Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

— Не будет ли нескромностью попросить вас показать мне это чудодейственное средство?

— Пузырек там, на столе.

«Лицемерка! — подумала графиня Дюбарри. — Она даже об этом подумала в своем притворстве: решительно, она очень хитра. Посмотрим, каков будет конец».

— Сударыня, — тихо сказала г-жа Дюбарри, — у меня тоже есть удивительное масло, которое помогает при подобного рода несчастьях. Но применение его в значительной степени зависит от того, насколько сильный у вас ожог.

— То есть?

— Бывает простое покраснение, волдырь, рана. Я, конечно, не врач, но каждый из нас хоть один раз в жизни обжигался.

— У меня рана, графиня.

— Боже мой! Как же, должно быть, вы мучаетесь! Хотите, я приложу к ране мое целебное масло?

— Конечно, графиня. Вы его принесли?

— Нет, но я его пришлю.

— Очень вам признательна.

— Мне только нужно убедиться в том, что ожог действительно серьезный.

Старуха стала отнекиваться.

— Ах нет, сударыня, — сказала она. — Я не хочу, чтобы вашим глазам открылось подобное зрелище.

«Так, — подумала г-жа Дюбарри, — вот и попалась».

— Не бойтесь, — остановила она старуху, — меня не пугает вид ран.

— Графиня! Я хорошо знаю правила приличия…

— Там, где речь идет о помощи ближнему, забудем о приличиях.

Внезапно она протянула руку к покоящейся на кресле ноге графине.

Старуха от страха громко вскрикнула, хотя г-жа Дюбарри едва прикоснулась к ней.

«Хорошо сыграно!» — подумала графиня, наблюдавшая за каждой гримасой боли на исказившемся лице г-жи де Беарн.

— Я умираю, — сказала старуха. — Ах, как вы меня напугали!

Побледнев, с потухшими глазами, она откинулась, как будто теряла сознание.

— Вы позволите? — настаивала фаворитка.

— Да, — согласилась старуха упавшим голосом.

Графиня Дюбарри не стала терять ни секунды: она вынула первую булавку из бинтов, которые закрывали ногу, затем быстро развернула ткань. К ее огромному удивлению, старуха не сопротивлялась.

«Она ждет, пока я доберусь до компресса, тогда она начнет кричать и стонать. Но я увижу ногу, даже если мне придется задушить эту старую притворщицу», — сказала себе фаворитка.

Она продолжала снимать повязку. Госпожа де Беарн стонала, но ничему не противилась.

Компресс был снят, и взгляду графини Дюбарри открылась настоящая рана. Это не было притворством, и здесь кончалась дипломатия г-жи де Беарн. Мертвенно-бледная и кровоточащая, обожженная нога говорила сама за себя. Графиня де Беарн смогла заметить и узнать Шон, но тогда в своем притворстве она поднималась до высоты Порции и Муция Сцеволы.

Дюбарри застыла в безмолвном восхищении.

Придя в себя, старуха наслаждалась своей полной победой; ее хищный взгляд не отпускал графиню, стоявшую перед ней на коленях.

Графиня Дюбарри с деликатной заботой женщины, рука которой так облегчает страдания раненых, вновь наложила компресс, устроила на подушку ногу больной и, усевшись рядом с ней, сказала:

— Ну что ж, графиня, вы еще сильнее, чем я предполагала. Я прошу у вас прощения за то, что с самого начала не приступила к интересующему меня вопросу так, как это нужно было, имея дело с женщиной вашего нрава. Скажите, каковы ваши условия?

Глаза старухи блеснули, но это была лишь молния, которая мгновенно погасла.

— Выразите яснее ваше желание, — предложила она, — и я скажу, могу ли я чем-либо быть вам полезной.

— Я хочу, — ответила графиня, — чтобы вы представили меня ко двору в Версале, даже если это будет стоить мне часа тех ужасных страданий, которые вы испытали сегодня утром.

Госпожа де Беарн выслушала, не перебивая.

— И это все?

— Все. Теперь ваша очередь.

— Я хочу, — сказала г-жа де Беарн с твердостью, убедительно показывавшей, что договор заключался на равных правах, — я хочу получить двести тысяч ливров в качестве гарантии моего процесса.

— Но если вы выиграете, вы получите, как мне казалось, четыреста тысяч.

— Нет, потому что я считаю своими те двести тысяч, которые оспаривают у меня Салюсы. Остальные двести тысяч будут как бы дополнением к той чести, которую вы оказали мне своим знакомством.

— Эти двести тысяч ливров будут вашими. Что еще?

— У меня есть сын, которого я нежно люблю. В нашем доме всегда умели носить шпагу, но, рожденные командовать, как вы понимаете, будут посредственными солдатами. Мне нужны для моего сына рота немедленно и чин полковника в будущем году.

— Кто будет оплачивать расходы на полк?

— Король. Вы понимаете, что, если я истрачу на полк двести тысяч ливров своего выигрыша, завтра я стану такой же бедной, как сегодня.

— Итак, в целом это составляет шестьсот тысяч ливров.

— Четыреста тысяч, и лишь в том случае если полк стоит двести тысяч, а это означало бы оценить его слишком дорого.

— Хорошо. Ваши требования будут удовлетворены.

— Я должна еще просить короля возместить мне убытки за виноградник в Турени — за четыре добрых арпана, которые инженеры короля отобрали у меня одиннадцать лет назад для строительства канала.

— Вам за них заплатили.

— Да, по оценке эксперта, но я считаю справедливым получить вдвое больше того, что за него дали.

— Хорошо. Вам заплатят за него еще столько же. Все?

— Извините. Я совсем не так богата, как вы, должно быть, себе представляете. Я должна метру Флажо что-то около девяти тысяч ливров.

— Девять тысяч ливров?

— Это необходимо. Метр Флажо — прекрасный советчик.

— Охотно верю, — кивнула графиня. — Я заплачу эти девять тысяч ливров из своего кармана. Надеюсь, вы согласитесь, что я очень покладиста?

— Вы неподражаемы, но, как мне кажется, я тоже доказала вам свою уступчивость.

— Если бы вы знали, как я жалею, что вы так обожглись! — с улыбкой сказала г-жа Дюбарри.

— А я не жалею, — возразила сутяга, — потому что, несмотря на это несчастье, надеюсь, моя преданность придаст мне сил, чтобы быть вам полезной, как если бы ничего не случилось.

— Подведем итоги, — сказала графиня Дюбарри.

— Подождите.

— Вы что-нибудь забыли?

— Да, сущую безделицу.

— Я вас слушаю.

— Я совсем не ожидала, что мне придется предстать перед нашим великим королем. Увы! Версаль и его красоты уже давно стали мне чужды. В итоге у меня нет платья.

— Я и это предусмотрела. Вчера, после вашего ухода, уже начали шить платье для представления, и я была достаточно осмотрительна, заказав его не у своей портнихи, чтобы не загружать ее работой. Завтра в полдень оно будет готово.

— У меня нет бриллиантов.

— Господа Бёмер и Босанж завтра представят вам по моему письму гарнитур стоимостью в двести тысяч ливров, который послезавтра они купят у вас за те же двести тысяч ливров. Таким образом, вам будет выплачено вознаграждение.