Тимур Лукьянов - Тайный орден

Шампанский чувствовал себя настоящим властителем, он уже был посвящен в рыцари

и с гордостью носил шпоры и золоченный пояс, на котором в синих бархатных

ножнах висел любимый меч его отца, славный старинный клинок, побывавший во

многих сражениях.

Несмотря на свою юность, граф вовсе не был красив. Вечно взъерошенные

прямые и жесткие черные волосы, небольшие карие глаза под густыми бровями,

длинный с горбинкой фамильный нос, темно-синий бархатный камзол без каких-либо

украшений. В отличие от могучего, с хорошо развитой грудной клеткой и бычьей

шеей отца, который даже в старости излучал почти физически ощутимую мощь,

угловатая фигура нового графа своей худобой производила впечатление

болезненности и немощности, которое еще усиливалось высоким ростом и тем, что

граф сутулился и постоянно покашливал. А выступающий вперед подбородок,

маленький рот и поджатые тонкие губы придавали его лицу весьма неуверенный вид.

В отличие от многих своих ровесников, граф был довольно смирного нрава, не по

годам умен и весьма неплохо образован, хотя в душе он все еще оставался обычным

мальчишкой, жаждущим приключений. Он обожал собак, любил соколиную охоту и

военные упражнения.

—Покорнейше благодарю, монсеньер, за оказанную мне честь и помощь, но,

признаться, не понимаю, чем обязан такой милости со стороны вашей светлости? —

Сказал Гуго де Пейн юному графу.

—Давайте присядем, шевалье, — вместо ответа предложил граф. Говорил он

тихо, но голос его был высоким и с хрипотцой.

Когда они уселись в большие резные кресла из черного дерева напротив камина,

между которыми был сервирован местными нехитрыми сладостями и вином все тот

же маленький, резной, старой византийской работы столик, так напоминающий де

Пейну прежние времена старика Тибо, граф Гуго Шампанский начал с расспросов:

—И как же вы оказались при дворе короля Арагона? Ведь, право, после

получения известий о разгроме нашего торгового каравана, все считали вас погибшим.

Один из солдат рассказал много позже, будучи выкупленным из мавританского плена,

что вы проявили героизм в сражении с обезумевшей толпой разбойников, храбро

защищая караван до последнего, и пали, не отступив и не сдавшись, как и подобает

христианскому рыцарю. И вот, через два с половиной года до нас доходят известия,

что вы живы и, более того, славно воюете в Арагоне против мавров. Каким же чудом

нужно объяснять ваше спасение?

—Никакого чуда и не случилось. Скорее всего, тот солдат несколько приукрасил

события. Никакого особого героизма с моей стороны, поверьте, не было. Просто я

выполнял свой долг, вместе с моими товарищами пытаясь защитить караван от

бандитов. Несмотря на все наши усилия, караван не удалось спасти. Ценности были

захвачены, а люди почти все вырезаны. Я же сражался, пока была возможность, пока

не увидел, что все мои товарищи по оружию погибли, и я остался один. Тогда я

поступил не лучшим образом, но я был зеленым юнцом и хотел жить, и потому я под

напором врагов бежал с поля боя. Они преследовали меня, но непогода помогла мне

скрыться в вечных снегах Гваддарамы [32] Гваддарама — горный хребет в Испании. . Один добрейший монах, милостью

Господней, спас меня и выходил.

—И как же звали того монаха?

—Его звали Мори, монсеньер. Он же помог мне добраться до Арагона и снова

вернуться в строй. Не имея средств, мне пришлось сперва наняться добровольцем,

простым солдатом, на войну с маврами. И только спустя некоторое время, когда я

смог завоевать в тяжелых боях на границе кое-какие трофеи и восстановить свое

рыцарское достоинство, я поступил на службу в гвардию короля Арагона.

—Представьте, аббат Мори говорил мне о вас, но я не знал об этой истории с

вашим спасением. Теперь мне ясно, почему мой капеллан составил вам протекцию и,

каким-то образом, узнав о вашем возвращении домой раньше всех, попросил меня

обратить внимание на вашу особу. Но почему же вы покинули Испанию, шевалье?

—Я получил сведения, что родители мои умерли, и замок Пейн пустует.

—Кто передал вам весть о кончине родителей?

—Я узнал об этом от молодого рыцаря из Бар-Сюр-Сен, прибывшего в прошлом

году в Арагон добровольцем на войну с маврами. Его звали Альберт де Бар. Он погиб

этой зимой в стычке на берегу реки Тахо возле Толедо. Мавританская стрела попала

ему в правый глаз.

—Досадно. Слишком много добрых христиан гибнет…

—Война жестока, монсеньер.

В комнате на минуту повисло молчание. Затем граф Шампанский дрогнувшим от

волнения голосом произнес:

—Я знаю об этом. Отец готовил меня к войне. Пусть мое детство и прошло в

замке матушки, но отец всегда значил для меня много больше, чем мать. Знаете ли вы,

что последние полтора года жизни отца я неотлучно провел подле него, и он умер у

меня на руках? Мы постоянно общались, и он научил меня многому. И знаете, отец

всегда советовал мне брать на службу людей проверенных в деле, надежных и

преданных. И я пытаюсь следовать советам отца. Ваши предки честно служили дому

Блуа, а вы сами были в курсе дел моего отца, не так ли? К тому же, вы хорошо

зарекомендовали себя на службе. И, что тоже немаловажно, у вас имеется боевой

опыт, полученный в отряде личной гвардии арагонского короля на войне с неверными.

Поэтому у меня есть все основания доверять вам. Сегодня я беседовал с моим гостем,

герцогом Нижнелотарингским. Так вот, мы заключили с лотарингцами тайный союз и

вместе собираемся готовить большую военную экспедицию. Для этого, разумеется,

придется приложить немало усилий, ожидается много работы, и мне понадобятся

надежные и опытные люди для особых поручений. Итак, сударь, я хотел бы спросить

вас. Готовы ли вы поступить ко мне на службу?

—Да, монсеньер, с радостью, но, как ваш вассал, я ведь и так уже служу вам. Что

же касается моей службы вашему батюшке графу Тибо, светлая ему память, то я лишь

помогал ему писать и читать. Но я тогда был почти что ребенком и о его делах имел

весьма смутное представление. Что же касается моей службы в Испании, то мой

боевой опыт не столь уж велик. Поэтому я не могу считать себя очень уж опытным

воителем.

—Что ж, скромность украшает рыцаря. И все же, надеюсь, шевалье, ваших

способностей хватит с избытком. Мне нужен надежный человек для особых

поручений. Речь идет о службе не совсем обычной, обязанности которой будут

разъяснены вам ко времени. Вы человек грамотный и все поймете. Ведь вы обучены

латыни, не так ли?

—Да, монсеньер. Волею Господа я могу говорить, читать и писать на норманно-