Александр Дюма - Бог располагает!

— В самом деле? — протянула Олимпия с удивлением.

В это мгновение в дверь постучали.

— Кто там? — спросил Лотарио.

— Это я, — послышался голос Ганса.

— Чего вы хотите?

— Тут письмо.

— Войдите.

Ганс появился на пороге.

— Он там говорит, что письмо это не застало вас в Берлине и потому его отправили вслед за вами сюда, — объяснил лакей.

— Дай сюда.

Ганс передал ему письмо и вышел.

— Письмо от дяди, — сказал Лотарио, пробежав глазами адрес. — И очень срочное. Вы позволите, сударыня? — он повернулся к Олимпии.

— А как же! Читайте скорее!

Лотарио сломал печать и стал читать.

Едва лишь бросив взгляд на письмо, Лотарио страшно побледнел. И все же он продолжал быстро пробегать взглядом роковые строки.

Но когда он дошел до конца, ему пришлось сесть, так как ноги не держали его, и он застыл, сжимая голову руками.

— Что еще стряслось?! — вскричала Олимпия.

— Вы можете прочесть, — сказал Лотарио.

И он протянул ей письмо.

Олимпия стала читать:

«Любезный мой племянник или, вернее, мой милый сын!

Так значит, ты не хочешь вернуться? Как ты можешь расстаться со мной на три месяца, когда мне и жить, видимо, осталось куда меньше? Но я нашел средство ускорить твой приезд. Ты будешь смеяться, Лотарио, но твой смех не может быть печальнее моего. Я женюсь. Как ты понимаешь, это лишь способ уладить дела с завещанием. Так поспеши же, ведь в моем состоянии я не могу ждать, и если не поторопишься, ты рискуешь опоздать.

Твое возвращение тем необходимее, что та, на которой я женюсь через несколько дней, — это особа, на которую ты, насколько я мог догадаться, немножко сердит, уж не знаю, из-за какого недоразумения. Приезжай же скорее, ведь если ты не приедешь, я буду думать, что ты не простил ни меня, ни Фредерику.

Париж, 20 августа 1829 года».

Олимпия, тоже ошеломленная, выронила лист бумаги из рук.

— Уже две недели прошли с тех пор как отправлено это письмо, — проговорила она так же мрачно, как Лотарио. — А граф фон Эбербах говорит, что женится через несколько дней.

— Мое письмо разминулось с его посланием! — горестно вскричал Лотарио.

— Значит, — спросила Олимпия, — та, кого вы любите, и есть эта самая Фредерика?

— Да, сударыня.

— Не правда ли, это та самая девушка, о которой говорили у лорда Драммонда? Воспитанница господина Самуила Гельба?

— Она самая, сударыня.

— Здесь должен быть замешан Самуил! — вскричала Олимпия.

И с внезапной решимостью она заявила:

— Не отчаивайтесь, Лотарио. Мы сейчас же отправляемся в Париж. Возможно, мы еще успеем. Впрочем, вы же писали графу фон Эбербаху о своем отъезде из Берлина, теперь он уже получил ваше письмо. Значит, не стоит беспокоиться. Ваш дядя любит вас. Доверьтесь мне. Если время еще есть — а Господь не допустит иного, — я обещаю вам все уладить.

— Да услышит вас Бог, сударыня.

— В Ландеке меня ожидает наемный экипаж. Сейчас мы отыщем моего брата, и в путь. Ну же, не медлите!

Лотарио только и захватил с собой, что шляпу и плащ, дал мимоходом несколько распоряжений слугам, удивленным и весьма обрадованным его столь поспешным отъездом, и они с Олимпией вышли, а вернее сказать, выбежали на дорогу, ведущую в Ландек.

Меньше чем за четверть часа они добрались до гостиницы.

Ее хозяин стоял на пороге.

— Я уезжаю, — объявила Олимпия. — Лошадей, живо! А где мой брат?

— Ваш брат ушел, сударыня, — отвечал хозяин гостиницы, удрученный внезапным отъездом постояльцев, которые по его расчетам должны были задержаться здесь подольше.

— Ох, как некстати! Он не говорил, куда направляется?

— Он вообще ничего не сказал, разложил вещи в комнате и сразу пустился со всех ног в сторону Эбербахского замка.

— В сторону замка? — повторила Олимпия. — А мы как раз оттуда! Пять фридрихсдоров тому, кто мне его отыщет раньше, чем за полчаса.

— Пять фридрихсдоров! — ахнул хозяин гостиницы, ослепленный подобной щедростью.

Он позвал не то троих, не то четверых детишек, игравших у порога:

— Эй, вы! Вы же торчали здесь, когда госпожа сюда приехала. Брата ее приметили?

— Красивый такой господин в зеленом жилете? — спросил один из мальчишек.

— И в красном галстуке! — подхватил другой.

— Верно.

— О, так я его точно видел! — вмешался третий. — В этом своем красном и зеленом он был ярче, чем попугай.

— Значит, вы бы его узнали, если он встретится вам?

— Еще бы!

— Что ж! Пару флоринов тому, кто его сюда приведет раньше, чем через полчаса.

Он не успел договорить, а они уже кинулись на поиски.

— Погодите, — удержала их Олимпия. — Здесь где-то должна быть одна женщина, которая пасет коз; ее зовут…

— Гретхен!

— Да, да, именно Гретхен. Моего брата вы найдете близ ее коз. Скажите ему, чтобы сейчас же шел сюда.

Трое мальчишек умчались галопом, и два обещанных флорина звенели у них в ушах громче, чем все колокольчики всех мулов Испании.

— Когда мой брат появится, — сказала Олимпия хозяину гостиницы, — пусть экипаж и лошади будут готовы. Дайте мне счет, я его оплачу, чтобы потом нам осталось лишь уехать без промедления.

Олимпия не ошиблась насчет того, где следовало искать Гамбу. Для него во всем Ландеке существовала лишь одна персона, и то была Гретхен.

Едва выгрузившись, он помчался на поиски той, что проникла в его сердце.

Хозяин гостиницы излишне польстил ему, сказав, будто он сначала разложил в комнате пожитки. Между тем он все бросил как попало, вперемешку свои узлы и саквояжи Олимпии, полагая, что вечером еще будет время привести это все в порядок, а на ближайшие четверть часа у него найдутся дела поважнее.

Итак, Гамба пустился во весь дух, и не успела Олимпия повернуться к нему спиной, как он уже скрылся в горах.

Он искал Гретхен там, где впервые встретил ее когда-то. Но ее там уже не было. Трава на этом склоне холма, которую козы выщипывали всю весну, теперь была для них недостаточно сочной и густой, и Гретхен угнала их в другое место.

Таким образом, Гамба потерял целый час, прыгая со скалы на скалу, забираясь на вершины, спускаясь и снова устремляясь наверх.

Внезапно, карабкаясь на остроконечную скалу, чтобы сократить путь, пренебрегая петляющей тропинкой, в ту минуту, когда он уцепился рукой за каменный выступ и собирался подтянуться, он нос к носу столкнулся с козой.

— А вот и ты! — вскричал он с бурным восторгом. — Это ведь ты, да, Серая?

Он узнал одну из коз Гретхен.

Он вспрыгнул на скалу, обхватил голову козы и расцеловал ее с братской нежностью.

— Где твоя хозяйка? — спросил он.

У козы не было надобности отвечать. Подняв голову, Гамба заметил Гретхен.