Сергей Городников - Тень Тибета

Он закрыл лицо обеими ладонями, сдавленно зарыдал от сладостной муки признания своего бессилия перед её властью, своего на веки добровольного рабства.

Она впорхнула тихо, словно дуновение ветерка. Головы коснулись тонкие пальцы, погладили утешая. Он потянулся рукой к стройным ногам за полупрозрачной тканью, но они ускользнули. Будто пританцовывая, отбежав в сторону, девушка поманила его пальцем и исчезла за алтарём, словно была только дивным видением. Он бросился за нею, туда, к чёрному узкому проёму за спиной многорукой богини, но перед ним из проёма внезапно появился, возник тщедушный брахман с жадным блеском чёрных зрачков: они дьявольски выделялись среди белков широко раскрытых глазниц на давно иссохшем старческом лице. Удача оттолкнул безобразного служителя разнузданным порокам. Рванулся вперёд и… наткнулся на выскользнувшие из темноты острия двух коротких пик. Ощутив под сосками выступающие капли крови, он не успел отступить, а кривая сабля уже прижала сзади остро заточенным лезвием низ шеи.

Брахман довольно захихикал, но вдруг резко оборвал отвратительное подобие смеха.

– Ты её получишь, чужестранец, – дохнув ему в ухо, проговорил он скрипучим от жадности голосом. – Но только за родовой изумруд раджи.

Удача не мог пошевелиться без того, чтобы клинок не порезал шею. Усилием воли он вернул самообладание.

– Отпустите его, – распорядился брахман, как будто догадался, что он уже способен обдумывать его предложение.

Пики и сабля освободили грудь и шею, но Удача осознавал, что они готовы в любое мгновение одновременно снести ему голову и пронзить насквозь. Брахман змеёй проскользнул в узкий вход за богиней и оттуда прошипел.

– Если ты её действительно любишь, докажи это опасным делом, а не пустыми словами и клятвами. Тогда богиня Кали отдаст её тебе.

Ночной парк был строго красив в лунном сиянии. Пышно цветущие белые и красные розы застыли в безветрии наступившей ночи, обрамляя подъездную дорогу к недавно выстроенному большому особняку, который облагораживали ажурные башенки по углам и два просторных, поддерживаемых столбами балкона. Песок и галька зашуршали под копытами лошадей и колёсами лёгкой кареты, когда она подвозила молодых мужчин, приглашённых на очередную ассамблею избранных лиц европейской колонии. Прохлада южной ночи бодрила двух ухоженных лошадок, и они непринуждённо подкатили карету к парадным дверям особняка. За раскрытыми окнами, впускающими в комнаты и помещения свежий, напоённый благоуханием цветов воздух, горели свечи в настенных и настольных подсвечниках, там мелькали или стояли разодетые женщины с дорогими короткими опахалами в руках и по-военному подтянутые мужчины. Тени стоящих и передвигающихся мужчин и женщин были видны и за окнами, задёрнутыми шёлковыми занавесями.

Легко спустившись из кареты, Патрик подождал, пока за ним выбрался Удача. Оба были в одеждах парижского двора молодого Людовика Четырнадцатого, и улыбка предстоящего удовлетворения от любопытства к его находке в горах Тибета трогала губы Патрика, когда он вводил своего товарища между двумя слугами в красных ливреях в высокий холл с широкой лестницей. Удача старался подражать походке француза, естественной и свободной, но непривычная одежда явно стесняла его движения.

Они вошли в большую гостиную, где собралось местное светское общество. Его составляли высшие должностные чины городского представительства Ост-Индской торговой компании, высшие военные чины гарнизона и флота этой же компании, их жёны и поступающие на службу в компанию их взрослые дети. Всеобщее настроение было спокойным. Мужчины в непринуждённом общении или отвлекались от служебных обязанностей или продолжали обделывать дела и делишки, а женщины, казалось, собрались единственно для возможности надеть и показать на себе дорогие наряды европейских столиц. Зал был ярко освещён множеством свечей, и Удача с удивлением обнаружил, как нарядная одежда и никогда не виденные прежде светлые, изящно завитые волосы способны сделать женщин сказочно недосягаемыми и непостижимо раскованными одновременно.

У выхода на смотровой балкон десятка полтора офицеров и чиновников стояли с бокалами, в которых искрилось красное вино, грубо хохотали в ответ чьей-то удачной шутке. Однако появление новых лиц привлекло и их внимание, не говоря об особенном внимании женщин. Удача стал главным предметом всеобщего любопытства. Патрик, будто невзначай, оставил его, отошёл к полковнику, хозяину особняка и старшему офицеру в колонии, и к его жене, тридцатилетней красавице, самой непосредственной из молодых женщин. Удача про себя отметил нарочитость такого поведения спутника, как отметил и то, что мужчины изучали его небрежно, снисходительно, будто забавного туземца, о котором успели кое-что услышать.

До его слуха, приученного в горах вслушиваться в самые отдалённые звуки, долетело тихое высказывание жены полковника смуглолицей подруге.

– Он и вправду похож на европейца, на немца или даже на ирландца. Он должен быть забавен.

Она оставила подругу и подошла к нему, протянула руку для поцелуя. Но, подхватив её ладонь с тонкими изящными пальцами в свою, грубоватую и мозолистую, он вмиг забыл, чему его учил Патрик.

– Какие красивые пальцы! – простодушно изумился он. Смутился и запутался в мыслях, пытаясь оправдаться. – Как у богини...

Его совершенно искреннее замечание, смущение и замешательство польстили лучше изощрённого комплимента, вызвав улыбку благодарности и удивления у женщины, которая вступила в расцвет женской привлекательности и чувственности.

– Из него выйдет замечательный кавалер, – обернувшись к мужу и Патрику, громко, на весь зал объявила она, сразу обозначив свою поддержку необычному молодому человеку.

Её гости и муж правильно оценили этот поступок. Их отношение стало тут же меняться на расположение к нему.

– Не преувеличивай, дорогая, – возразил полковник, подходя к ним вместе с французом. – Он настоящий солдат.

Вспышка света в небе, россыпь сверкающих как множество светляков огней и раскатистый отзвук выстрела со стороны крепости вызвали оживление у женщин и их мужчин. Они устремились на обращённый к крепости балкон. Вспышки и выстрелы фейерверка следовали раз за разом. От парящих разноцветных огоньков ажурные тени двигались по земле, по домам, по кажущихся похожими лицам гостей. Улыбка на губах хозяйки дома показала бросающему на неё взгляды Патрику, что ей нравится роль покровительницы его странного туземца. Однако ещё до последнего выстрела муж слегка поклонился ей и с подобием улыбки на породистом аристократическом лице негромко заметил.