Джеймс Джексон - Кровавые скалы

Англичанин подавал большие надежды. Одни из турецких командиров похвалил его, назвав достойным кандидатом, способным вынести суровые условия школы янычар. Корсары протестовали. Они забрали Кристиана на чужбину и вырастили как своего. Он мог обскакать их лучших наездников, ориентировался по звездам и течениям не хуже опытных мореходов, с проворством и свирепостью дервиша брал на абордаж медленные торговые суда из Неаполя. Другие корсары рукоплескали Гарди и восхищались им. Сам Драгут отдавал ему дань уважения. А однажды тихой безлунной ночью англичанин сел в утлую лодчонку и ускользнул на север.

Гелиос зафыркал, желая пуститься галопом. Гарди не стал сдерживать скакуна. Они были старыми друзьями. Коня Кристиан заполучил, просидев целый вечер за игрой в кости с одним аристократом из свиты дона Гарсии де Толедо, вице-короля Сицилии. Ему достался прекрасный жеребец, выведенный для охоты и сражений, масть которого с возрастом все больше походила на белый мрамор. Естественно, великий магистр поначалу не одобрил Кристиана, но позже уступил. Будучи обычным простолюдином, не удостоенным звания рыцаря, Гарди все-таки мог пригодиться ордену Святого Иоанна. Он знал врагов как никто другой, ибо жил среди них, овладел их мышлением, понимал повадки и хитрости и мог выследить до самого логова. Одни считали Кристиана наглым и несдержанным. Другие принимали за беспринципного наемника, чужака и отступника, лишенного истинной веры. Плевать! Гарди наслаждался покровительством Ла Валетта. Мальта стала его пристанищем, и он считал своим долгом защитить остров. Возможно, когда-нибудь он вернется в Англию и преклонит колени пред неухоженной могилой семьи. Когда-нибудь так и будет. А пока еще многое нужно сделать, чтобы добыть избавление огнем и мечом.

Среди скал возник мальчик и, задыхаясь, с обезумевшим взглядом бросился прямо на Кристиана. Рядом с ним бежала собака, дворняга, такая же взъерошенная и дикая, как и ее хозяин. Гарди осадил Гелиоса и остановился понаблюдать. Его конь по приказу мог забить копытами до смерти любого.

— Мальчик, ты либо спасаешься бегством, либо одержим.

— Враги! Я их видел! — отвечал тот отрывисто, хватая ртом воздух. — Пойдемте, сеньор. Вы должны пойти со мной!

Гарди спрыгнул наземь.

— Как твое имя?

— Люка.

— Что ж, мастер Люка, по всему побережью расставлены патрули, а на каждом холме есть сторожевая башня. Никто пока не заметил турецкого флота.

— Там не флот. Солдаты. Магометане. Говорят на своем языке. Прячутся в заброшенной хижине недалеко от залива. Пойдемте скорее.

Внимательно посмотрев на мальчика, Гарди почувствовал, что его настойчивость не случайна. Глаза юнца излучали грубую независимость человека, привыкшего выживать в одиночку, а выносливое тело покрывали затянувшиеся шрамы, оставленные жизнью беспризорника. На вид Люке могло быть около тринадцати лет.

— Где твои родители, Люка?

— Их забрали корсары из Гозо много лет назад.

— Тогда мы оба имеем претензии к сарацинам.

Потянувшись к седельной сумке, Гарди извлек инструменты своего ремесла. Если врагов окажется много, он схитрит и воспользуется оружием, которым снабдил его друг-мавр.

Мальчик взволнованно переминался с ноги на ногу.

— Я помогу вам, сеньор.

— Ты должен был отправиться в Мдину, в безопасное место.

— Я хочу драться.

— А как же твой друг?

Гарди указал на собаку. Она припала к земле, прижав уши, и оскалилась.

— Он тоже будет драться.

— В таком случае нас уже целая армия. Врагов много?

— Я слышал двоих, сеньор.

— Лодку видел?

— Нет.

Вероятно, они высадились под покровом ночи и затопили лодку в надежде обосноваться надолго. Сарацины могут быть серьезно вооружены, и их, возможно, больше, чем предполагалось. Или же они плод детского воображения? Мальчик, который слишком долго прожил на берегу, целыми днями гарпунил рыбу, а по ночам ел морских ежей, мог тронуться умом и утратить рассудок. Гарди сам все разведает.

Он заботливо шлепнул Гелиоса по боку и обратился к мальчику:

— Что ж, дадим бой врагу.

— Я не подведу вас, сеньор.

— И не станешь подвергать себя опасности, чтобы мне не пришлось выручать тебя из беды. Ты будешь подчиняться мне во всем.

— Слушаюсь.

Приземистая обветшалая хижина представляла собой заброшенное, возведенное для уже позабытых целей строение, которое постепенно разваливалось, оседая на окружавшую его прибрежную скалу. Вот где мальчик и его дворняга нашли приют и отдых. Не каждый станет сюда заглядывать. Но сейчас там кто-то был.

Гарди лег на живот, наблюдая за входом; острые края серых камней впивались в кожу, иглой вонзилось в спину напряжение. В хижине темно. Ни единого признака обитателей, ни одного часового. Но Гарди знал, что Люка не ошибся. Годы, проведенные среди корсаров, обострили его чувства и научили настораживаться, предчувствуя опасность. Определять присутствие врага по звукам, запахам, содроганию воздуха. Морские волны все так же накатывались на берег; облака продолжали плыть своим едва различимым курсом. Но атмосфера изменилась. Здесь были турки.

Вновь появился Люка — он по-обезьяньи вскарабкался на проломленную известняковую крышу жилища, сжимая в руке глиняный шар. Дымовой горшочек. Зажженный фитиль потрескивал. На мгновение мальчик остановился, балансируя на краю, чтобы насладиться своей ролью, а затем подался вперед и метнул взрывчатку в дыру. В точности как и было велено. Пустота под ним извергла клубы серного дыма — удушливого, слепящего, едкого от скипидара. И тут показались сарацины. Они вывалились наружу, кашляя и протирая глаза.

На свет, спотыкаясь, выбежали пятеро. Один был объят пламенем и бешено колотил руками по одежде. Он упал первым. Стрела Гарди пронзила его грудь, остановив яростные движения и оборвав крики. Вторая стрела поразила крупного воина, слепо рубившего воздух саблей.

Гарди поднялся и обнажил меч. Он столкнулся с численным перевесом врага и уравнял шансы, но оцепенение после взрыва постепенно проходило, и оставшиеся в живых турки быстро оценили ситуацию. Они растянулись полукругом, обступая противника. Воины обходили Гарди с флангов, сжимали кольцо. Солнце блестело на изогнутых клинках и коротких кинжалах. Кристиан видел лица магометан, чувствовал на себе средоточие их напряженного внимания. Для стрельбы из лука не оставалось времени. Он принял устойчивую позицию и приготовился к схватке.

Вперед выступили двое, но неожиданно стук камня о череп оборвал атаку. Центральная фигура в группе нападавших медленно опустилась на колени, глаза закатились. Позади, на крыше, триумфально сжимая пращу, Люка танцевал джигу победителя. Он точно поразил цель. За те мгновения, пока остальные турки колебались, а сарацин слева обернулся, чтобы противостоять новой угрозе, Гарди решил вступить в бой.