Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

Человек, говоривший со мной, обнял меня и хотел поцеловать. Что произошло тогда со мной, я сказать не могу… Что я почувствовала? Откуда у меня вдруг взялась необыкновенная сила?… Еще раз говорю — не знаю, но, стараясь высвободиться, я так рванулась, что тот, кто удерживал меня, отлетел на несколько шагов. Раздались восклицания, хохот, и меня окружил двойной ряд мужчин и женщин… Тогда сердце мое замерло… голову сжало… жизнь остановилась во мне, и я упала без чувств…

Сабина остановилась. Волнение слушателей достигло крайнего предела. Особенно глубоко был расстроен Даже; он приложил руку к сердцу, чтобы сдержать сердцебиение. Жильбер не спускал глаз с Сабины, и на лице его читались гнев и жажда мести. Сабина продолжала молчать, но впечатление было так сильно, что никто не просил девушку продолжать. Она продолжила свой рассказ:

— Когда я опомнилась, я лежала на диване в маленькой комнате, слабо освещенной. Мне показалось, что я очнулась после тяжелого сна.

— Кого вы видели в том зале, в который вас отнесли? — закричал Жильбер.

— Я не знаю. На них были такие странные костюмы.

— Продолжай! — сказал Даже.

— Я осмотрелась вокруг и приметила пожилую женщину, сидевшую у камина. Видя, что я очнулась, она встала и подошла к дивану, на котором я лежала. Она спросила меня, как я себя чувствую. В ее голосе слышалась такая неприятная фамильярность, что я вся задрожала… Я не знаю, кто была эта женщина, но я почувствовала к ней сильное отвращение. Она села возле меня и продолжала говорить со мной. Я слушала и не понимала ее, потом она указала на платье с блестящими украшениями, лежавшее на кресле и не замеченное мной. «Хотите примерить этот наряд? — спросила она. — Он вам пойдет». Я посмотрела на нее и ничего не ответила. Тогда она взяла корзину, стоявшую возле платья на столе, и продолжала: «Посмотрите, как все блестит — не правда ли, красиво?» Она показала мне бриллиантовые браслеты, разнообразные золотые цепочки и кулоны. «Ну, вставайте же, наряжайтесь! — сказала она мне. — Все это будет ваше!»

Я поняла… Какие чувства овладели мной при этих словах, я не могу описать. Кровь закипела в жилах… Я привстала и сказала этой женщине: «Не оскорбляйте меня! Уйдите!» Она посмотрела на меня, расхохоталась и сделала шаг к двери. Потом, наклонившись ко мне, произнесла вполголоса: «Недурно разыграно! Вы сделаете себе карьеру!» и ушла, захохотав еще сильнее.

Сабина провела рукой по лбу.

— О! — продолжала она. — Я никогда не забуду лица этой женщины…

— Лицо круглое, щеки красные, глаза серые, живые, рот огромный, нос короткий, — вмешался Жильбер. — Она высокого роста, толстая, лет сорока, в ярком костюме. Ведь так?

— Боже мой! — сказала Сабина. — Вы разве ее видели?

— Продолжайте, продолжайте! Что вы сделали, когда эта женщина ушла?

— Я хотела бежать, — продолжала Сабина, — двери были заперты снаружи. Я сломала ногти о замок. Слышались веселое пение и музыка. Я думала, что сойду с ума… Я отворила окно — оно выходило в сад.

Сабина остановилась. Все ждали с чрезвычайным беспокойством.

— Что было потом? — спросил Жильбер.

— Говори же! — сказал Даже.

Опустив голову на обе руки, она оставалась неподвижной.

— Когда вы открыли окно, что вы сделали? — спросила Кино.

— О, Сабина! Не скрывай от нас ничего, — прибавила Нисетта.

— Что случилось потом? — спросил Жильбер хриплым голосом.

Сабина опустила обе руки.

— Не знаю, — сказала она.

— Как?!

— Я больше ничего не помню.

— Неужели?

— Что случилось потом — я не знаю… Закрыв глаза и возвращаясь к своим воспоминаниям… я чувствую сильный холод… потом вижу снежный вихрь… И… и…

Сабина остановилась и поднесла руку к своей ране. Слушатели переглянулись с выражением сильного беспокойства. Кино, указав на Сабину, сделала знак, чтобы ей дали отдохнуть. Глубокая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием слушателей, царила в комнате. Сабина тихо приподняла голову.

— Вы вспоминаете? — спросил Жильбер.

— Нет! — сказала девушка.

— Вы не знаете, что случилось в этой маленькой комнате после того, как вы отворили окно?

— Нет.

— Не вошел ли кто-нибудь?

— Я не знаю…

— Вы выскочили из окна?

— Кажется… нет! Я не знаю… Я не могу сказать.

— Однако вы чувствовали, как падал снег?

— Да… Мне кажется… я вижу, что меня окружают белые хлопья… мне кажется, что они меня ослепляют…

— Вы были в саду или на улице? Соберитесь с мыслями!

— Я ничего не помню…

— Ничего? Вы в этом уверены?

— Ничего, кроме острой боли, которую я почувствовала в груди…

— Вы не видели, кто вас ранил?

— Нет.

— Перед вами появилась вдруг тень?

— Я ничего не знаю…

— Как это странно!

Опять молчание воцарилось в комнате. Непроницаемость тайны, окружавшей это роковое приключение, расстроила всех.

Даже и Ролан смотрели на Жильбера. Тот не спускал глаз с Сабины, потом он встал, подошел к кровати, взял обе руки девушки и ласково их пожал.

— Сабина, — сказал он кротко и выразительно, — это не опасение нас огорчить, не страх возбудить мучительное воспоминание — мешают вам говорить?

— О, нет! — сказала Сабина.

— Вы знаете еще что-нибудь, кроме того, что вы нам сказали?

— Больше ничего.

— Вы были ранены неожиданно, неизвестно кем, где и как?

— Я почувствовала холодное железо… и больше ничего! Между той минутой, когда я отворила окно в маленькой комнате, и той, когда я проснулась… я ничего не помню.

— Она говорит правду! — сказала Кино.

— Совершенную правду, — подтвердил Жильбер.

В эту минуту на церковных часах пробило девять. При последнем ударе вдали раздалось пение петуха. Жильбер по-прежнему держал руки Сабины.

— Сабина! — произнес он взволнованным голосом. — Чтобы не оставалось страшных сомнений, терзающих мое сердце, клянитесь мне памятью вашей праведной матери, что вы не знаете, чья рука ранила вас.

Сабина тихо пожала руку Жильберу.

— Мать моя на небе и слышит меня, — сказала она. — Я клянусь перед ней, что не знаю тех, кто хотел меня убить.

— Поклянитесь еще, что вы не могли предполагать, что вам угрожает кто-нибудь.

— Клянусь!

— Еще поклянитесь, что вы не опасаетесь ничего и никого.

— Клянусь! Клянусь перед матерью, что я не знала и не знаю ничего, что могло бы иметь какое-будь отношение к ужасным происшествиям прошлой ночи.

— Хорошо! — сказал Жильбер.

Он наклонился и поцеловал руку молодой девушки, потом медленно поднявшись, сказал:

— До свидания.

— Вы уходите, брат мой? — сказала Нисетта, немного испугавшись.

— Я должен идти в мастерскую, милое дитя, — отвечал Жильбер.

— Я иду с тобой, — сказал Ролан.

— Нет, останься здесь. Завтра утром я приду за Нисеттой и узнаю о здоровье Сабины.