Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника

— Он проедет! — кричали голоса.

— Не проедет! — возражали другие.

Танцующие и поющие опять принялись петь и плясать, окружив фиакр с воем хищных зверей.

— Я боюсь, — сказала Сабина.

— Ничего страшного, — возразил Жильбер. — Мальчишки забавляются. Поезжайте! — сказал он кучеру, высунувшись из кареты.

— Берегись! — закричал кучер, размахивая бичом.

— Переезжайте через огонь! — закричал один голос.

— Он должен переехать, — сказал другой.

— От этого посыплются искры.

— Это будет забавно!

— А если он не проедет через огонь, то не проедет совсем.

— Нет, нет, он не проедет.

— Поезжай!

— И я тоже боюсь! — проговорила Нисетта.

— Поверни, — сказал Ролан кучеру, — и поезжай по другой улице.

Танцы и пение продолжались. Кучер хотел повернуть лошадей, но его не пускали.

— Надо проехать! — с гневом сказал Жильбер.

— Не выходи! — вскричала Нисетта.

— Не бойся.

Жильбер отворил дверцу.

— Пропустите нас, друзья мои, — сказал он.

— Сначала спляшите с нами! — закричал высокий парень с безобразным лицом.

— В карете-то есть дамы, — заметил другой.

— Пусть и они танцуют тоже.

— Да-да!

К открытой дверце подступила толпа. Жильбер не отличался терпением. Он схватил высокого парня, который кричал громче других, и оттолкнул его так сильно, что тот упал на мостовую и увлек в своем падении еще трех человек. Грозные ругательства были ответом на поступок Жильбера. Шестнадцать или двадцать рук поднялись одновременно — это восемь или десять человек бросились на Жильбера. Он встретил их, не отступив ни на шаг, и еще двое упали возле тех, которые не успели еще приподняться.

— Брат… — слабым голосом сказала Нисетта.

— Жильбер! — вскричала Сабина.

Ролан бросился из кареты и одним прыжком очутился возле Жильбера. В эту минуту яркий огонь осветил улицу — в костер подбросили еще соломы. Громкие крики раздались со всех сторон, внутри кареты стало светло, как днем.

— Ах, — вскрикнула Сабина с ужасом, — это тот самый фиакр, в котором меня увезли, когда хотели убить…

Она еще не договорила, как открытая дверца захлопнулась, и лошади поскакали через костер. Пылающая солома, затоптанная лошадиными подковами и колесами кареты, разбросала настоящий дождь искр. Потом яркий свет сменился темнотой.

Карета, уносимая лошадьми, катилась по направлению к кладбищу… Жильбер и Ролан вскрикнули в один голос и бросились за каретой, опрокидывая все на своем пути. Но лошади скакали быстро. Не видно было кареты, не слышно было стука ее колес. Жильбер и Ролан добежали до кладбища и посмотрели друг на друга, сильно обеспокоенные.

— Испуганные лошади взбесились, — сказал Ролан. — О, если они сломают карету!

— Беги, беги! — вскричал Жильбер, бросившись назад к той улице, с которой они выбежали.

— Куда ты бежишь? — спросил Ролан, останавливая его.

— Захватить одного из тех, которые были там, чтобы узнать, где Сабина и Нисетта…

— Ты думаешь, что это новое покушение?

— Да. Беги за фиакром!

Жильбер бросился к тому месту, где был разведен костер. Тлеющая солома валялась на мостовой. Улица была пуста, там не было никого. Жильбер внимательно осмотрелся вокруг, но не увидел ничего, он был один. Ролан бросился в том направлении, куда должна была ехать карета.

Раздалось пение петуха. Глаза Жильбера сверкнули. Он повернул на улицу Трусс-Ваш. Тень явилась перед ним.

— Вы? — с удивлением прошептал Жильбер. — Вы были здесь?

— Да, — ответил голос человека, прислонившегося к двери одного дома. — Я был здесь, и у меня в курятнике пять человек из тех, что сейчас танцевали вокруг зажженной соломы.

— Вы их захватили?

— Да.

— Ах! Вы больше чем мой помощник, вы мой брат!

Жильбер крепко пожал руку говорившего с ним человека.

— Но фиакр?.. — продолжал он.

— Петух Яго, Индийский Петух, Петух Негр бросились по его следам.

— Отлично! Все идет прекрасно!

— Еще лучше, чем вы думаете: нынешней ночью Петух Коротышка узнал трех человек, которые 30 января исчезли на улице Фран-Буржуа. Он пошел за ними со своими курицами, и теперь эти три человека должны быть в наших руках!

