Бернард Корнуэлл - Враг Шарпа

Он попытался подсчитать возможные потери. В первых рядах их будет множество – не меньше сотни убитых, но это не очень большая плата за выигранное время. Можно себе позволить и вдвое больше. Так поступает император, и это хорошо, потому что даже этот мерзавец Дюко напишет в своем рапорте, что победа одержана так, как это сделал бы император!

– Если взять все батальоны в районе селения, – начал он размышлять вслух, – по пятьдесят человек в шеренге, сколько это будет шеренг?

– Восемьдесят, – быстро ответил адъютант.

Огромный прямоугольник из четырех тысяч человек, барабаны в центре; восемьдесят шеренг, неотвратимо движущихся к цели. Дюбретон прикурил черуту.

– Мне это не по душе.

Генерал заколебался: ему нравилась идея, и отказываться от нее не хотелось. Он взглянул на Дюбретона:

– Объясните?

– Два соображения, сэр. Во-первых, они вырыли перед стеной траншею. Это может стать серьезным препятствием. Во-вторых, меня волнует замковый двор. Попав туда, мы можем обнаружить, что все выходы блокированы. Придем прямо в cul de sac [116] Тупик (фр.) . , а с трех сторон нас атакуют стрелки.

Дюко приложил к правому глазу небольшую подзорную трубу, заменив ею отсутствующие очки.

– Траншея идет не по всей длине стены.

– Это правда.

– Какова ее ширина?

Дюбретон пожал плечами:

– Она довольно узкая. Можно перепрыгнуть без особых усилий, но...

– Что именно но? – вмешался генерал.

– Двигаясь в колонне, люди не видят препятствий. Первые ряды смогут перепрыгнуть, но дальше строй смешается.

– Так предупредите их! И возьмите чуть правее, тогда большая часть колонны попросту обогнет эту траншею!

– Так точно, сэр.

Генерал поплевал на ладони и усмехнулся.

– А что касается двора – мы заполним его нашими мушкетами! И если чертовы стрелки попытаются высунуть нос, перестреляем их! Сколько, говорите, у них людей?

– Триста тридцать, сэр, – ответил адъютант.

– И мы боимся этих трех сотен с хвостиком? Против них будет четыре тысячи! – генерал заржал, как лошадь.- Медаль Почетного легиона [117] Орден Почетного легиона был учрежден Наполеоном 19 мая 1802 г. по принципу рыцарских орденов. Принадлежность к ордену являлась и является высшим знаком отличия, почета и официального признания особых заслуг во Франции. Воинская медаль – знак принадлежности к Ордену для военных. первому ворвавшемуся в цитадель! Устраивает, Дюбретон?

– У меня уже есть одна, сэр.

– Вы не идете, Александр. Вы нужны мне здесь, – ухмыльнулся генерал. – Итак, плевать на дозорную башню. Пусть думают, что она важна, – поучим их разнообразию! Атакуем en masse , джентльмены, и пусть впереди идут все вольтижеры: займем кузнечиков делом, – хорошее настроение генерала стремительно возвращалось. – Парализуем их, джентльмены! Поступим так, как поступил бы Бонапарт!

Восточный ветер с каждой минутой становился все холоднее. Он дул защитникам замка прямо в лицо. Затопленные переполнившимся ручьем участки луга начинали покрываться льдом. А за селением французские батальоны уже получили приказ и готовились пройти путем императора прямо к Господним Вратам.

– В Бретани [118] Область на северо-западе Франции, заселенная потомками выходцев с Британских островов. , да?

Пленный адъютант кивнул. На деле этот ужасный капитан стрелков оказался весьма неплохим парнем, и особенно после того, как повязка и зубной протез вернулись на место. Адъютант взял карандаш и нарисовал кабана.

– Все статуи там в западной части. Говорите, вы видели такие в Португалии?

Фредриксон кивнул:

– В Браганце. Они точно такие же. И в Ирландии.

– Значит, сюда могли дойти кельты? [119] Группа племен, заселявших обширную территорию в Западной и Центральной Европе. В настоящее время прямыми потомками кельтов считаются жители Ирландии, Шотландии, Уэльса и Бретани.

Фредриксон пожал плечами:

– Или они могли выйти отсюда, – он постучал согнутым пальцем по рисунку. – Говорят, это символ королевской власти.

Пьер возразил:

– А в Бретани ими украшают алтари. Одна даже стоит в нише, где располагалась ритуальная чаша с кровью.

– Ага! – Фредриксон заглянул через плечо француза, увлеченно заштриховывающего тени на резном горбе кабана. Интересное выдалось утро. Француз согласился с Фредриксоном, что вычурная архитектура Саламанки великолепна, но совершенно напрасно усложнена. В нагромождении деталей теряется линия, говорил Фредриксон. Пьер был очень рад встретить еще одного еретика, разделяющего его совсем не общепринятую точку зрения: оба ненавидели современный декор, предпочитая основательную простоту десятого и одиннадцатого веков. Фредриксон по памяти нарисовал португальский замок Монтемор-у-Велью [120] Селение на западе Португалии, в округе Коимбра. Замок построен в начале XIII в. , и Пьер задал ему много вопросов. Теперь они еще больше углубились в историю, во времена странных людей, вырезавших кабанов из камня, но появление сержанта в зеленом мундире прервало обсуждение.

– Сэр?

Фредриксон заставил себя оторваться от наброска.

– Том?

– Два лягушачьих офицера в южном направлении, сэр. Разнюхивают. Тейлор говорит, дистанция подходящая.

Фредриксон обернулся к Пьеру:

– Время?

– О! – тот выудил из кармана часы. – Без одной минуты одиннадцать.

– Передай Тейлору, чтобы через минуту открыл огонь. И скажи, что я приказал ему убить одного из этих ублюдков.

– Так точно, сэр.

Но Фредриксон уже вернулся к разговору с французом:

– А видели каменного быка на мосту в Саламанке?

– Да, очень впечатляет.

Сержант ухмыльнулся и оставил их. Через минуту Милашка Вильям был уже самим собой: говорил по-английски, а не по-французски, и громогласно требовал убивать ублюдков. Пробираясь через колючие кусты, он пытался понять, кто из стрелков имел больше шансов подстрелить второго француза и мог бы поддержать Тейлора: Милашка Вильям всегда готов был выдать добавочную порцию рома тому, кто умел убивать офицеров противника.

Шарп стоял на руинах восточной стены, теперь завершавшихся неглубокой траншеей, менее трех футов глубиной и слишком узкой, хотя земляной парапет добавлял ей еще фут.

– Сколько сейчас времени?

– Одиннадцать, сэр, – нервно ответил капитан Брукер.

Шарп перевел взгляд на спрятавшихся за надвратной башней людей. Артиллеристы нервничали не меньше Брукера. Их ракеты напоминали шесты для поединков на деревенской ярмарке. Шарп потребовал, чтобы синие мундиры прикрыли пехотными шинелями фузилеров, и теперь артиллеристы выглядели шайкой мародеров. Шарп улыбнулся Джилайленду и крикнул: