Юрий Смолич - Ревет и стонет Днепр широкий

— Давай, барышня, «Арсенал»!.. «Арсенал» давай, пардон твоей бабушке! «Арсенал»?.. Андрея Васильевича!.. Товарищи, братишки мои дорогие, дайте мне дружка моего Андрюшу Иванова… Кто? Господи боже мой, пресвятая богородица, да это же я — Вася Боженко!.. Караул кричу: дайте мне Иванова, а то всем нам тут будет амба!.. Что? А? Еще митингует!..

Иванов проводил митинг арсенальцев, призывал к восстанию: сам председательствовал, сам держал речь, сам формировал подразделения бойцов, раздавал винтовки и по одной обойме — пять патронов. И сам же говорил каждому: стрелять только прицельно, чтобы на каждую пулю было по юнкеру или «ударнику смерти»!

Боженко бросал телефонную трубку, ерошил волосы и снова суетился. Он заставил красногвардейцев цепью залечь перед дворцом со стороны Царского Сада, однако кому–то же нужно было ими командовать, а командовать было некому. Наконец уговорил какого–то ополченца с одной лычкой — ефрейтора. Меньшевикам и эсерам, членам Совета, которые только путались под ногами, приказал сидеть по комнатам фракций и носа не высовывать за дверь, ибо в противном случае властью, данной ему от пролетарской диктатуры, расстреляет их к чертям собачьим! При этом он размахивал своим солдатским наганом — и не поверить ему было невозможно.

Покончив с представителями буржуазных и соглашательских партий, Боженко снова побежал к телефону.

«Арсенал» на этот раз дали быстро, но из «Арсенала» Боженко услышал такое, что даже уронил телефонную трубку: Иванов волновался, произносил речь, кричал — и вдруг упал и у него горлом пошла кровь… Товарищи повели его на Виноградный, домой…

— Дктора!..

О том, что у Иванова после фронта и Мазурских болот были больные легкие, Боженко знал, но что бы дело дошли до кровотечения… Василий Назарович не любил крови и боялся ее — он вдоволь насмотрелся этого на фронтах.

Не найдя нигде во дворца ни доктора, ни фельдшера, Боженко опрометью выбежал из дворца в сад и перебежал Александровскую улицу. Но, оказавшись в Липках, он свернул не направо — на Виноградный, на квартиру Иванова, а налево: Василий Назарович решил сбегать за врачом — единственным, какого он знал, дружком детских лет, за доктором Драгомирецким, на Рыбальскую. В эту пору, в обед, старый Гервасий Аникеевич должен быть дома!..

Успеть бы только привести его к Иванову, дружку своему, пока из него не вытекла вся кровь до последней капельки!

И Василий Назарович побежал изо всех сил, а бегал он как молодой.

2

А во дворце, в большевистской комнате номер девять, ревком никак не мог прийти к окончательному решению.

Леонид Пятаков наступал на брата Юрия:

— Я говорю это тебе как солдат! Что я, зря сидел два года в окопах? Мы должны взять инициативу в свои руки! В бою инициатива решает все! Если мы навяжем им бой, то получим возможность маневрировать! В введении боя маневр решает все!

Юрий Пятаков нервно пожимал плечами и саркастически улыбался:

— У тебя что ни слово, то — решает: инициатива решает, маневр решает…

Леонид в отчаянии разводил руками:

— Гамарник, ты же все–таки солдат: разъясни ему, что тот, кто первым начинает бой, получает множество тактических преимуществ! И это в самом деле решает…

— А я думаю, — повысил голос Юрий Пятаков, — что решает прежде всего сила! Нас мало, чтобы первыми начать боевые действия! Да и политически, подчеркиваю — политически — ним невыгодно, чтобы население считало нас нападающими! Твои теории — это авантюризм!

— Ну, начал ярлыки пришивать!

— Да квалифицирую твое наступление как политическую аферу! — Юрий Пятаков вошел в раж. — Если мы проиграем бой, — а у меня нет сомнения, что с такими силами, как у нас, поражение неизбежно, — то ответственность за кровопролитие падет на нашу партию!

Леонид Пятаков вскочил с места:

— Готовится к бою и думает его проигрывать! Не о поражении, а том как победить, нужно думать, когда собираешься идти в бой!

— А я совсем не собираюсь!

Леонид сел, совершенно ошеломленный.

— Как не собираешься? Ты же председатель ревкома!..

— И именно потому, что председатель я, а не ты или кто–нибудь из горячих голов, — Юрий попытался пошутить, но шутка у него не получилась, — именно потому я снова настаиваю: наша тактика должна быть тактикой… активной обороны!

— Но ведь в восстании это — абсурд! И что это означает, активная оборона?

— Ми вооружаемся и ждем наготове. Ведь мы меж двух сил: между силой Временного правительства и силой Украинской рады.

— Это одна сила: контрреволюция! И они хорошо организованы — солдаты, а не тыловые крысы, у них сколько угодно оружия и боеприпасов.

— Вот видишь! — Юрий Пятаков укоризненно смотрел на брата. — А ты призываешь брать инициативу, осуществлять маневр… Если хочешь знать, это смахивает… на провокацию!

Гамарнику наконец удалось вмешаться в спор двух непримиримых братьев.

— Я думаю, — сказал он как только мог мягко, — вы оба правы; конечно, наступать лучше первому, но ведь переть на рожон не годится. Я предлагаю еще раз, и как можно более точно, подсчитать наши силы и силы противника.

— Верно! — поддержали другие члены ревкома. — И давайте не терять времени на споры: нужно действовать немедленно.

— Ну, давайте еще раз подсчитаем… — Леонид макнул рукой. — Как руководитель вооруженными силами ревкома докладываю. Красная гвардия «Арсенала» — шестисот человек, Шулявки — триста, Железнодорожного района — триста, Подола — четыреста…

— Что ты нам все о своей Красной гвардии долдонишь! — прервал Юрий Пятаков. — Это же все не обученные военному делу люди! Пиджаки с винтовками! — фыркнул он, — Ты нам выложи, сколько настоящих солдат на нашей стороне!

Леонид вспыхнул:

— Красная гвардия — это самые лучшие бойцы! Они лучше даже большинства солдат которые думают только о том, чтобы вернуться свое родное село… — Но он махнул рукой и вынул записку из кармана. — Пожалуйста: Третий авиапарк — шестьсот, Пятый авиапарк — двести, воронежские дружины — тысяча человек, понтонный батальон — шестьсот…

— Подожди, Леонид, — остановил Гамарник. — Нет необходимости зачитывать весь твой список. Говори в целом: сколько мы имеем бойцов под винтовкой?

— Шесть с половиной тысяч! Три тысячи здесь, на Печерске, остальные по другим районам. Вопрос связи с другими районами — вопрос первостепенной важности. Связь со всеми нашими частями решает…

— Снова — решает! — Юрий Пятаков нервно задергался. — Что же тогда не решает? Ты говори, какой силой располагает штаб?

— Штаб имеет в городе самое малое… десять–двенадцать тысяч, — не совсем уверенно произнес Леонид.

— Вот видишь! Двенадцать тысяч отборного, вымуштрованного войска: юнкера, «ударники», георгиевские кавалеры, казаки! А еще на подходе сколько?