Сергей Шведов - Золото императора

– Почему я до сих пор не вижу антов князя Буса в наших рядах? – резко обернулся Германарех к рексу Гулу, трусившему за его спиной на смирной гнедой кобыле.

Вождь герулов, человек далеко уже немолодой и вечно всем недовольный, в ответ на этот вопрос только руками развел. Откуда же ему знать, почему хитрец Бус отмахнулся от всесильного Германа Амала, как от назойливой мухи. Сам Гул с готовностью откликнулся на зов верховного вождя готов и привел с собой две тысячи конных и семь тысяч пеших соплеменников, снаряженных и вооруженных для кровопролитной войны. Так же поступили вожди вестготов, Оттон Балт и Придияр Гаст. Эти двое удивили своими нарядами многих готских мужей, явившись пред очи Германареха в золоченых римских доспехах и плащах, снятых едва ли не с плеч императоров Валента и Валентиниана.

– Анты будут наказаны, – сухо бросил Германарех и зло ткнул пяткой в бок притомившегося коня.

В этом рекс Гул как раз не сомневался. Похоже, князь Бус, известный среди окрестных племен своим коварством, в этот раз крупно просчитался. Герман Амал, к удивлению многих вождей, давно его не видевших, не только не постарел за годы болезни, но словно бы сбросил с плеч несколько прожитых лет. Такое превращение немощного вроде бы старца в цветущего мужчину многими простыми готами было воспринято как чудо. И рекс Гул был одним из тех вождей, которые уже подумывали о том, чтобы последовать примеру Германареха и сменить веру. Во всяком случае, если Герману Амалу удастся разгромить гуннов Баламбера, то рекс Гул непременно сделает этот, возможно, самый важный в своей жизни шаг. Тут уж даже у самых недоверчивых не останется сомнений в силе Христа, коему человеческая природа не помешала стать богом. Впрочем, Один ведь тоже был когда-то человеком, если верить дроттам. Нынешний поход Германареха отличался от всех прочих еще и тем, что верховный вождь впервые не взял с собой жрецов Одина. Это был вызов не только старым богам, но и их приверженцам. И далеко не случайно таким мрачным смотрится рекс Алатей, один из самых близких к дроттам вождей. Алатей вообще уцелел по чистой случайности. По слухам, Вульфила и Сафрак собирались казнить его сразу после похода на русколанов. Однако поход выдался неудачным. Епископ Вульфила потерял в том походе голову и жизнь, а у Сафрака просто не хватило смелости действовать вопреки воле Витимира, до сих пор числящегося в соправителях отца. Это Витимир сумел тогда помириться с князем Коловратом и тем самым спас готов от кровопролитной войны, не сулившей им ничего хорошего. Поступок, говорящей скорее об уме сына Германа Амала, а уж никак ни о его глупости или слабости. К сожалению, рексы, близкие к верховному вождю, думали иначе, и они сделали все возможное, чтобы оттеснить сына от отца и окончательно их рассорить. Вот и сейчас, вместо того чтобы оставить Витимира в Готии, Германарех потащил его с собой в поход. А своим преемником он назвал не сына, а внука Винитара, тринадцатилетнего мальчишку, у которого еще не выросли усы. Правда, в дядьках при нем остался рекс Сафрак, человек опытный и умный, но многими ненавидимый за измену отеческим богам и дурное влияние на верховного вождя.

– Дымом потянуло, – сказал вдруг рекс Алатей, втягивая ноздрями воздух.

– Наверняка гунны нас обнаружили и подожгли степь, чтобы помешать нашему продвижению, – предположил рекс Оттон.

Гул не видел Балта лет семь, со дня неудачной свадьбы Германа Амала, едва не обернувшейся кровопролитной и затяжной войной. За эти годы Оттон возмужал, раздался в плечах и приобрел осанку истинного готского вождя. Ходили слухи, что он уже успел так сильно досадить римским императорам, что они обещали за его голову большие деньги, но подробностей этого дела рекс Гул не знал, а потому и не брался судить о достоинствах заматеревшего Балта.

