Юрий Торубаров - Таинственный двойник

Все ждали, что же он предложит. Он выжидал какое-то время, щекоча их нервы, потом сказал:

– …похитить Констанцию.

Магистр после этих слов посмотрел на него довольно странно.

– Боже, – сказал он надменным тоном, – мы уже об этом говорили, и я ждал от вас, по крайней мере, толкового исполнения.

– Я тогда обещал обдумать. И вы, вероятно, неправильно меня поняли.

Епископ почувствовал, что сейчас могут начаться ненужные пререкания, и вмешался в разговор:

– Лучше позже, чем никогда. Я поддерживаю тебя, Боже, ты говоришь правильно! Какая свадьба без невесты!

Жак, подумав, стал рассуждать:

– Так мы можем вызвать на себя всю мощь королевского гнева.

– Откуда он может знать, кто это сделал и где ее прячут? – не сдавался епископ.

Боже наморщил лоб и подумал: «Трудно иметь дело с человеком, который не может определиться». Жак теребил бородку в знак того, что он действительно не может определиться.

– Нет, опасно, могут найтись и предатели.

Прозвучало вроде убедительно. Боже зевнул, прикрыв рот, но так, чтобы видел магистр и понял сигнал, что пора расходиться. Но он не среагировал. Пошел вдоль стола, поглаживая каждую спинку кресла. Дойдя до конца, повернулся на носках:

– А что будем делать с тулузским графом? – наверное, от усталости Жак вернулся к этой теме.

– Через несколько дней надо ехать встречать, – ответил Боже.

– Долго вы его искали, – недовольно заметил магистр.

– Простите, ваше преосвященство, но мы искали иголку в стоге сена, – недовольным голосом ответил Боже.

Вмешался Зедор:

– Его во что бы то ни стало надо доставить к нам.

– …И отпустить, когда он подпишет отречение в нашу пользу, – ехидно произнес Боже.

Чувствовалось, что он начал сердиться. И стал даже дерзить магистру. Тот мог бы, конечно, поставить его на место, но это был ценный кадр. Имел связи по всей Европе, и не только. С ним магистр не хотел ссориться. И, делая вид, что не заметил его иронии, подхватил:

– А что, граф, у вас разумное предложение.

Зедор только кивнул головой в знак согласия. Боже рассмеялся дьявольским смехом.

– Тогда я предлагаю вам, преподобный отец, ехать его встречать. Каждому – свое. Я его нашел, выкупил. Вы его привезете. Сюда, – добавил он выразительно.

– Я бы с удовольствием, но юношу не знаю!

Его коварную улыбку надо было видеть. Но Боже не думал сдаваться.

– Я, между прочем, тоже с ним не знаком, ваше преподобие, – и с издевкой поклонился ему, – в этом вам поможет его дядя, епископ Море. Надеюсь, мы его пригласим для встречи племянника? – на этих словах он сделал особое ударение.

Боже перестал зевать. Эта перепалка прогнала сон. Он знал, что теперь не заснет, а завтра будет ходить с тяжелой головой.

– Этого можно и не делать, – заметил магистр. – Его дяде надо сообщить попозднее, чтобы он опоздал. Мне представляется, что юноша, оказавшись на свободе после такого адского труда, подпишет что угодно. Но пройдет время, и этого добиться будет трудно.

Боже посмотрел на Зедора, который спокойно перебирал четки. Знак того, что это предложение его тоже устраивает. Боже вдруг почувствовал к нему какое-то предвзятое отношение. Он палец о палец не ударил, чтобы решить эту проблему, а вот поучать горазд. И ответил:

– Вы, магистр, как всегда правы, только я успел допустить здесь ошибку: мной послан гонец с письмом к графу, в котором предложил через два дня встретиться в Эг Морте.

Теперь не сдержал зевоты и Жак де Молэ. Магистр предложил разойтись на отдых. Все закивали головами. Правда, затем Зедор сказал:

– Я что-то не понял: что будем делать с сестрой и братом?

– Я думаю, – магистр по очереди посмотрел на своих сообщников, – сестру надо попытаться на какое-то время изолировать от общества. Думаю, надо подключить барона Валуа. Он не в ладах с королем. А у него есть племянник. Сестру приглашает дочь Валуа, а по дороге ее перехватывает племянник и увозит в свой замок.

Боже и Зедор переглянулись. В их взглядах можно было прочесть: «Так почему же ты держал такое предложение до последнего?»

– А с графом? – робко спросил Боже.

– Несомненно, как вы сказали.

– Вместе с дядей?

– Конечно.

– Но если…

– Граф… епископ Море в таком возрасте, когда случаются неприятности со здоровьем.

– А если граф не согласится?

– Мы получим от него предсмертное письмо, где он будет нам очень благодарен и пожертвует свое состояние, – Жак замолчал.

– Понятно, – произнес Зедор, подымаясь для прощания. – Да простит нас Господь! Только во имя укрепления Веры, только ради нее! Помолимся же святому Морису и попросим его помощи.

Боже промолчал, но был недоволен, старался держаться подальше от Зедора. Он сам был немного авантюристом, но такого от молодого магистра он не ожидал.

– Все это может плохо кончиться, – проговорил он тихо, придя к себе, и бросился на кровать, закрывшись с головой, стараясь заснуть.

Ветер пузырями надувал паруса, и «Ласточка», легко скользя по волнам, мчалась в порт. Грозный внешне не подавал виду, но в душе ликовал. Еще бы! Такие деньги за этого французика. Пятьдесят тысяч, да еще золотом! Он будет сказочно богат, бросит ко всем чертям этот промысел, купит в Италии поместье на берегу моря и будет рассказывать детям разные сказки. Он уже спал и видел себя в этой роли. Ему было интересно, как кто-то назовет его папой.

– Папа! – повторил он шепотом.

И вдруг ветер стал стихать. Вскоре паруса пообвисли, как щеки столетнего деда. Он опоздает, и покупатель уедет! – эта мысль его грызла. На палубе появились надсмотрщики, засвистели их плети. Забил барабан.

Раймунд не мог выдержать такого бешеного темпа. Он уже дважды падал грудью на весла. Спасал его Андрей. Одной рукой придерживая соседа, другой изо всех сил греб за себя и за него, не отставая от ритма.

Но и это не помогло Раймунду. Лицо его пожелтело, он едва владел языком. Андрей, прикусив губы, все греб и греб. Надсмотрщики подозрительно косились на француза. Но на память им тотчас приходило воспоминание о гибели их товарища от дерзкого поступка сидящего рядом с французом раба, и они делали вид, что не замечают Раймунда.

За последние дни состояние Раймунда резко ухудшилось. Сильно болел правый бок. Андрей не мог его уговорить, чтобы позвать Грозного, и убедить прислать лекаря.

– Ты что, хочешь меня предать?

Такие слова оскорбляли Андрея, он даже начинал сердиться. Раймунд, видя, что причиняет другу боль, просил прощения. Согласия на лекаря все же не давал, убеждая Андрея, что у него все пройдет. Но… не проходило.

Такую гонку Андрей вскоре не смог бы выдержать, но ему помог вновь задувший ветер. Андрей поблагодарил Бога, а в душе начала просыпаться давно покинувшая его радость. Однако ее испортили внезапно появившиеся птицы, которые с тревожным криком неслись на юг.