— Любезный В., — с чувством сказал Жильбер, — когда вы у меня потребуете половину моей жизни, я отдам ее вам: другая половина принадлежит Сабине.

— Вся моя жизнь ваша, вы это знаете, и что ни делал бы я для вас, я никогда не выплачу мой долг.

— Теперь, — продолжал Жильбер, — нам нужны документы, запертые в секретном шкафу у начальника полиции.

— Как их достать?

— Я достану.

— Когда?

— Через три дня.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно уверен, любезный В.

— Вы самый лучший и самый великий из людей!

— А вы самый умный и самый преданный друг на свете.

В направлении монастыря Сен-Мари раздалось пение петуха.

— Индийский Петух! — сказал В.

— Наверное, есть известия о карете.

— Без сомнения. Пойдемте!

Оба исчезли в темноте.

Фейдо де Морвиль сидел в своем кабинете напротив Беррье, главного секретаря. Их разделял стол, покрытый бумагами. Тут были все рапорты главных агентов, и начальник полиции с секретарем делали по ним справки. Фейдо держал в Руках несколько тетрадей, которые положил на стол перед Беррье. Тот взял тетради и быстро их просмотрел. Закончив читать, он посмотрел на начальника полиции, который смотрел на него, по том они одновременно покачали головами.

— Это будет иметь продолжение или нет? — сказал Беррье.

— В том-то и вопрос, — ответил Фейдо.

— Положение затруднительное.

— Увы, да!

— Что говорит король?

— Еще ничего.

— Что говорит герцог Ришелье?

— Он находится в сомнении.

Фейдо встал.

— Открыто объявить себя на ее стороне, — сказал он, — помочь ей освободиться прекрасно, и я не мог бы сделать лучше, если бы был уверен в ее успехе… но если это мимолетная интрижка…

— Это будет не первая, — заметил секретарь.

— После смерти герцогини де Шатору король не любит никого… серьезно.,

— Да, розовый трон прекрасной герцогини все еще не занят.

— Будет ли у нас теперь королева с левой руки?

— Ах! Если бы это можно было знать точно!

— Я через час был бы у нее, а муж ее остался бы в Лионе.

Фейдо медленно начал ходить по комнате, Беррье следил за ним взглядом. Начальник полиции опять сел напротив секретаря.

— Перечитаем эти рапорты! — сказал он.

Беррье опять взял бумаги.

«Вчера утром, — читал он, — герцог Ришелье послал Сен-Жана, своего доверенного слугу, к мадам д’Этиоль. Сен-Жан был принят тайно. Он спросил Эйлали, горничную мадам д’Этиоль. В комнате Эйлали Сен-Жан и виделся с мадам д’Этиоль. Он просил ее назначить свидание его господину в этот же день, прибавив, что герцог должен говорить с ней о деле очень важном. Мадам д’Этиоль ответила герцогу Ришелье, что она не может принять его у себя, но что в этот день она поедет гулять — в сад Тюильри и в два часа будет на большой аллее. Герцог Ришелье отправился в Тюильри и нашел там мадам д’Этиоль. Между ними произошел разговор, итогом которого был договор. Никто из гулявших, проходя мимо них, не мог, конечно, предполагать, что они вели беседу о королевских удовольствиях. В половине шестого кавалер Морлиер приехал за Норманом д’Этиоль. Тот хотел увидеться с женой перед отъездом, но мадам д’Этиоль была нездорова уже два часа и заперлась в своей комнате, так что муж вынужден был уехать, не простившись с ней. В семь часов мадам д’Этиоль вместе с Эйлали, которая все приготовила, спустилась по лестнице в сад. Она была закутана в коричневое, манто. Было темно. Эйлали, за которой ухаживал садовник, имела копию ключа от калитки сада. Эта калитка выходит на улицу Воробьев. Вам известно, что мадам д’Этиоль живет отдельно от своего дяди, главного откупщика Турншера, и что этот особняк находится напротив особняка Мазарини. Мадам д’Этиоль вышла пешком со своей горничной. Герцог Ришелье ждал ее в карете. Она села, и карета поехала в Версаль. В девять часов вечера герцог вошел в малые апартаменты под руку с мадам д’Этиоль, которая, сбросив кружевную накидку, закрывавшую ее, оказалась в очень богатом и изысканном наряде. Бине, камердинер короля, пришел просить мадам д’Этиоль пройти в столовую. Были приглашены Люксембург и Ришелье. Ужин был очень веселым».