Сергей Шведов - Золото императора

– Но ведь Ведомир не древинг, – возмутился Алатей, – он гот, более того, христианин. И пехотинцы его тоже готы, а не венеды.

Взоры всех вождей, собравшихся в шатре, обратились на человека, который мог дать ответы на все вопросы, ибо именно он последним разговаривал с рексом Ведомиром. И этим человеком был Герман Амал.

– Ведомир – честный воин, – холодно отозвался верховный вождь. – У меня не было и нет причин ему не доверять.

– Значит, объявился кто-то другой, – горько усмехнулся Придияр. – И этот другой под именем Ведомира проник в город, чтобы в нужный момент нанести удар в спину князя Омана. Именно поэтому под рукой у него были не готы, а венеды.

– А откуда он взял венедов? – удивился Гул.

– Одолжил у Баламбера, – предположил Оттон. – Говорят, что венеды с реки Ра служат ему в большом числе.

Если с Таной все происходило именно так, как полагали готские вожди, то следует признать, что гунны взяли крепость малой кровью, а следовательно, сохранили силы для решающей битвы. Вот только с началом этой битвы они почему-то не спешили. Дозорные готов рыскали по степи, то и дело натыкаясь на следы разбоя, но сами гунны как сквозь землю провалились. Вожди уже начали терять терпение. Пехотинцам надоело вскакивать по утру под тревожные завывания рожков и выстраиваться в фалангу. Конникам приходилось не легче. Их то и дело бросали в атаку на всадников, вдруг выраставших на вершине соседнего холма. К сожалению, эти призраки тут же исчезали без следа, стоило готам приблизиться к ним на расстояние выстрела. Похоже, гунны Баламбера не только не стремились к решающей битве, но всячески избегали ее. Впрочем, удивляться такому поведению степняков не приходилось: они всегда пытались измотать противника, прежде чем нанести ему решающий удар.

– Но ведь орда насчитывает не менее ста тысяч человек, – недоумевал Придияр. – Воля ваша, вожди, но такую силу даже в степи не спрячешь. Гунны либо переправились на левый берег Дона, либо двинулись на Русколанию.

– А если не на Русколанию, а на Готию? – предположил Алатей.

– Вряд ли Баламбер рискнет оставить нас за спиной, – возразил Оттон. – Это было бы безумием с его стороны.

Готы начали испытывать недостаток в продовольствии. Окрестные земли, разоренные гуннами, не могли прокормить такого количества людей. Даже аланы, веками жившие здесь, стали откочевывать на запад, спасая свои семьи и остатки скота. Вожди уже не раз намекали Герману Амалу, что готам тоже пора двигаться в путь, ибо в стоянии на берегу Дона не было никакого смысла. Если бы Баламбер собирался нападать на готов, то он сделал бы это уже давно. Однако старый вождь продолжал тупо держаться за развалины мертвого города, словно пытался переупрямить судьбу. Время от времени он взбирался на вершину ближайшего холма и смотрел на восток.

Увы, беда пришла, откуда не ждали. Прискакавший с запада гонец принес чудовищную весть – гунны уже в Готии! Поначалу вестнику никто не поверил. Такого просто не могло быть! Гунны Баламбера физически не могли проделать путь от Таны до Ольвии за столь короткий срок.

– Они шли не от Таны, а от Боспора, – пояснил гонец. – Их удар был столь неожиданным, что Сафрак не успел изготовиться к обороне. Ольвия пала. Готы бегут, бросая пожитки и скот.

Похоже, Германарех далеко не сразу оценил масштаб катастрофы. Господство готов в Крыму казалось несокрушимым. Все эллинские города платили им дань, и там стояли их гарнизоны. Да что там эллины, если правители некогда могущественного Боспорского царства владели своей землей и городами только милостью верховного вождя Германа Амала. И вдруг все рухнуло в одночасье…

– Орда Баламбера насчитывает сотни тысяч человек, – попробовал оправдаться посланец Сафрака.

– Глупость, – процедил сквозь зубы Германарех, – их не может быть столько. Просто у страха глаза велики.

Это был тот редкий случай, когда с рексом Германом согласились все без исключения вожди. Готы винили в предательстве боспорцев, без помощи которых гунны никогда бы не смогли переправиться через пролив. А утверждение гонца, что орда Баламбера пришла в Крым из Приазовья посуху, воспринималось вождями как глупость. Очевидным для всех было одно: Германареху следует немедленно возвращаться в Готию. Именно отсутствие верховного вождя помешало готам дать отпор Баламберу, а Сафрак, видимо, просто растерялся на виду у незваных гостей. Вслух, конечно, никто Германа Амала не упрекал, но все отлично понимали, что своим неожиданным поражением готы обязаны именно ему. Гордого Германареха провели словно мальчишку. Этот поход на Дон с самого начала был ошибкой, а уж долгое стояние у развалин Таны и вовсе нельзя было объяснить ничем, кроме умопомрачения верховного вождя.

– Когда дело касается войны, зрелость всегда берет верх над старостью, – горько усмехнулся рекс Гул. – Какое несчастье, что у готов именно сейчас, в час испытания, не оказалось достойного вождя.

Сказано это было словно бы между прочим и, разумеется, в отсутствие Германареха, но никто не сомневался, что эти слова рано или поздно дойдут до его ушей. Однако Гула гнев Германа Амала волновал гораздо меньше, чем безопасность собственной земли.

Готы двигались столь стремительно, что в течение десяти дней достигли Днепра. Именно здесь, на берегу величественной реки, Германарех соединился с бегущими соплеменниками. Именно бегущими, поскольку более жалкого зрелища ни Герман Амал, ни сопровождавшие его вожди не видели в своей жизни ни разу. Огромное пространство было буквально забито людьми и скотом. В этом чудовищном ревущем и орущем месиве терялись те, кто еще способен был носить оружие. Посланцам Германа Амала с трудом удалось отыскать рекса Сафрака. Не исключено, правда, что Сафрак и сам не жаждал видеть Германареха, ибо похвастаться ему было абсолютно нечем. Гул никогда прежде не видел верховного вождя готов в таком гневе. Губы Германа Амала тряслись от бешенства, руки лихорадочно шарили по поясу в поисках кинжала.

– Где моя Готия, Сафрак? – произнес наконец Германарех севшим от напряжения голосом.

– Я сделал все, что в человеческих силах, – отозвался старый рекс. – Я спас Винитара и вывез твою семью.

– Почему готы бегут с родной земли? – почти прорычал Германарех.

– Потому что их истребляют. Гунны не щадят ни стариков, ни женщин, ни детей, оставляя за собой лишь выжженную землю. Нас предали все. Эллины открыли Баламберу ворота своих городов. Скифы и сарматы, которые ели с нами из одного котла, переметнулись на сторону гуннов. Я пробовал остановить Баламбера, великий рекс. Я собрал пятьдесят тысяч готов, но у нас не было конницы. Нас обошли с флангов и смяли одним ударом. Beликой Свитьод больше нет, Герман Амал, это все, что я могу тебе сказать.