— Тогда… потом, когда Креб умер… я должна была уйти.

Эйла замолчала и глотнула еще чаю, пока Толи переводила, спотыкаясь о странные имена. Рассказ сильно взволновал саму Эйлу, она как бы перенеслась в прошлое…

— Я пыталась найти мой народ, но не знала, где искать. С ранней весны до конца лета я разыскивала кого-нибудь из моего племени, но не встретила никого. Да и было ли это вообще возможно? К тому же я устала. Вот тогда я и наткнулась на маленькую зеленую долину среди степей. По ней текла река, и там нашлась прекрасная пещера. В общем, там было все, в чем я нуждалась… кроме людей. Наступала зима, и надо было подготовиться к ней, иначе бы мне не выжить. Я решила остаться там до следующей весны.

Слушатели настолько прониклись рассказом Эйлы, что начали подавать реплики, кивать в знак согласия: она права, это было единственное, что она могла сделать.

Эйла рассказала, как она загнала лошадь в яму-ловушку и потом обнаружила неподалеку жеребенка, за которым охотилась стая гиен.

— Я не могла удержаться. Это был совсем крохотный жеребенок и такой беспомощный. Я отогнала гиен и забрала жеребенка в свою пещеру. И рада, что так поступила. Это облегчило мое одиночество, у меня появился друг.

По крайней мере женщинам не надо было объяснять, что можно привязаться к беспомощному малышу, даже если это жеребенок. Все стало понятно, хотя никому еще не приходилось слышать, чтобы люди «усыновляли» животных. Но не только женщины глядели на Эйлу с участием. Джондалар заметил, что и мужчины слушали внимательно. Да, Эйла была хорошая рассказчица. Даже он сам слушал с интересом, хотя уже знал эту историю. Джондалар присмотрелся к Эйле, пытаясь понять, почему так завораживает ее рассказ, и увидел, что она активно использует жесты.

Трудно сказать, было ли это бессознательно или делалось с определенной целью. Эйла выросла среди Клана с его языком жестов, и было естественным, что она использовала этот язык. Но когда она стала воспроизводить птичье пение, ржание лошадей, то слушатели удивились. За время одинокой жизни в Долине, общаясь лишь с животным миром, она в совершенстве научилась имитировать звуки. После первого удивления слушатели с еще большим интересом стали внимать рассказу.

По мере развертывания событий, особенно когда Эйла начала рассказывать, как она стала ездить на лошади и приучать ее слушаться приказов, Толи захотелось переводить быстрее, чтобы узнать продолжение. Молодая женщина отлично владела обоими языками, хоть и не умела воспроизводить звуки животных, но это и не было нужно. Речь Эйлы была понятна и благодаря сходству языков, и главным образом благодаря жестам. А звукоподражание вообще не требовало перевода, так что Толи должна была лишь уточнять сказанное Эйлой.