Дмитрий Светлов - Медвежий замок

– Э нет. Это фаворитка не сможет публично заявить о ребенке, а детей ее бывшего мужа общество признает.

– И наследные права на титул, и имение?

– Разумеется. Поведение мужчины весьма редко осуждается обществом, а в данном случае он совершенно не виновен.

– А если король сменил фаворитку? Что будет с брошенной женщиной?

– Как правило, мужу дарится имение, где он содержит свою бывшую жену. Но для нее уже закрыты все двери.

– Честно скажу, мне не нравится подобный расклад, слишком пошло.

– Кто вас воспитывал?

– Вас что-то смущает в моих взглядах на брак?

– Вообще-то все. Мужья часто отправляют своих жен в постель к епископам и даже к папе.

– Зачем? Они хотят заручиться поддержкой Церкви?

– Отнюдь, всего лишь желание получить ребенка от наполненного святостью человека.

– И Церковь не считает подобный поступок за блуд?

– Где же вы видите блуд?

– Поступок в корне противоречит канонам Церкви и обряду венчания.

– Нет здесь никакого противоречия, присутствует всего лишь простое физическое действие.

– Взаимодействие.

– Не ехидничайте, Верховный капитул давно уже вынес свое решение по данному поводу.

Норманн решил не продолжать бесполезный диспут, ибо монах никогда не признает ханжество правителей католической церкви.

Прибрежный лед уже окреп и выдерживал вес нерп, которые заинтересованно наблюдали за людской суетой. Если изобилие рыбы, нерп и тюленей воспринималось как должное, то киты на Балтике откровенно шокировали. Нельзя сказать, что этих гигантов было много, но встречались, даже в Финском и Рижском заливах. Каков же был животный мир Земли, пока человек не почувствовал себя царем природы? Первая служба началась с освящения церкви, затем крестный ход, за которым последовало освящение жилых домов и хозяйственных построек. Норманн стоически следовал в первых рядах, правильно крестился и поражался прибывшему с Валаама батюшке. С раннего утра на ногах, он не только не съел маленького кусочка хлеба, глотка воды не сделал. И на лицах окружающих селян и воинов не видно усталости или уныния отбывания принудительного ритуала. Даже наоборот, в глазах светились радость и искренняя благодарность, которая в некоторой мере переносилась и на Норманна, как спонсора происходящего мероприятия.

Крестный ход завершился службой в церкви, после которой Норманн высыпал в берестяной поднос пару килограмм серебряных монет. По церкви легким ветерком пронесся уважительный шепоток, а священник отозвал в сторонку:

– Благодарю тебя, боярин, за щедрость и доброту. Любовались мы на Валааме иконами твоей работы, настоятель у себя в спальне поставил.

– Напишу, обещаю, жди с первым обозом. И каменный храм сам распишу.

– Не слишком ли тяжкий труд на свои плечи берешь? Тебе землей и людьми править надо.

– И колокола отолью, и подсвечники, положись на меня, хочу обеспечить людям душевный уют.

– Хорошие слова говоришь, селяне на твою любовь своей ответят.

Обещание расписать церковь дано не спонтанно. Еще многие столетия художники будут годами работать в церкви, сидя на лесах с рассвета до заката. В компьютерный век пацаны играючи раскрашивают стены, порой создавая весьма интересные композиции. Для Норманна задача и того проще: основы создания рисунка давно смоделированы и расписаны по пунктам от А до Я. На стенах и под куполами работают не художники, а простые рабочие, наклеивая готовое полотно. Так что предстояла несложная работа: подготовить холсты и клей, недостаток познаний в иконописи легко компенсировать летающими на фоне голубого неба ангелами. Тем не менее в первую очередь придется ехать в поселение у портала. К торпеде «Нивы» приклеен еще один походный триптих, а под ковриком багажника должны лежать двенадцать листов настенного календаря за 2008 год. Сам подкладывал, чтобы ржавчина не портила покрытие, так что есть шанс заполучить двенадцать апостолов.

От Салми до Свири драккары пролетели в считаные часы, а в Шамокше, проломив прибрежный ледок, остановились на ночлег. Благодаря уговорам Шушуна более половины плотников решили податься на заработки в Петрокрепость. Как следствие они брали с собой жен, детей и конечно же кое-что из вещей. Неразумно полгода жить с походной торбой. Норманн решил воспользоваться случаем и прогуляться по лесу, который начинался в километре от деревни. От околицы расходился веер дорог, но вопрос выбора пути перед ним не стоял, деревья везде одинаковы. Сосны в три обхвата нашел быстро, на каждой сделан затес и написан порядковый номер. А вот с определением высоты ничего не получилось, мешал обычный обман зрения. Если смотреть сверху вниз, то предмет кажется ниже, и, наоборот, взгляд снизу вверх создает иллюзию гиганта. Не беда, коль скоро реликтовых сосен здесь много, то их размеры можно просто спросить у любого жителя деревни.

Неподалеку послышался звонкий стук топоров – вот и возможность получить необходимую информацию из первых рук. Прогулка к лесорубам оказалась не очень-то и близкой, к небольшой группе людей вышел почти через час.

– Ты, что ли, строишься на Ладоге и Онеге? – спросил статный мужик с легкой проседью в бороде.

– Да, – лаконично ответил Норманн.

– Я Люгов, староста Шамокши, зачем пожаловал, у тебя своего леса много.

– Пришел на твой посмотреть, узнать, чей лучше.

– Мой? Шутишь, боярин? Шамокша и лес принадлежат Александру Алексеевичу по прозвищу Лойко.

– Он из купцов?

– Ты пришлый, однако поосторожней со своим языком. Лойко из бояр, купцам не дозволено владеть землями и селениями.

– Я хотел спросить про меченые сосны. – Норманн перевел разговор на интересующую его тему.

– Их размеры и цена выставлены в Новгороде в Гостином дворе. Если сам решишь торговать, сначала говори с боярином Шахриным.

– Зачем?

– Затем, что шустрых и ушлых в Новгороде камнями бьют, затем навсегда изгоняют.

– Не понял почему?

– Эх, молодо-зелено, у него списки на лес, он цены держит и очередь соблюдает.

– Как это? Ганзейский купец покупает десять бревен на киль, а продавец только один?

– Неправильно меня понял. Шахрин назначает цену и первого в очереди на продажу.

– Если покупатель просит бревно тридцать метров в длину с минимальным сечением тридцать на тридцать сантиметров.

– Такие лесины у каждого есть, а длиннее никому не нужны.

– Почему же? Чем длиннее корабль, тем больше грузов.

– Ты сам считать умеешь? С тридцатиметровым килем надо брать тысячу тонн товаров. Это же год стоять и торговать, цены упустишь.

Вообще-то староста Шамокши прав, размеры торговых судов увеличились с появлением массовых грузов. Перевозка пшеницы из Египта в Стамбул или сахара из Америки в Европу. Надо обязательно прояснить этот вопрос у итальянцев, как и принципы кораблестроения. Еще древние греки строили галеры шестидесятиметровой длины, причем из дуба или ливанского кедра. Финикийцы и римляне делали кили для своего флота из испанской пинии. Карфаген отдавал предпочтение дубу. Если Колумб спокойно отправился в Америку на крошечных корабликах, то Васко да Гама выбрал тридцатиметровые лайнеры. Все не просто так, под любым решением лежат причины, побудившие поступить так, а не иначе. Никто не построит корабль ради досужего любопытства, ибо результатом обязательно получится пшик.