Христиан Вульпиус - Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Дверь распахнулась. Любящие отшатнулись друг от друга.

Перед ними стоял корсиканский капитан.

— У меня нет никаких сомнений в том, что здесь произошло, — сказал он. — Желаю, чтобы вы никогда о том не пожалели.

Молодая дама закрыла лицо руками. Капитан, обратившись к ней, сказал:

— Ты отшатнулась от меня и отдалась этому человеку. Я не отрекаюсь ни от чего и не требую от тебя ничего назад, кроме кольца, которое я дал тебе как залог моей верности.

Молча стянула она кольцо с пальца. Капитан взял его и продолжал:

— Этот дом и этот сад ты сегодня же покинешь.

Он вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

— Как должен я это понимать? — спросил ошеломленный Ринальдо.

— Я все тебе объясню, — ответила она, — когда мы опять встретимся.

— А когда и где это случится?

— Моя служанка приведет тебя ко мне, как только обстоятельства позволят мне тебя увидеть.

Она быстро вскочила, обняла его, стала пылко целовать. А потом стянула у него кольцо с пальца и сказала:

— Это кольцо, как и тебя, я считаю своим.

— Могу ли я предположить, сколь дорогую цену придется мне, возможно, заплатить за эти счастливые мгновения?

— Им нет цены. Я их тебе подарила. А драться корсиканец с тобой не будет.

— Я не этого боюсь.

— А чего же? — удивилась она.

— Он владеет моей сокровенной тайной.

— Не бойся ничего. Он не станет предателем. Я изменила ему и все-таки ничего не боюсь. Но измени мне он, так мой кинжал нашел бы его сердце: я люблю беззаветно.

— Ты страшный человек!

— Не для тебя, ведь ты же меня любишь! Я не раздариваю другим все то, что дарят только своему единственному. Любимому, которого я сама выбрала, я остаюсь верна. Капитана я сама не выбирала. Судьба свела меня с ним. И вот я нашла удобный случай разбить мои оковы. Я люблю тебя и отдаюсь тебе целиком и полностью. Люби меня, как я люблю тебя, и мы, ты и я, будем счастливы.

Она проговорила все это небесным голосом, сжала его еще крепче в объятиях и притянула к себе.

Ринальдо вернулся домой, предаваясь сладостным мечтам. Он опасался визита капитана, но тот не явился. Так прошло три дня. Он не видел капитана и не слышал ничего о влюбленной незнакомке.

На четвертый день Ринальдо в раздумье отправился в гавань. Громыханье пушек объявило о прибытии корабля. С него спустили лодку, пассажиры высадились на берег. Ринальдо похаживал в толпе приезжих, матросов и носильщиков. Внезапно кто-то обнял его сзади. Он обернулся, и в его объятия бросилась Роза, одетая в мужской костюм.

Страх и изумление сковали ему язык. У Розы по щекам текли слезы, она радостно воскликнула:

— Слава Богу! Я нашла тебя.

Дабы не привлекать внимания, Ринальдо повел Розу к себе. Два чемодана принесли за ней.

Ринальдо отослал слугу и запер дверь. Роза, успокоившись, стала рассказывать:

— В тот ужасный день, когда нас со всех сторон атаковали, мне повезло, я сумела ускользнуть. Я бежала в горы и добралась до Авеццо, где меня приютила одна добрая старушка. Но страх и печаль даром не прошли — опасность преждевременных родов бросила меня на больничную койку. Моя здоровая натура, однако ж, победила. Едва я поднялась на ноги, как поспешила в Ливорно, где села на корабль. Я твердо намеревалась обыскать хоть весь Неаполь, ибо почти не сомневалась, что ты здесь. Слава Пресвятой Деве Марии! Я тебя нашла. В этих чемоданах упрятаны те твои сокровища, закопанные в Апеннинах, какие я смогла прихватить. Я сердечно рада, что могу их тебе передать.

Ринальдо опять нежно обнял Розу и отблагодарил ее верность бесчисленными поцелуями. В эту минуту он решил покинуть Неаполь как можно скорее.

— Теперь я богат и счастлив благодаря тебе, любимая моя! — ликовал он. — И ты тоже вместе со мной будешь счастлива.

Устав после путешествия, Роза легла отдохнуть. И тут служанка, посланная прекрасной незнакомкой, опять вошла к Ринальдо. Она принесла ему письмецо следующего содержания:

«Та, которая любит тебя всем сердцем, которую ты можешь называть своей нежной Олимпией, желает видеть тебя. Служанка приведет тебя к ней, в ее открытые объятия».

Ринальдо на мгновение задумался. И решил, дабы не дать повода для подозрения этой обольстительной синьоре, мести которой он опасался, последовать за служанкой.

Ринальдо ввели — примерно в ста шагах от его жилья — в дом, где Олимпия ожидала Ринальдо в комнате, обставленной с большим вкусом. Сама она прильнула к нему, как истинная дочь Евы, пылая неистовой страстью, какая и самого робкого в мире пастуха сделала бы предприимчивым. Ринальдо взял себя по возможности в руки и противопоставил ее пылу изрядную холодность.

— Что такое? Так отвечаешь ты на мои поцелуи? — удивилась она.

— Целых четыре дня прошло с тех пор, как мы простились, — с упреком сказал Ринальдо.

— А для меня это были четыре вечности.

— Вот как? — недоверчиво спросил он.

— Не говори со мной таким тоном! Я не могла увидеть тебя раньше. Отныне же ни единого часа не будет в моей жизни, который не был бы твоим. Неблагодарный! Если б ты знал, что я проделала…

— Если это возмещается деньгами, то…

— Несчастный! И тебя я люблю? Я говорю о любви, а ты отсчитываешь мне деньги? Возьми у меня все, что я имею, приневоль бедствовать и нищенствовать, я последую за тобой босая. А станешь сам бедняком, я буду красть для тебя, взойду на эшафот и испытаю радость оттого, что ты не терпишь нужды. А ты, видимо, измеряешь мою любовь твоей собственной жалкой меркой, если можешь так со мной разговаривать.

Круто повернувшись, она бросилась на канапе. Ринальдо молча ходил взад-вперед по комнате.

Вошла служанка. Она поставила на стол фрукты, вино, холодные закуски и вновь исчезла.

После небольшой паузы Олимпия спросила:

— Не соизволит ли господин граф со мной откушать?

— Почему бы нет? — улыбаясь, ответил Ринальдо.

Не говоря ни слова, они пододвинули стулья к столу.

Олимпия наполнила бокалы, взяла один и нежным голосом сказала:

— За наше примирение?

— Для тех четырех дней следует прежде всего найти оправдание, — упрямо настаивал Ринальдо.

— Я не могла прилично принять тебя до сегодняшнего дня. В тот день, когда я, счастливая, выбралась из твоих объятий, я оставила тот дом, который для меня снял капитан, и провела это время в жалком пристанище. Только сегодня утром поселилась я в этом доме.

— Где была ты, там была любовь. Почему не вправе я тоже быть там?

— Мне стыдно было пригласить тебя в ту убогую комнату…

— А ты все это время жила благодаря доброте капитана или нет?

— До некоторой степени, — ответила она улыбаясь.

— Ты не урожденная неаполитанка?

— Я — генуэзка.

— Что известно тебе о капитане?

— Он — человек странный, таинственный, хвастающий знанием тайных наук, — сказала Олимпия.