Игорь Срибный - Берендеев лес

- Смерть! Смерть! – вразнобой закричали ордынские военачальники. - Только смерть!

- Адаш! – Тохтамыш нашел взглядом главного харабарчи. – Всех обезглавить, а головы насадить на пики и выставить на всеобщее обозрение. Чтобы каждый нукер знал, какой будет кара за трусость в бою!

Великий хан, сгорбившись, пошел к шатру, и мурзы расступились, давая ему проход…

Через час вокруг стана Орды возвысился частокол из длинных пик, на каждую из которых была насажена голова нукера из «непобедимой» тысячи Баракчи.

Заутра ханское войско задышало, задвигалось, запестрело бунчуками. Конные тысячи расходились лучами от ставки Великого хана, растекаясь по просторам Руси.

Степан смотрел из-под ладони и не верил глазам своим: в полуверсте от засеки дружинников через броды шло в сторону Серпухова большое ордынское войско. Ещё вчера в Орде было тихо – лишь небольшие конные отряды выходили в поле, а сегодня сотни разведчиков-харабарчи разбежались, словно мыши в разные стороны. А за ними пошло несметное войско…

- Неужто на Москву пошёл Тохтамыш? – сурово хмуря брови, спросил боярин.

- На Москву, на Серпухов, на Казань! – сказал Хасан. – Вишь, отряды за бродами расходются потоками.

- Нам-то что делать, Степан? Маловато нас, чтобы на такое войско нападать! – сказал боярин.

- А мы погодим! – ответил Степан. – Какой тумен через леса пойдёт, на тот и ударим. Слаб степняк в лесу, там и будем бить. А пока боярин гонцов надобно отправить на Серпухов да на Москву. Предупредить народ тамошний, значить.

Боярин Ондрей молча повернул коня и ускакал к дружине, в лесу укрытой. Скоро из низинной дубравы, где стоял основной отряд, намётом вылетели четверо всадников. Двое поворотили коней на север – в Москву, двое ушли на Серпухов.

Когда девятая тысяча прошла через броды, случилось замешательство на переправе – всадники шарахнулись в стороны, открывая проход, и небольшой отряд стремительно прошёл бродом, вздымая сверкающие брызги, и встал на высоком берегу. Жар-птицей полыхнуло на солнце жёлто-красное знамя, затрепыхалось на ветру.

- То ханское знамя! – воскликнул Хасан, рукоятью камчи указывая на знак Тохтамыша. – Война!

Степан, сцепив зубы, считал ханское войско. Рваная серая змея, переползающая через броды, казалась бесконечной…

- «Языка» надобно взять! – сказал Степан, хмуря чело. – Ох, как надо!

- Да как же ты его возьмёшь? – удивлённо поднял бровь Хасан. – Ты глянь, силища кака прёт!

- А в силе врага – его слабость! – ответил Степан. – Вблизи своих туменов они никак не испугаются нескольких кметов. Беспечны будут!

Он тронул поводья, и Туман легким галопом снёс его к десятке сакмагонов, ожидавших воеводу в низине.

- Трое – за мной! – приказал Степан. – А ты, Демьян, веди остальных к логу и ждите гостей!

- А ну, как большой силою за вами кинутся? – зажевал ус Демьян.

- Не боись! Всю Орду на тебя не наведём!

Степан и трое сакмагонов с ним вылетели к переправе и встали, словно в недоумении.

Заметили, как насторожились ордынцы, но движение не прекратили. От переправы к ним направился гонец.

- Двое, в лес уйдитя, - тихо сказал Степан сакмагонам. – Прикроете, ежели што!

Лишь вблизи разглядели русую бороду и одеяния боярские.

Гонец остановил коня в десяти шагах от сакмагонов, внимательно оглядывая незнакомцев.

- Здорово, богатыри! Куды путь держите?

- И тебе не хворать! – спокойно ответил Степан. – Ты сам-то, чей будешь?

- Дружина великого князя Ольга Ивановича.

- Пошто ж с ордынцами идёте? – спросил Степан, уже понимая причину своей тревоги: Орда в пятидесяти верстах от порубежьев Московских, а с рязанской стороны – ни единого сигнала. - С кем хороводы водите?

- По своей земле ходим – рязанской! – рязанец набычился, недобро сверкая очами. – С кем хотим, с тем и хороводничаем! Велит вам великий князь Ольг Иванович быть к нему!

- Дак энто он тебе великий князь, а по мне – прихвостень татаров!

- Не дерзи, смерд! Как бы языка не лишился! – рязанец схватился за меч.

Но и глазом не успел моргнуть, как двое сакмагонов, выметнувшись из лесу, оказались по бокам, мгновенно разоружив его.

- Што творите, робяты?! – взмолился рязанец. – Ить догонють! Вас порубають и мене вместях с вами!

- Не канючь! – сказал Степан, вглядываясь в войско ордынцев. – Сказывай, кто ишо из князей с Ордой пошёл?

- Сегодня утром явились княжичи нижегородския – Василий и Семён. Покорную грамоту доставили… А вчерась посол от Тверского князя Михаила Александровича был с грамотою.

- Кто из них дружину выставил хану?

- Дык все и выставили - и князь Ольг, и тверичи, и новгородцы!

- Подлые собаки! -Степан скрипнул зубами, в который раз убеждаясь в раздробленности и слабости порубежных князей, окружающих Москву.

Как обошли их ордынцы, гадать было некогда. А только увидел Степан: справа, припадая к конским гривам, и оттого едва различимые в высоких бурьянах, волчьим широким махом неслись серые всадники.

Резко повернув коней, рванули в галоп. Рязанец скакал рядом со Степаном, постоянно оглядываясь.

- Воротитеся, робяты! – вскричал он. – Князь Ольг заступится, оне яво слушають!

- Заткнись! Не то уйму! – крикнул Степан. Дотянуть бы до засады, а приходилось уклоняться – враг шёл наперерез.

Наконец, выровнялись пята в пяту. Степняки приближались, и Степан, оглянувшись, прикинул, что их не больше десятка. До сакмагонов уже долетали волчий вой и улюлюканье…

Бросив коней в глубокий лог, сакмагоны встали у озерца, развернувшись к бою, ибо дальше идти было некуда.

Татары осадили коней на увале, увидев стоящих в глубине лога русов, и медленно начали спускаться в лог.

- Мать моя! – воскликнул изумлённо рязанец, разглядев за деревьями засаду, неподвижно стоящую в ожидании знака воеводы.

- Эй, урус! – крикнул ордынский десятник, помахивая волосяным арканом. – Айда назад! Хан минога денга дават будит!

Дождавшись, пока ордынцы спустятся в лог, Степан вынул меч из ножен, и лица татар закаменели…

Рванули из засады сакмагоны, сошлись грудью в грудь с татарами, наполняя тихий от века лог нездешними звуками – лязгом стали, криками и стонами.

Десятник татар рванулся к Степану, но выдернутый из седла ременной петлёй, тяжело рухнул на землю, захрипев… Двое или трое ордынцев, поворотив коней, пошли вверх по склону, и упали, получив стрелы в спину. Добили остальных.

К Степану подтащили на арканах двоих – десятника и совсем молодого татарина, наверняка впервые ушедшего в поход.

- Тела в камыши! – приказал Степан. – Уходим!

Едигей во главе своего тумена стоял на взгорке на правом берегу реки, играя желваками на тёмном, скуластом лице.