Джеймс Купер - В Венеции

— Ваше высочество, я второй победитель на гонках. А относительно маски, я слышал, что в Венеции никому нет дела до имени и занятий человека, скрывшего свое лицо под маскою.

— Это справедливо, когда не оскорбляет республику; но здесь я должен быть осведомлен. И я тебе приказываю открыться.

Неизвестный понял необходимость повиноваться и снял медленно маску. Все увидели бледное лицо и блестящие глаза Джакопо. Невольно находившиеся поблизости от браво отступили и оставили его одного перед властителем Венеции, посредине широкого круга удивленных и заинтересованных слушателей.

— Я тебя не знаю! — вскричал с удивлением дож, посмотрев внимательно на Джакопо. — Вероятно, причины, ради которых ты не хотел снять маску, важнее тех, по которым ты отказываешься от награды.

Синьор Градениго подошел к дожу и тихо сказал ему несколько слов на ухо. Дож быстро кинул на браво взгляд, в котором выражалось) отвращение и любопытство. Потом он дал знак Джакопо удалиться.

— Мы займемся на досуге этим делом, — сказал дож, — не надо прерывать праздник.

— Гондольер дона Камилло Монфорте! — позвал герольд, повинуясь приказанию своего начальника.

— Я здесь, ваше высочество, — ответил взволнованный Джино.

— Ты родом из Калабрии, но, как видно, уже с давних пор привык к нашим каналам, иначе ты не обогнал бы наших лучших гребцов. Преклонись и получи награду за твою силу и ловкость.

Джино преклонил колено и принял награду с низким поклоном.

В эту минуту внимание зрителей было привлечено шумными криками, раздавшимися на воде в незначительном расстоянии от галеры дожа. Это лагунские рыбаки чествовали Антонио; тот, кого час тому назад они осмеивали, как самонадеянного хвастуна, вызывал теперь крики торжества.

Если бы торжество рыбаков ограничивалось этой естественной радостью, то неусыпная и подозрительная власть Венеции ничем бы не была оскорблена, но к крикам одобрения примешивались угрозы тем, кто не хотел вернуть внука Антонио. Рыбаки тесной толпой лодок, ничего не опасаясь, продолжали свой путь к Лидо, а в это время то здесь, то там в их толпу втирались уже лодки с агентами тайной полиции. В числе лодок была и лодка виноторговца, а в ней находилась Аннина. Она выехала с большим запасом товара, надеясь получить доход от своих обычных покупателей.

Гонки продолжались.

Хотя сенаторы делали вид, что интересовались происходившим перед их глазами, но на самом деле они прислушивались к каждому звуку, долетавшему с Лидо.

Но этот день прошел, как и все другие. Победители торжествовали, толпа аплодировала, а Сенат, по виду, сочувствовал развлечениям народа.

Вечер этого дня прошел так же оживленно и весело, как и его начало. Большая площадь святого Марка была переполнена народом: шуты и плясуны развлекали народ своими прыжками, крики продавцов фруктов и других лакомств смешивались со звуками флейт, гитар и арф; бездельники и занятые люди, заговорщики и полицейские агенты бок-о-бок бродили в толпе… Близился рассвет, когда гондола с легкостью лебедя проскользнула мимо судов, стоявших в порте, и клювом [30] Венецианские гондолы имеют на передней части поднятый металлический «клюв», в роде тех, которые изображаются на носу древних галер. (Прим. ред.) коснулась набережной в том месте, где канал святого Марка вливается в бухту.

— Добро пожаловать, Антонио, — сказал стоявший на набережной человек, подходя к прибывшему, — добро пожаловать, хотя час уже не ранний.

— Я начинаю узнавать твой голос даже через маску, — отвечал рыбак; — друг, ведь я тебе обязан нынешним успехом, и хотя это не кончилось так, как я хотел, но все же я тебе очень благодарен.

— Ничего не поделаешь! Сенат не соглашается на уменьшение числа матросов на галерах. А теперь я надеюсь, что ты примешь из моих рук свою награду; я захватил с собой золотую цепь с веслом, вот они.

Антонио, уступая естественному любопытству, посмотрел на приз, но через минуту сказал решительно:

— Мне будет всегда казаться, что эта драгоценность — цена крови моего внучка. Тебе ее дали, и возьми ее себе: ведь они отказались исполнить мою просьбу, так и этой цепи мне не нужно… По совести говоря, ведь ты ее выиграл. Не уступи ты мне…

— Как это ты, рыбак, не придаешь никакого значения разнице в летах и силе мускулов? Я думаю, что, присуждая награду, на это обратили большое внимание; все же видно было, что ты нас всех побил. И вот тебе мое слово: мне еще ни разу не приходилось гоняться с таким гребцом! Ты чуть касался веслами воды, а между тем твои удары были так сильны, что волны от них катились до Лидо.

— Да, какая-то внутренняя сила толкала меня вперед. Только ни к чему это не послужило!

— Это еще неизвестно, Антонио. Может быть, наши желания исполнятся. Так бывает иногда, когда мы меньше всего надеемся. Иди за мной, ведь меня прислали за тобой.

Рыбак с удивлением посмотрел на своего нового знакомца и, привязав лодку, собрался следовать за ним. Джакопо подождал Антонио. Когда тот подошел, он развернул плащ, который висел у него на руке, и, не спрашивая разрешения, набросил его на плечи рыбака. Затем он покрыл голову Антонио шапкой, какую носил сам.

— Не нужно и маску надевать, — заметил он, осматривая своего спутника, — в этом наряде никто не узнает Антонио.

— Да и это все лишнее, Джакопо. Я тебя очень благодарю за твое доброе намерение; оно сослужило бы большую службу, если бы богатые и сильные были более сострадательны. А что касается маски, то в ней нуждаются только негодяи да ночные воры.

— Ты ведь знаешь венецианские обычаи, а в нашем деле осторожность необходима.

— Но ты забыл, что твои намерения мне неизвестны. Я тебя еще раз искренно благодарю, но, Джакопо, меня печалит то, что ты носишь кличку, такую, что я желал бы, чтобы она не принадлежала тебе. Мне грустно было слышать, когда этой кличкой клеймили в Лидо человека, такого сострадательного к бедным и оскорбленным.

Молчание было нарушено глубоким вздохом Джакопо.

— Я не хотел тебя обидеть, — сказал рыбак.

— Ничего, Антонио, — отозвался Джакопо глухим голосом, — ничего, мы поговорим об этом после, а теперь иди за мной потихоньку.

— Они покинули набережную и, миновав первые ворота, очутились во дворе Дворца Дожей. Здесь, поднявшись по Лестнице Гигантов и пройдя мимо Пасти Льва, они быстро пошли вдоль открытой галлереи, где их встретил алебардщик придворной стражи.

— Кто идет? — спросил гвардеец, выставляя вперед свое длинное и острое оружие.

— Друзья правительства и Венеции.

— Никто не имеет права проходить здесь в этот час.