– Дымом тянет со стороны Таны, – негромко возразил вестготу Алатей.

– Уж не хочешь ли ты сказать, рекс, что город аланов пал? – резко обернулся к нему Герман Амал.

– Я этого не исключаю, – холодно отозвался Алатей. – Князь Оман предупреждал тебя, Германарех, что гунны уже переправились через Дон.

– Но гонец явился всего десять дней назад, когда мы уже выступили в поход, – напомнил Алатею Гул.

– Гонцу тоже потребовалось немало времени, чтобы до нас добраться, – пожал плечами упрямый рекс. – У Баламбера было достаточно времени, чтобы не только взять город, но и сжечь его.

– Гунны не умеют брать города штурмом! – рассердился Гул.

– Баламбер мог обратиться за помощью к боспорцам или ромеям, – возразил ему Оттон Балт. – И у тех, и у других немало опытных людей, готовых служить кому угодно, были бы деньги.

– Тогда почему гунны не выступили нам навстречу? – спросил Гул.

– А зачем? – усмехнулся Придияр Гаст. – Мы ведь сами к ним пришли.

Германарех хоть и смотрел на говорливых вождей зверем, все-таки разослал дозорных в разные стороны, в том числе и в направлении Таны, что на его месте сделал бы любой, еще не выживший из ума. Гул оглянулся назад: готское войско растянулось по степи на много верст, и требовалось немало времени, чтобы собрать конников и пехотинцев в единый железный кулак. На месте Германареха вождь герулов остановился бы и привел в порядок расстроенные переходом ряды. Пора уже пехоте вылезать из телег и строиться в фалангу. Иначе внезапный налет гуннов может решить исход сражения еще до его начала.

Дозорные, впрочем, вернулись довольно скоро. Орду Баламбера они не обнаружили. Зато разведчики подтвердили догадку рекса Алатея: Тана действительно была взята гуннами, и теперь на ее месте остались только развалины.

– А князь Оман? – спросил враз охрипшим голосом Германарех.

– Не знаю, рекс, – развел руками дозорный. – На выезде из города лежат трупы аланов, возможно, тело князя находится среди них.

– А зачем Оману понадобилось бежать из города? – удивился Гул.

Ответа на свой вопрос вождь герулов так и не получил. Пока очевидным было только то, что война началась для Германареха крайне неудачно, он потерял не только верного союзника, но и единственный надежный оплот на Дону.

– А где же все-таки гунны? – задумчиво проговорил Алатей и бросил косой взгляд на враз осунувшегося Амала.

Гуннов искали два дня. За это время вожди во главе с Германарехом успели наведаться к развалинам Таны и собственными глазами убедиться в правдивости рассказа дозорных. Город выгорел почти дотла. А вот внешние стены хоть и потрескались от жара, но выглядели почти неприступными. Не было на них и следов отчаянного штурма. Во рву, окружающем погибший город, бодро квакали лягушки. Однако трупов в нем обнаружено не было. Из чего Оттон Балт сделал очевидный вывод: гунны не брали город штурмом, он сам распахнул перед ними ворота. Возможно, причиной тому был пожар, с которым горожане не смогли справиться. Но не исключено, что в городе оказались предатели. Оттон с Придияром рискнули проникнуть в еще дымящуюся Тану и собственными глазами убедились в том, что готы и аланы отчаянно сопротивлялись захватчикам. Во всяком случае, количество обгоревших костей и обугленных тел наводило именно на такие мысли. Предположение о предательстве, высказанное рексом Гулом, очень скоро нашло подтверждение. Дозорным удалось натолкнуться в степи на людей, чудом спасшихся из разоренного города. Все они в один голос обвиняли в измене древинга Ведомира и его венедов, присланных в Тану Германом Амалом за две седмицы до гибели города.