Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

– Иренэ – слабость генерала, – иронически заметил Нунке. – Как и у всех его соотечественников, у Воронова болезненная тяга ко всем убогеньким и калекам. У славян это происходит вследствие комплекса собственной расовой неполноценности, таким образом, теория…

– Оставьте, Нунке! – резко прервал его генерал. Последнее слово о полноценности и неполноценности рас сказала война. Вверх тормашками полетели и ваши теории, и… Впрочем, не будем об этом. Есть вещи, в которые лучше не углубляться. Таким вот, как я. Как мы с вами… Что же касается Иренэ, то просто неблагородно относиться к бедной больной девочке так, как относитесь вы. Именно неблагородно…

– Я бы попросил вас не ставить знак равенства между нами обоими. Надеюсь, не надо пояснять, почему именно? – Остановившись, Нунке повернулся лицом к Воронову и смерил его презрительным взглядом. – И ещё попросил бы запомнить: для вас я не Нунке, а герр Нунке!

Генерал сердито засопел. Даже в полутьме было видно, как краснеет его лицо. Казалось, вот-вот с губ старика сорвётся дерзкий ответ. Но привычка безоговорочно подчиняться начальству взяла верх.

– Так точно, герр начальник школы… – буркнул Воронов. – Запомню.

В последнем слове Фреду послышалась не то ирония, не то угроза. Он пытливо взглянул на генерала, но тот быстро опустил веки и наклонил голову, пряча лицо не столько от Фреда, сколько от Нунке. Шеф, очевидно, ничего не заметил. Не скрывая довольной улыбки от только что одержанной в словесной перепалке победы, он повернулся к своим спутникам спиной и снова зашагал по тропочке. Фреду и Воронову оставалось следовать за ним.

Некоторое время шли молча. Нунке шагал легко и широко, хотя тропинка становилась всё круче, но генерал стал отставать. У себя за спиной Фред слышал его тяжёлое дыхание, порой проклятья, когда ветки кустарника били по коленям или когда из-под ног скатывались мелкие острые камешки, которыми усыпана была вся тропинка. Фред невольно замедлил шаг, чтобы дать возможность старику отдышаться.

– А шеф не очень считается с вашим возрастом и моим неумением взбираться на такую крутизну. Может, передохнем?

– Уже не стоит.

Действительно, минут через пять тропинка круто свернула, выскочив на небольшое плато, и вилла, во время подъёма исчезнувшая было из поля зрения, теперь словно выросла из-под земли. Нунке поджидал своих спутников, стоя у живой изгороди из подстриженных кустов, окружавшей сад и дом.

– Хочу вас предупредить, Фред: Агнесса Менендос – наша покровительница, но во внутренние дела школы она не вмешивается. Поэтому и в разговоре не надо их касаться.

– Я сам чрезвычайно мало осведомлён.

– Это я на будущее. Время от времени вам придётся посещать донью Агнессу, как делаем это мы с Вороновым; ведь здесь нет иного общества.

– Если так заведено… – вздохнул Фред.

– Напрасно вы поморщились, – живо воскликнул Воронов. – Посещение «холма», так мы называем виллу, вносит разнообразие в нашу жизнь. Днём скучать некогда, зато вечерами… Иногда такая тоска одолевает, хоть волком вой! А у доньи Агнессы всегда найдётся для вас стакан отличного вина, да и поёт она неплохо…

– Я ни разу не слышал, – удивился Нунке.

– При вас она другая. Считает, раз вы начальство – Воронов не закончил фразу, на террасе их уже поджидали.

– Падре Антонио, – отрекомендовался Фреду невысокий худощавый человек в сутане, с чёрными бровями, низко нависшими над глазами. Он широко распахнул дверь и гостеприимно пригласил: – Заходите! Мы давно ждём вас.

– Как Иренэ? – спросил Воронов.

– Как всегда, – вздохнул падре. – К сожалению, донье Агнессе изменяет выдержка. Она потакает всем капризам дочери, и это плохо отражается на лечении: захотела – приняла лекарства, захотела – не приняла. Сегодня даже отказалась от массажа…

Падре Антонио и Воронов заговорили по-немецки, потом перешли на испанский, и Фред вдруг смутился. А что, если патронесса не говорит по-немецки? Как они поймут друг друга? С помощью переводчика? Это скучно и всегда создаёт напряжённую, официальную атмосферу… Возможно, придётся поздороваться, перекинуться несколькими словами, выученными в Мадриде, а потом весь вечер просидеть молча, скучая.

Смущение его усилилось, как только они перешагнули порог гостиной и Фред услышал, что его спутники обращаются к хозяйке по-испански. Улыбнувшись, она поднялась с кресла и, медленно сделав несколько шагов навстречу гостям, остановилась посреди комнаты.

Все в этой женщине было гармонично, стройная, гибкая фигура, посадка головы, здоровый загар на молодом красивом лице.

Пока Нунке и Воронов здоровались с Агнессой, Фред успел хорошо её разглядеть. Широкий спокойный лоб, на котором дугами изгибаются чётко очерченные брови. Ровный с тупым концом нос. Крупноватые, но красивого рисунка губы, которых, верно, никогда не касалась губная помада. На подбородке, тоже тупом, мягкая ямочка. Щеки немного впалые. Это придаёт лицу законченность и выразительность. Особенно, когда женщина поднимает глаза, большие, чёрные, с синеватыми белками.

Одета Агнесса несколько причудливо. На ней блузка золотисто-жёлтого цвета, плотно облегающая талию, и юбка чуть более тёмного тона, широченная, украшенная снизу крупными чёрными оборками. Туалет дополняют несколько нитей ярко-красных кораллов. Но этот наряд к лицу Агнессе. Он оттеняет смуглую кожу, цвет глаз, вьющиеся чёрные волосы, небрежно закрученные на затылке в тяжёлый узел.

Услышав своё имя, Фред понял, что его рекомендуют патронессе, и, сделав два шага вперёд, вежливо поклонился.

Агнесса, смеясь, протянула руку и что-то приветливо сказала. Что именно – Фред не понял, очевидно, просто поздоровалась. Пришлось и ему промямлить несколько слов по-немецки. Поглядев друг другу в глаза, оба рассмеялись. Фред оглянулся, ища глазами Нунке.

– Как видите, мне придётся разговаривать с хозяйкой дома при помощи мимики. Если вы нам не поможете…

– Да ведь вы знаете итальянский, и донья Агнесса тоже! Некоторое время она жила с мужем в Италии.

Услыхав слово «Италия», Агнесса радостно закивала головой.

– Как это хорошо, герр Шульц! – воскликнула она уже по-итальянски. – Возможно, я кое-что позабыла, но в общем…

– Я тоже, верно, многое забыл. Итак, мы с вами на равных правах: вы будете поправлять меня, а я – вас… Впрочем, я купил в Мадриде несколько словарей и надеюсь в скором времени…

– Боже, как давно я не была в Мадриде! – печально вырвалось у Агнессы.

– Вы так любите этот город?

– Там я не чувствовала себя так одиноко, хотя, правду говоря, друзей у меня было мало. Но когда за стенами твоего дома бурлит жизнь, невольно кажется, что и ты к ней причастна… А вам, герр Шульц, Мадрид понравился?