Дмитрий Светлов - Медвежий замок

Бой в Ирбенском проливе задержал почти на сутки, и причина не в разборе трофеев и дележе добычи. Пять кораблей потребовали формирования экипажей и частичного переселения пассажиров. Главной проблемой стали раненые воины, колотые и резаные раны различной степени тяжести требовали немедленного медицинского вмешательства. Убитых свезли на берег и закопали в прибрежных дюнах под скороговорку прощальной молитвы.

– Боярин, позволь говорить? – В каюту вошел Шушун.

– Ты чего это стал таким вежливым?

– Поневоле станешь, ловко ты немцев заманил, побил без малого сотню, и добыча знатная.

– Угу, одним махом семерых побивахом.

– Семерых или больше, я не видел. Вот бесстрашие твое вся дружина может засвидетельствовать.

– Брось, какое бесстрашие.

– Не лукавь. Кто сквозь вражеский строй прошел и нам помог на палубу подняться? Кто еще раз пробился на другую сторону и главного немца поломал?

– Никого я не ломал, по спине веслом огрел, всего делов-то.

– Ну да, веслом хребет ему сломал. Смеху-то будет, меч свой не захотел поганить о немецкого дурня.

– Ты по делу пришел или героя славить?

– Чего в кровати? Ранен?

– Да спину разодрали, даже не помню кто и где.

– Народ в Новгороде твоим ранам дивился, гадали кто и где. Сейчас сам видел, как ты смело грудью идешь.

– Ну да, нашел Павку Корчагина на паровоз бросаться.

– Того воина не знаю, а как ты одним ударом половину десятка положил, то все на драккаре видели.

– Раненых много?

– Немцев почти треть, наших человек двадцать, да новик один сдуру полез удаль показывать.

– До дома довезем?

– Лекарь обещает вылечить всех, трое останутся калеками.

– Что так?

– Да дротики арбалетные – двоим в руку, одному в бедро. Офицеры арбалетчиков не увидели, пока ты их сам не побил.

– Молоды наши фон-бароны, еще не умеют во все стороны смотреть.

– Не беда, про твой успех быстро прознают, перед воротами лучшие воины встанут, к тебе на службу проситься начнут.

– Ты про лекаря говорил, откуда он у нас?

– Так монах ученый, что тебя немецкой грамоте наставляет, он и есть лекарь.

– С чего ты решил, что он монах?

– Не знал, что ли? Он из университета в Болонье.

– Как! – От неожиданности Норманн подскочил в кровати. – Он итальянец?

– Немец, он и есть немец. Откуда родом, сам спроси, он же у тебя в углу спит.

Вот будет привет итальянским собратьям по несчастью! Попросил учителя немецкого языка на свою голову.

– Трофеи посчитали?

– Все корабли с ливонской пшеницей, поверх сложены тюки с полотном. Немного бычьих шкур, дерюга, пакля и теребленая пенька.

– Пакля-то зачем?

– Веревки вьют, неужели не знал? Ты чего бледный, лекаря позвать?

– Сам придет.

– Деньги и золото еще не собрали, закончим, сюда принесем.

– Забери ключи у бывшего хозяина да проверь кладовки.

– Уже заканчиваем, сейчас список тканей принесут.

– Здесь кладовку сам проверь, вставать неохота.

– Слышь, боярин, а как ты немца с кольчугой мечом насквозь пробил?

– Рукой.

– Что рукой?

– Взял меч в руку и проткнул.

– Шутишь? Кольчугу трудно пробить, рубится легко, а против пики хорошо защищает.

– Наверно хлипкая кольчуга, раз на меч сел, как цыпленок на вертел.

– Смотрели мы с дружиной, крепкая, решили тебе подарить.

– Вот уж не надо мне такого подарка, я зимой сам себе сплету, не велика сложность.

– Ты и кольчуги собирать умеешь? Корабельную дружину оденешь в кольчуги?

