Юрий Торубаров - Таинственный двойник

И продолжил осмотр француза. Перевернули труп, убрали с шеи волосы.

– Ага. На шее у него рубец. Так, – он достал кинжал и черканул по шее Андрея. – Кажется, все, – оглядывая еще раз тело, произнес капитан. – Покажи зубы.

Потом приказал кинжалом разомкнуть рот француза.

– Сойдет, – заглянув в рот одному и другому, сказал он.

Андрей пошутил:

– А если бы… то выбил?

Грозный рассмеялся, к нему возвращалось хорошее настроение.

Раймунда, что было впервые на галере, похоронили должным образом. Какой-то расстрига-священник пропел над ним молитвы. Его тело поместили в мешок, привязали груз. Когда опускали в море, все встали. Андрею жалко было прощаться со своим товарищем. Его сердце сжалось от боли. И он готов был продолжить рабскую жизнь, только бы тот ожил. Но…

Через несколько дней показались огни какого-то порта. Это и был Эг Морт. Грозного беспокоило только одно: на месте ли покупатель. Буря помешала ему прибыть вовремя.

Как и предвидел Боже, после разговора у магистра он не мог заснуть. С первыми лучами солнца, чтобы не мучиться в постели от разных дум, он, как часто это делал в подобных случаях, взял лошадь и поехал на прогулку. Но, оказавшись на равнине, он последовал не по кругу, а поскакал прямо до первой деревеньки. Там, оставив лошадь за оградой, он, оглянувшись по сторонам, вошел в первый дом и поднял хозяина, который не очень удивился его появлению. Это говорило о том, что у них нередки были подобные встречи. Дав ему горсть денег, приказал немедленно скакать к графу де Буа и передать ему, что его племянник прибудет в порт Эг Морт через несколько дней.

– Но только… – он прижал палец к губам.

Хозяин понимающе кивнул и тотчас стал собираться в дорогу.

От этого известия граф какое-то время не мог прийти в себя и только топтался на месте, беспрерывно повторяя:

– Неужели? Неужели?

– Да, да, ваше преподобие, – сказал незнакомый посланец и, склонив голову, поспешил удалиться.

Наконец нервы успокоились, и де Буа смог отдать распоряжение о немедленном сборе в дальнюю дорогу. Его слуга по-стариковски ворчал:

– Ишь, молодой какой! Мальчишка! На дворе такая скверная погода, а он – ехать. Ну, езжай, езжай. Насморк привезешь или кашель. Дай-ка я ему положу этот платок. Пусть укутает поясницу. Ишь, молодой да прыткий. Дровишек бы не забыть отапливать карету, мясца положу, колбасы…

Ранним утром следующего дня карета, с гербом графа де Буа запряженная цугом с двойным выносом, выехала из замка. Был холодный, непогожий день. Молодой слуга Жан, разбитной парень лет двадцати, перед выездом растопил печурку. Де Буа разместился на пуховиках, приказал поплотнее прикрыть дверцы и наслаждался теплом, исходившим от этой печурки. Дрова весело пощелкивали, подмигивая пляшущим пламенем через щели. Де Буа даже расстегнул верхние пуговицы суконной куртки, которую он всегда надевал в дорогу в непогожие дни.

Жан, прикрывшись шубейкой, скорчившись, лежал на переднем сиденье, поглядывая за печуркой, чтобы не прогорели дрова. Смотреть в окно было невозможно, мокрые капли покрывали его, и де Буа, откинувшись, сидел с закрытыми глазами. Не то дремал, не то думал. Дума у него была одна: чего же потребуют тамплиеры за свое содействие. Скорее всего, восточные земли, которые были ближе к их границам. Но он и мысли не допускал о всем графстве. Догадывался о способе отторжения этой земли. Скорее всего, они пригласят их сразу к себе в замок. Там родные стены помогут поделить состояние освободившегося Раймунда. Надо все сделать, но туда не заезжать. Что бы такое придумать, чтобы отговориться от них? Лучше всего сослаться на состояние матери. Кстати, она действительно очень больна. А им пообещать, что когда все уладится, они с племянником сразу же их посетят. На этом он и остановился.

На другой день из замка тамплиеров выехала другая карета. Но ее сопровождал небольшой конный отряд, тайной задачей которого было силой доставить Раймунда в их замок, если тот добровоьно не захочет его посетить. В этой карете находился граф Боже. Перед отъездом граф попытался было отделаться от такого сопровождения, но магистр обязал его подчиниться такому решению. И это испортило ему настроение. Он даже ругал себя теперь, что вызвался организовать освобождение Раймунда. Ему не нравилась такая поспешность молодого магистра, которая могла привести к неприятностям для него.

Слухи о предстоящем освобождении Раймунда уже бродили по стране. Кто их распускал, оставалось загадкой. Предположение падало на де Буа. Но кто его знает… Да и в собственном замке появилось много новых людей. Магистр пока не очень разборчив.

– Ничего, жизнь обломает, – говорил он.

Но это была слабая надежда.

«Интересно, – подумал Боже, – о чем он сейчас думает?»

Да, Боже не ошибался: он думал. Скорее мечтал:

– Граф привозит Раймунда в замок. Теплая встреча. Хороший обед. Вино. Добавляется капля бесцветной жидкости, и он добреет на глазах. Бумага готова! И вот на, король, выкуси, – он сжимает кулак и бьет другой ниже локтя, – юг – мой! Мой! Только бы не сорвалось. Не должно. Для этого я дал ему в помощь десяток рыцарей.

– Жан, – позвал де Буа слугу.

Но слуга, укачанный монотонным движением колымаги, нудной дождливой погодой, крепко спал. Де Буа не стал его будить, а, кряхтя, поднялся и, потирая одной рукой поясницу, сделал пару шагов и подошел к слуховой трубе. Вытащив затычку, крикнул:

– Эй!

Возница сразу отозвался.

– Слушаю, мой господин.

– Лысую гору проехали?

– Нет еще. Но она недалеко.

– Как подъедем, скажи.

Всю дорогу граф не мог задремать. Он был каким-то сосредоточенным. Таким он бывает только тогда, когда обдумывает важные вопросы. Через какое-то время до него донесся голос возницы:

– Тпруу! – громко крикнул он, и в трубе раздался его голос. – Приехали, мой господин. Лысая гора перед вами.

Де Буа не стал больше жалеть Жана и поднял его.

– Слушай меня, – укоризненно глядя на его сонное лицо, сказал граф. – Надевай плащ, бери сухих дров. Да береги, чтобы не намокли. Поднимайся на гору и смотри вперед. Как только там появится экипаж, тотчас зажигай костер и бегом вниз. Жди нас. Понял?

– Понял, мессир граф.

– Тогда ступай. Стой, еды не забудь.

– Мессир граф, а если его не будет, а придет ночь, что я буду делать?

– Когда стемнеет, мы подъедем. Увидишь фонарь, бегом к нам.

– Понял.

Напрасно Жак сидел до ночи. Никто не проехал. Промокший до нитки, вернулся Жак к хозяину. Де Буа, налив в кружку вина, поставил ее на печь. Когда оно стало горячим, подал его слуге.

– Пей, – приказал он, – не хватает мне, чтобы ты слег.

Стуча зубами от холода, слуга его выпил.