Георгий Свиридов - Летом сорок первого

Гитлеровцы сосредоточили огонь на пулеметчике. Но пулемет всякий раз оживал, когда они поднимались в очередную атаку, лезли на мост. Комиссар, дважды раненый, руководил боем, бил и бил короткими очередями, прощался со своей женой, приказывал и уговаривал ее, отстукивая очередями только одно слово: У-х-о-д-и... У-х-о-д-и... У-х-о-д-и...

Но Нина никуда не ушла. Она находилась рядом, в соседнем окопе, перевязывала раненых и сама стреляла из винтовки. А когда пулемет комиссара замолк, она, невзирая на опасность, под пулями бросилась к мужу. «Максим» молчал лишь считанные минуты. И заговорил снова, бил по наседавшим врагам, заставляя их откатываться назад, залегать, отползать. Захватить мост через речушку с ходу и выйти в тыл пограничному отряду гитлеровцам не удалось. Мост они взяли только тогда, когда подошла подмога: два бронетранспортера и танк. Немецкий танк, выйдя к мосту, из пушки в упор расстрелял отважную пулеметчицу. Но и танк дальше моста не прошел. Едва он приблизился к окопу, как навстречу ему поднялся истекающий кровью старшина Ефремов, который не раз получал из рук Нины букеты цветов, который вместе с нею защищал честь отряда на окружных соревнованиях по легкой атлетике, поднялся со связкою гранат, торопливо стянутых солдатским ремнем...

Не прорвавшись через мост, гитлеровцы навели переправу на полкилометра ниже по течению и стали наступать на военный городок с севера, на правом фланге от дубовой рощи. Но их встретили и там. Лейтенант Закомолдин находился на чердаке двухэтажного кирпичного здания казармы и оттуда, сверху, простреливал пулеметным и ружейным огнем все подходы к городку. Вначале это давало определенное преимущество пограничникам. А потом немцы подкатили пушки...

Сергей Закомолдин с усилием открыл глаза, и воспоминание первого боя исчезло. Его настороженный слух, уже привыкший к робкой тишине леса, различал множество мелких невнятных шорохов и звуков, но они не несли с собой ничего подозрительного. Обычные звуки, порожденные лесной жизнью. Где-то пискнула мышь, сорвалась и упала пересохшая ветка, весело возилась в гнезде птичья мелкота, да в вышине поблизости работящий дятел выстукивал свою морзянку, которая, как казалось Сергею, перекликалась и передавала в глушь леса тревожные телеграммы о далекой, еле слышной, не утихающей стрельбе. Где-то в глубине застучал второй дятел, и Сергею показалось, что тот, приняв сигналы от первого, передавал тревогу дальше, предостерегая лесных жителей об опасности. Эти сигналы об опасности воспринимал и Сергей своим сердцем. Но сколько бы Закомолдин настороженно не прислушивался, стараясь определить характер далекой стрельбы, глухие чуть слышные звуки как-то незаметно сливались в один бесконечно монотонный и ровный шум в вершинах, порожденный волнообразными порывами ветерка. Да и сам перестук дятлов успокаивал утомительным однообразием, ровным и бесхитростным, если к нему повнимательнее прислушаться.

Пограничников со всех сторон обступали высоченные деревья. Внизу простирался узорчатый ярус кленов, лип и вязов. Кое-где мягко голубели гладкие стволы осин. Выше этого яруса поднимались, словно колонны, сосны с прямыми могучими медными стволами, темные ели с пикообразными верхушками, кряжистые дубы с раскидистыми и узловатыми, как натруженные руки, ветвями. Солнце поднялось над лесом, наполняя все вокруг мягким и теплым светом. Утро вступало в свои права.

Надо было что-то предпринимать. Но что именно, Закомолдин не знал. Лес их спрятал, укрыл от врага, но не приносил спасения, а вселял тревогу. Сейчас Закомолдин ясно понимал, что они не догоняли свой отряд, а скорее всего ночью в темноте ушли совсем в другую сторону. В какую именно, он не знал, это еще ему предстояло выяснить. Сергей усмехнулся. А как выяснить, если у него под рукою нет никакой карты и местность совсем незнакомая. Знал он лишь одно: если двигаться прямо на восток, то можно выбраться в соседнюю Гомельскую область, а к северу – в Минскую. Запомнил по административной карте республики, которая висела ни стене в штабе погранотряда. Ни разу, ни на одном командирском занятии они не разбирали возможные военные действия на своей территории, в своем лесном массиве, который раскинулся огромным зеленым пятном на карте, не прорабатывали способы передвижения, не изучали дорог, не обращали внимания на реки и речушки, на возможности наведения переправ, на озера и болота, не интересовался он и названиями сел и лесных хуторов, которые располагались в глубине района, как считалось, в «глубоком» тылу пограничного отряда, уделял основное внимание лишь населенным пунктам, расположенным на границе и в полосе, непосредственно прилегающей к ней. И сейчас Закомолдин, напрягая свою память, пытался мысленно воскресить перед собой карту своего недавнего тыла, но кроме отрывочных и бессвязных воспоминаний, ничего цельного вспомнить не мог.

Да и что он мог вспомнить, если последних два мирных месяца у него пролетели как в тумане, когда каждый день и час спрессован до предела, когда одно мероприятие следует за другим. Много времени отняла и подготовка личного состава к инспекторской проверке по строевой и физической подготовке, когда под палящим солнцем часами общим строем и по группам маршировали по плацу, добиваясь идеальной слаженности и четкости движения подразделений, поворотов, разворотов, с оружием и без него, с полной армейской выкладкой и в парадном построении. Как радовались бойцы и командиры, когда получали высокую оценку! Потом его, Закомолдина, вызвали в округ на тренировочные сборы, затем он принимал участие в личных соревнованиях. Выиграл все бои и к званию чемпиона Москвы присовокупил титул первой перчатки Западного пограничного округа в среднем весе. Закомолдина включили в состав сборной округа и он мог, изъяви только хоть малейшее желание, остаться в Минске и тренироваться к всесоюзному первенству. Но Сергей не остался, несмотря на уговоры спортивного начальства, поспешил в свой погранотряд, к своим бойцам, договорившись, что в первых же числах июля его вызовут на длительный тренировочный сбор. А до начала войны оставались считанные дни. Если б только он знал, что произойдет, если б только и другие знали, то, может быть, первые часы, первые дни сложились бы по-иному...

Впрочем, если уж говорить откровенно, то знали и предполагали. Донесения с границы поступали самые тревожные. С наблюдательных вышек видели, что у границы концентрируются германские воинские подразделения. Участились случаи нарушения границы. Немецкие самолеты почти ежедневно совершали разведочные облеты, углубляясь на значительное расстояние в глубь пограничного округа. Но от пограничников требовали лишь одного: не поддаваться на провокации! Не поддаваться, не отвечать огнем, не сбивать... На политзанятиях зачитывали заявление ТАСС, опубликованное в «Правде» 14 июня, в котором подтверждалось намерение нашего правительства неуклонно соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, подчеркивалось, что слухи о близкой войне распускают враги, которые стремятся столкнуть нас с немцами...