– Договорились, за зиму сделаю для каждого. Кожи себе отложите, на поддевки пойдет.

– Спасибо, боярин! – Шушун поклонился в пояс. – Только льняные поддевки лучше – и легче, и прочнее.

Дверь без стука отворилась, и двое новиков с натугой втащили сундук, что-то почтительно сказали, положили на стол килограммовую связку ключей и бочком выскочили на палубу.

– Я им устрою строевую подготовку! – проворчал Норманн. – Научу выполнять подход-отход!

– Ты чего? – удивленно спросил Шушун. – Они к тебе с должным почтением, а ты ругаешься.

– Где Антанаса Тутника разместили?

– Ему сейчас вольготно, шкипер Эйзен взял в свою каюту.

– Бери ключи и считай прибыль.

Шушун загремел тяжелой связкой, затем прихватил свечу, вощеную табличку и занялся самым приятным для человека делом. Считать деньги, пусть и чужие, всегда доставляет удовольствие. А тут еще и рулоны заморских тканей, брусочки серебра и золота, нашлась шкатулочка со шлифованными рубинами. Богат был прежний хозяин, да жаден, что его и погубило.

С рассветом подняли паруса, а Хинрих Пап усадил Норманна писать письмо в Hansetag, господину Конраду фон Аттендорну. Смысл улавливался с трудом, внимание концентрировалось на правильное написание слов, хотя учитель диктовал чуть ли не по буквам. Одна отрада, ему нравилось писать готическим шрифтом, буквы выходили не просто красивые, а как бы живые. Получалось что-то вроде кляузы на купца Йохана Дютлиха, который вероломно напал на одинокий корабль честного торговца Норманна фон Руса. Затем шло подробное описание захваченных трофеев, «немного денег, несколько прутков готландского серебра и золота». Завершалось письмо: «Ich besitze sechs Schiffe» [47].

– Почему шестью кораблями? У меня еще есть, – заметил Норманн.

– Сколько их у тебя? – деловито осведомился учитель.

– В Аренсбурге стоят два корабля и каботажные карфи, да на озере ладьи и ушкуи.

– Общее количество можешь назвать?

– Да не знаю я, два десятка точно, а может, и больше. А тебе это зачем?

– Мне не надо, а Конрад фон Аттендорн должен знать.

– Зачем? – предчувствуя неладное, спросил Норманн.

– На случай войны, Ганза перевозит Тевтонское воинство своими кораблями.

– Так мой флот далеко на севере!

– К войне готовятся не дни, а годы. Ты не волнуйся, за аренду корабля полагается доля с добычи.

– Почему о золоте и серебре ты добавил, что оно готландское? На острове нет приисков или рудников.

– Прииски на севере, а добывают его готландские купцы.

– Почему король не заберет все себе?

– Он умный человек, жадность всегда приводит к быстрой смерти.

– А как мы отправим письмо?

– Первый раз написал?

– Здесь да, это первый раз.

– Положи письмо и бирку в кожаный мешочек, завяжи, а шнурки прижми сургучом с печатью и отдай встречному капитану.

– А если прижать свой перстень? – поинтересовался Норманн, хотя перстня у него и не было.

– Тогда капитан возьмет с тебя плату за доставку. А в Китае как письма посылают?

– Вкладываешь в специальную упаковку, пишешь адрес и относишь в почтовую контору.

– Забавная придумка! А что! С твоих земель вывозят много кож, вот и посади человека китайские упаковки шить.

Разговор перешел было на отвлеченные темы, да учитель быстро спохватился и продолжил пытку Норманна немецкой грамматикой. Почему люди говорят на разных языках? Перешли бы на русский, и никаких проблем! Так под глаголы и простенькие диалоги караван продолжил свой путь к Аренсбургу. И скромничать не надо, успехи были вполне очевидными – за неделю Норманн освоил не менее двух сотен слов.