Александр Дюма - Анж Питу

— В самом деле, — продолжала королева в каком-то исступлении, — такова уж судьба людей любящих — думать только о предмете своей любви. Какой радостью было бы для несчастных сердец без сожаления принести в жертву любое, да, любое другое чувство, какое их волнует. Боже мой! Как я тревожусь за короля!

— Ваше величество, — осмелился вставить кто-то из присутствующих, — скоро приедут другие гонцы.

— Зачем я не в Париже, зачем я здесь? Почему я не рядом с королем? — воскликнула Мария Антуанетта: увидев, как смешался Шарни, она старалась пробудить в нем ревность, которая так жестоко терзала ее.

— Если дело только в этом, ваше величество, — сказал Шарни с поклоном, — я тотчас же еду туда, и если, как полагает ваше величество, король в опасности, если над его головой навис меч, поверьте, без колебаний заслоню его собой. Я еду.

Он откланялся и сделал шаг к двери.

— Сударь, сударь! — вскричала Андре, бросаясь к Шарни. — Сударь, поберегите себя!

Происходившей сцене недоставало только взрыва чувств Андре.

Едва она, невольно выйдя из своей всегдашней безучастности, произнесла эти опрометчивые слова и проявила эту необычную заботу, королева побелела как полотно.

— Сударыня, — осадила она Андре, — вы, кажется, вообразили себя королевой?

— Я, ваше величество… — пролепетала Андре, понимая, что неосторожно дала вырваться огню, который так давно жег ее душу.

— Как! — продолжала Мария Антуанетта. — Ваш муж на королевской службе, он едет к королю; если он подвергается опасности, то ради короля, а вы советуете господину де Шарни поберечь себя!

При этих грозных словах Андре на миг лишилась чувств; она зашаталась и упала бы, если бы Шарни не бросился к ней и не подхватил ее.

Гневный жест, которого Шарни не смог сдержать, привел Марию Антуанетту в совершенное отчаяние. Она представала теперь не только побежденной соперницей, но еще и несправедливой государыней.

— Королева права, — произнес наконец Шарни с усилием, — и вы, графиня, ведете себя безрассудно; когда речь идет об интересах короля, у вас нет мужа, сударыня. Я первый должен был приказать вам не давать воли чувствам, когда заметил, что вы изволите за меня тревожиться.

Потом, повернувшись к Марии Антуанетте, сухо закончил:

— Я к услугам вашего величества: я еду и либо вернусь с вестями, с добрыми вестями от короля, либо не вернусь вовсе.

Не успела королева, охваченная ужасом и гневом, опомниться, как Шарни поклонился до земли и вышел.

Мгновение спустя за окном раздался цокот копыт — Шарни пустил лошадь галопом.

Королева оставалась недвижима, но ее душевное смятение было тем сильнее, чем более она старалась скрыть его.

Видя волнение королевы, все — и те, кто понимал его причины, и те, кто ни о чем не догадывался, — удалились, чтобы дать государыне отдохнуть.

Она осталась одна.

Андре вышла вместе с другими, а Мария Антуанетта велела привести к себе детей.

Настала ночь, а с ней череда страхов и мрачных видений. Вдруг в глубине дворца раздались крики.

Королева вздрогнула и, вскочив, распахнула окно.

Почти в то же мгновение на пороге показались ликующие слуги с криками:

— Гонец, ваше величество! Гонец!

Три минуты спустя в переднюю вбежал офицер в гусарском мундире.

Это был лейтенант, посланный г-ном де Шарни. Он примчался во весь опор из Севра.

— А король? — спросила королева.

— Его величество прибудет через четверть часа, — доложил офицер, с трудом переводя дух.

— Целый и невредимый? — спросила королева.

— Целый, невредимый и в добром расположении духа, ваше величество.

— Вы его видели, не правда ли?

— Нет, но так выразился господин де Шарни, отправляя меня к вашему величеству.

Королева снова вздрогнула, услышав это имя, случайно прозвучавшее рядом с именем короля.

— Благодарю вас, сударь, вы свободны, — сказала она молодому дворянину.

Офицер поклонился и вышел.

Она взяла детей за руки и вывела их к парадному входу, где уже собрались придворные и слуги.

Острый взгляд королевы отметил стоявшую на нижней ступеньке бледную молодую женщину; облокотившись на каменную балюстраду, она жадно всматривалась во мрак, не обращая ни малейшего внимания на королеву.

То была Андре. Прежде она всегда стремилась быть поближе к государыне, но сейчас не заметила либо не соизволила ее заметить.

Обиделась ли она на Марию Антуанетту за неистовую вспышку гнева, которую та обрушила на нее днем, или же в приливе нежности и тревоги ожидала возвращения Шарни и не думала более ни о чем?

Двойной удар кинжала разбередил незажившую рану королевы.

Она рассеянно слушала поздравления и радостные возгласы других своих подруг и придворных.

На время она забыла даже о сильной боли, мучившей ее весь вечер. Тревога за короля, которому угрожало столько опасностей, заглушала боль.

Сильная духом, королева отринула все чувства, кроме священной привязанности сердца. Она сложила к стопам Бога свою ревность, принесла в жертву священной супружеской клятве все: и вспышки гнева, и тайные услады.

Без сомнения, сам Господь послал ей для отдохновения и поддержки эту спасительную способность ставить любовь к своему царственному супругу превыше всего!

В это мгновение — во всяком случае, так ей казалось — королевская гордость возвышала Марию Антуанетту над всеми земными страстями, эгоизм побуждал ее любить короля. Итак, она отринула и мелкую женскую мстительность, и легкомысленное кокетство любовницы.

В конце аллеи показались факелы эскорта. Лошади бежали быстро, и огни с каждой минутой разгорались все ярче. Уже было слышно конское ржание и храп. Земля задрожала в ночной тиши под грузной поступью эскадронов.

Ворота распахнулись, часовые бросились навстречу королю с громкими радостными криками. Карета с грохотом въехала на парадный двор.

Ослепленная, восхищенная, завороженная, упоенная всем происходящим, всем, что она чувствовала раньше и вновь почувствовала теперь, Мария Антуанетта сбежала по ступенькам навстречу королю.

Людовик XVI вышел из кареты и быстро поднимался по лестнице в окружении офицеров, еще не успокоившись после рискованного предприятия, закончившегося столь триумфально; между тем королевские гвардейцы вместе с конюхами и кучерами дружно срывали с карет и упряжи кокарды, которыми их украсили восторженные парижане.

Супруги встретились на площадке мраморной лестницы. Мария Антуанетта с радостным криком сжала мужа в объятиях. Она всхлипывала, словно уже не надеялась его увидеть.

Всецело отдавшись сердечному порыву, она не видела, как в темноте Шарни и Андре молча пожали друг другу руки.