Александр Старшинов - Наследник императора

Как и во время Первой войны, даки поначалу позволили римлянам продвигаться вглубь страны беспрепятственно. Правда, кое-что поменялось — уже не приходилось штурмовать отдельные крепости в предгорьях и строить дороги тоже не было нужды — армия двигалась скорым маршем, проходя за день положенные мили.

Но даки все время находились где-то рядом. В густом лесу, в зарослях кустарника, у переправы — то отряд фуражиров исчезал, то разведчики попадали в ловушку, то обоз с хлебом, посланный из Виминация, буквально испарялся по дороге без следа. Все, что находили римляне после ночной атаки, — это изувеченные головы товарищей, насаженные на колья. Подобные мертвые «стражи» могли попасться где угодно — у разрушенной дакийской крепости, у сожженного дома римского поселенца. И как ни спешили римляне вперед, они постоянно теряли людей, в то время как даки оставались неуловимы.

Только когда армия остановилась в Берзобисе, Адриан получил приказ двигаться дальше своим путем — с Первым легионом штурмовать Красную скалу. Там, где в прошлую кампанию не сумел отличиться Сервиан, его зять обязан был одержать победу. Адриан не сомневался, что одержит. Вопрос был в другом — сколько за эту победу придется заплатить. Сколько жизней. Узнав на военном совете новый приказ Траяна, легат вернулся к себе в палатку, достал из сумки футляр со свитком и развернул. Планы всех крепостей, взятых и разрушенных римлянами в прежнюю кампанию, тщательно зарисованы и описаны. Адриан не сомневался, что даки сумели за короткое время восстановить если не все крепости, то большинство. Однако они наверняка сохранили фундаменты своих твердынь — и, значит, римлян встретят восставшие из пепла крепости, похожие на те, что стояли в горах в Первую войну. Рано утром легат вызвал к себе в палатку примипила легиона и центуриона Афрания Декстра.

О чем они совещались, неизвестно, но центурион Декстр вышел из палатки озабоченно-мрачный, велел выбрать из конной разведки десять самых надежных парней и ускакал.

Уже вечером, отдав все необходимые распоряжения (выступать легат планировал утром), Адриан призвал к себе центуриона Приска. После случая с дакийскими лазутчиками легат обращался с Приском и его людьми с отстраненной холодностью, будто не был прежде их патроном, а они не оказывали ему услуг. В этот раз Адриан был сама любезность. Беседовал с молодым центурионом как со старым товарищем, шутил. Приск отвечал, в глубине души подозревая какую-то особо изощренную ловушку, спрятанную на дне этого разговора, как в яме прячут острые колья под покровом золотой, пушистой, только что опавшей листвы.

Приск подумал, что это сравнение наверняка бы понравилось Адриану, любителю оснащать свою речь охотничьими терминами, как вдруг легат спросил совершенно невинно:

— А это правда, что в дакийской столице живет сестра твоей конкубины?

Приск вздрогнул. «Откуда?» — мелькнула мысль.

Потом сообразил: отпущенник Лонгина Асклепий — уж его-то наверняка Адриан расспросил обо всем и в деталях. Впрочем, и Приск о днях плена рассказывал подробно и обстоятельно. Однако в основном об укреплениях столицы, численности гарнизона, приближенных Децебала и о самом царе, ни словом не обмолвившись о Флорис.

— Да, это так… — подтвердил центурион без охоты.

— Она помогла тебе бежать? — опять совершенно невинным тоном поинтересовался Адриан.

— Она. И еще — Архелай.

Приск отлично знал, на что шел. Теперь настала очередь Адриана вздрогнуть.

— Архелай? Ты видел его? — спросил легат, не в силах сдержать волнения. — В Сармизегетузе?

— Нет. Позже…

— Что он сказал?

— Что в будущем принесет себя в жертву, чтобы отвести беду…

Сказать, что на лице легата отразилось изумление, — не сказать ничего.

— А еще?

— Больше ничего.

Пересказывать Адриану мистический бред Архелая Приск не стал.

— Ты еще о чем-то хотел спросить, легат? — напомнил центурион, поскольку пауза затянулась.

— Именно. — Адриан нахмурился. — Перед смертью Лонгин… Он не сказал ничего такого, что бы ты запомнил, но не рассказал Траяну?

Приск задумался.

— Нет, ничего такого Лонгин не говорил. И у меня к тебе вопрос, легат.

— Спрашивай.

— Почему ты не отправил в разведку меня и моих людей?

— Ты мне слишком дорог, Приск, — Адриан улыбнулся. — В прямом смысле слова. Ведь там, подле Сармизегетузы, кое-что спрятано… И ты хочешь попытаться это найти?

Приск опешил. Спрашивать Адриана, как тот узнал, по меньшей мере, глупо.

— Так ты меня бережешь? — спросил центурион, откашлявшись.

— Именно. Вряд ли кто другой укажет мне то место.

Приск вернулся в палатку мрачный как туча. Его друзья были в сборе — с некоторых пор у старых вояк вошло в привычку после окончания дневных трудов собираться всем «славным контубернием» в палатке центуриона. Из рабов Приск взял с собой в поход лишь Обжору, но несчастный парень умудрился слопать недожаренный кусок мяса, после чего получил сильнейший понос и был оставлен в лагере в Берзобисе — до возвращения своего господина из похода. Так что теперь подле центуриона всегда находился Кука.

— Интересно, почему Плутарх не приехал со своим патроном? — разглагольствовал Фламма, когда Приск откинул полог своей палатки. — Квинт Сосий Сенецион командует легионом. Думаю, место Плутарху подле него нашлось бы.

— Вот сам и спроси Сосия, — посоветовал Кука.

— Плутарх? Он же грек. Что ему здесь делать? — отозвался Тиресий.

— О, если бы я писал историю, то непременно прибыл бы сюда на Данубий, — заявил Фламма.

— Ну так напиши свою историю! — посоветовали друзья хором.

— А, дружище Приск! — воскликнул Кука, заметив наконец центуриона. — Присоединяйся к нашей трапезе. Замечательная каша из полбы и…

— Кто разболтал Адриану о дакийском золоте? — оборвал приятеля Приск.

Все разом замолкли. Центурион обвел всех недобрым взглядом.

— Не я! — пискнул Фламма.

— Я с ним вообще не говорил, — сообщил Малыш.

— Не я… — отозвался Оклаций.

Молчун лишь отрицательно мотнул головой.

Приск повернулся к Куке. Тот завертелся, будто на углях.

— А что мне было делать? Он так пристал… я и сам не понял, как у меня вырвалось…

— Надеюсь, ты не назвал место? — спросил Приск.

— Но мы же его не знаем… — осторожно напомнил Фламма.

— Ну, бывает… Со страху Кука мог выболтать то, чего и сам не ведал.

— Какой страх? Адриан разговаривал со мной так по-дружески… — Кука вздохнул. — Улетело слово — не поймаешь.

— И что мы будем теперь делать? — спросил центурион.

— Кашу есть, пока не остыла, — предложил Оклаций.