Бернард Корнуэлл - Враг Шарпа

– Проблемы?

– Никаких, сэр, – капрал сплюнул в дверной проем табачную жвачку. Дверь вышибли во время штурма, и три стрелка наблюдали за пленными через баррикаду из обугленных деревянных балок. – Один тут очень расстроился, сэр, часу не прошло.

– Расстроился?

– Точно, сэр. Кричал тут, сэр, разорялся, бузил. Хочу взад одежу, грит. Мы не скотина, грит, ну, и всякое такое, сэр.

– И что?

– Да капитан Фредриксон пристрелил его, и вся недолга, сэр.

Шарп с интересом взглянул на капрала:

– Вот так просто?

– Ага, сэр, – счастливо ухмыльнулся тот. – Он ерунды не любит, капитан-то, сэр.

Шарп улыбнулся в ответ:

– Да и тебе не стоит. Если кто еще будет шуметь, сделай так же.

– Сделаем, сэр.

Похоже, Фредриксон, основательно потрудившийся ночью, до сих пор старался поучаствовать во всем происходящем, о чем возвестил радостный крик солдат его роты, занявшей крышу внутреннего клуатра. Шарп снова поднялся по лестнице, потом по накату, ведущему из верхней галереи. Оттуда он увидел, что вызвало такую радость.

Над монастырем взвился флаг. Он был закреплен на самодельной треноге, наскоро сколоченной из досок. Поскольку в это холодное рождественское утро стоял полный штиль, Фредриксон распорядился прибить к флагштоку поперечину, чтобы флаг был расправлен. Теперь фузилеры поймут: спасательный отряд преуспел, перевал можно пройти. Шарп считал, что флаг просто вывесят на стене здания, но флагшток оказался куда более ценной мыслью.

Фредриксон подошел к Шарпу и полюбовался флагом с другой стороны крыши.

– Как-то не так выглядит, сэр.

– Не так?

– Чуток по-ирландски.

Когда был подписан Акт об Унии [81] Акт об унии королевства Великобритании и королевства Ирландии был подписан в 1800 году. В результате образовалось Соединённое королевство Великобритании и Ирландии. Новый флаг, известный как Union Jack , до сих пор является флагом Соединенного королевства, несмотря на обретение в 1949 году Ирландией независимости. , неразрывно соединивший в единую нацию Ирландию с Англией, к союзному флагу добавили диагональный красный крест. Но и через одиннадцать лет для многих новый флаг выглядел непривычно, а кое-кого, например, Патрика Харпера, оскорблял.

Шарп взглянул на капитана:

– Слышал, вы пристрелили пленного.

– Я был неправ?

– Нет. Избавили трибунал от вынесения абсолютно такого же приговора.

– Это их слегка утихомирило, сэр, – объяснил Фредриксон мягко, как будто оказал пленным услугу.

– Вы спали?

– Нет, сэр.

– Идите вздремните. Это приказ. Позже вы очень понадобитесь.

Шарп и сам не знал, почему сказал это. Если все пойдет по плану, фузилеры прибудут через считанные часы, и работа стрелков будет окончена. Но он инстинктивно чувствовал неприятности: может, виноваты были странные всадники на рассвете, а может, просто никак не мог привыкнуть к внезапно свалившейся ответственности за две сотни людей. Он зевнул, поскреб щетину и потуже запахнул шинель.

По усеянным трещинами плитам крыши гулял, старательно огибая скрючившихся за низким парапетом стрелков, кот. Он прошелся по границе плит, уселся и начал умываться. Тень его протянулась по розовым плитам до самого края крыши.

Через всю долину к замку точно так же тянулась тень дозорной башни. Два строения разделяло пять сотен ярдов; сама башня была добрых ста пятидесяти футов в высоту, а между ними приютилась заросшая терновником лощина с крутыми склонами. Туман как раз покидал ее, обнажая колючий кустарник, подернутый инеем, и небольшой ручеек, журчащий на дне. Как ни странно, замок и дозорная башня по-прежнему охранялись – неужели Пот-о-Фе считает, что его враги, освободив заложников, просто уйдут прочь?

Золотые лучи солнца тронули холмы на западе, в Португалии, но долины, подернутые белесой дымкой, все еще оставались темными; ночь царила до самого горизонта: в дальних ущельях еще даже не наступили сумерки. Пейзаж выглядел смятым какой-то гигантской рукой, его хотелось расправить, пробудить к жизни.

Шарп дошел по крыше до северного парапета, почти не охраняемого, и присел на каменные плиты, глядя на перевал. Фузилеров ни следа – впрочем, еще рано.

– Сэр? – раздался за спиной голос с немецким акцентом. – Сэр?

Он обернулся: солдат предлагал ему чашку чая. Немцы переняли у британцев привычку пить чай и, подобно им, таскали в карманах листья для заварки: один хороший ливень мог уничтожить недельный запас.

– А ты?

– У меня есть еще, сэр.

– Спасибо.

Шарп принял чашку, спрятал ее между затянутых в перчатки ладоней и поглядел вслед немцу, возвращающемуся к флагу. Тонкая ткань уже покрылась капельками влаги, сквозь нее просвечивало солнце. Символ – но за него стоит сражаться.

Туман все еще мягко колыхался ниже перевала, накатывая волнами, как море. Шарп потягивал горячий чай и радовался, что остался один. Он хотел полюбоваться величавой красотой восхода, увидеть, как солнце зальет своим светом Португалию, расстилающуюся под безбрежным небом, в котором еще разбросаны остатки ночных облаков. На севере собирались другие облака, темные тучи, но этот день еще будет погожим.

Он услышал шаги на крыше, но не повернулся, потому что не хотел расставаться со своим одиночеством. Переведя взгляд направо, в сторону, демонстративно противоположную той, откуда приближались шаги, он стал наблюдать за отрядом, спускающимся по крутой тропе среди кустов терновника. На их винтовках болтались связки ранцев.

– Ричард?

Он повернулся и неохотно поднялся на ноги.

– Жозефина.

Она улыбнулась ему, немного нервно, тут же спрятав лицо в серебристую меховую оторочку темно-зеленой накидки.

– Можно к тебе присоединиться?

– Пожалуйста. Не мерзнешь?

– Немного, – она снова улыбнулась ему. – Счастливого Рождества, Ричард.

– И тебе того же, – он знал, что все стрелки на огромной широкой крыше сейчас смотрят на них. – Почему бы нам не присесть?

Они уселись в паре футов друг от друга, Жозефина завернулась в свою тяжелую, подбитую мехом накидку.

– Это чай?

– Да.

– Можно попробовать?

– И выжить, ты имеешь в виду?

– Я-то выживу, – она выпростала из-под накидки руку, взяла у него оловянную кружку и, отхлебнув, скорчила гримасу. – Я думала, ты вернешься ночью.

Он рассмеялся:

– Я был занят, – когда все кончилось, он зашел к заложницам, но тех уже обихаживали три лейтенанта. Шарп там не задержался, лишь выслушал заверения, что им не причинили вреда, и уверил в ответ, что вернет их мужьям в целости и сохранности. Любопытство заставило их поинтересоваться судьбой человека, который удерживал их заложницами, и Шарп записал несколько имен тех, кто был добр к женщинам, пообещав, что попытается спасти их от позорной казни.