Саймон Скэрроу - Орел и Волки

— Командир, но… повозки! Взгляни на них.

— Повозки? — В глазах Квинтилла полыхнул гнев. — Что за чушь? Какие повозки?

Он угрожающе двинул мечом, направив его острие на ослушника.

— Вперед, я сказал.

— Это не повозки! — стоял на своем Катон. — Да взгляни ты на них, это же колесницы!

— Колесницы? Что еще за вздор?

— Колесницы, скрепленные вместе, чтобы издали походили на повозки, — пояснил Катон. — А валяющиеся на земле люди были мертвы задолго до того, как этот хлам подожгли.

Подбежал Макрон, запыхавшийся, лопающийся от злости.

— Что происходит? Какого хрена ты крикнул «Стой!»?

Прежде чем Катон успел ответить, вдалеке взревели боевые рога. Только что отступавшие варвары, уже достигшие конца долины, увидев, что их преследователи остановились, неожиданно развернулись и, издавая безумные вопли, устремились к врагам.

— Глазам не верю, — изумился Квинтилл. — Они нас атакуют.

Катон отвернулся от надвигавшегося противника и опять оглядел склоны холмов.

— Вот! Вот она, причина! — с горечью вымолвил он, указывая рукой на гребень левого, поросшего лесом кряжа.

Оттуда, выскакивая из укрытий, валом валили дуротриги, сбиваясь всего в сотне шагов от Волков в плотную массу.

— А вот и еще!

Катон повернулся к правому кряжу.

Как только трибун уразумел, в каком положении оказались по его вине две когорты, от его самодовольства не осталось следа.

— Ох, дерьмо…

— Волки! — крикнул Катон, повернувшись к своим людям и приложив руки ко рту. — Четвертой, Пятой и Шестой центуриям — прикрыть левый фланг!

В то время как Макрон бежал к своим людям, три центурии на левом крыле замершего в ожидании фронта перестроились, чтобы дать отпор дуротригам, скапливавшимся выше них на холме. В отличие от бойцов когорт Каллевы многие из этих варваров были тяжело вооружены, тела некоторых из них защищали кольчуги. И это при том, что теперь атребаты значительно уступали неприятелю в численности. Счастье сегодня явно им изменило. Им и римлянам, их командирам.

Катон невольно, хотя и с большой неохотой отдал врагу дань восхищения, потом повернулся к Тинкоммию и сказал по-латыни:

— Уходи отсюда! Возвращайся в Каллеву, чем быстрее, тем лучше. Нам тут долго не продержаться.

— Нет, — возразил Тинкоммий. — Ни за что. Я останусь здесь.

— Нет, ты вернешься.

Тинкоммий покачал головой, и Катон обернулся к трибуну:

— Командир, разберись с ним! Уговори или уведи.

Квинтилл поспешно кивнул и потянулся, чтобы взять наследника Верики за руку, но Тинкоммий снова покачал головой, отступил на шаг и обнажил меч.

— Быстрее, глупец! — крикнул Квинтилл. — Нынче не время для героизма. Слышал центуриона? Дай же мне руку!

— Нет!

На миг все трое замерли, сердито глядя друг на друга. Затем трибун махнул рукой и взялся за поводья.

— Ладно. Ты сам сделал свой выбор. Центурион, держись. Я еду за помощью.

— За помощью?

Катон сердито повернулся к трибуну, но Квинтилл, не обращая уже на него никакого внимания, торопливо развернул коня, ударил пятками в его бока и умчался назад в Каллеву, предоставив центуриону изумленно смотреть ему вслед, скрежеща зубами от гнева.

— За помощью? За какой?

— Он что, на хрен, не понимает, что у нас каждый человек на счету? — фыркнул Фигул.

Прежде чем Катон успел что-то сказать, слева взревели боевые рога — на что тут же откликнулись рога справа. С торжествующим ревом дуротриги ринулись с двух сторон вниз по склонам к ровным шеренгам Волков и Вепрей. Оглянувшись, Катон увидел, что некоторые из его бойцов непроизвольно попятились. Их следовало срочно привести в чувство, иначе строй будет смят.

— Держать позицию! — рявкнул он на ближайшего, подавшегося назад солдата, и тот с виноватым видом вернулся на место. Затем Катон приложил ладони ко рту: — Копья — готовь!

Вторая шеренга строя отступила на шаг, в то время как бойцы первой шеренги перехватили древки и приняли стойку, изготовившись метнуть копья в гущу устремляющихся к ним врагов. Катон бросил взгляд налево, затем посмотрел на долину. Отряд дуротригов, за каким поначалу гнались атребаты, уже подбегал к воинам Верики и, соответственно, первым должен был и напасть.

— Первая, Вторая, Третья центурии — бросай!

С общим напряженным выдохом бойцы метнули копья. Бросок, как отметил Катон, получился не очень-то слаженным, до легионеров малотренированным кельтам было еще далеко, однако он все равно привел к желаемому результату. Темные древки взвились в воздух, пошли по дуге и обрушились на дуротригов. Те инстинктивно пытались укрыться, но тщетно. Легкие варварские щиты, которые, кстати, не у всех и имелись, стальные наконечники пробивали насквозь, не говоря уж о человеческой плоти. Копья ложились так густо, что, когда смертоносный град прекратился, лишь половина из атакующих продолжала нестись к Волкам, оставив в высокой траве за собой убитых и раненых соплеменников. Справиться с уцелевшими не составляло большого труда, и Катон временно переключил внимание на куда более многочисленную толпу, катившуюся вниз по склону к трем остальным его центуриям.

— Копья… — От нервного напряжения голос Катона чуть не сорвался. — Бросай!

Передние ряды дуротригов смешались: одни варвары попадали наземь, сраженные копьями, другие — споткнувшись на бегу об их тела. Однако остальные, перепрыгнув или обежав мертвых и раненых сотоварищей, по-прежнему рвались к стене из овальных щитов.

— Мечи — к бою! — выкрикнул Катон и потянул из ножен клинок.

Рубчатая рукоять из слоновой кости удобно легла в ладонь, и он продвинулся во вторую шеренгу центурии Фигула.

— Поднять щиты! Держать строй!

Град метательных копий сделал свое дело, проредив передние ряды атакующих. Первая волна дуротригов в попытке прорвать линию вражеской обороны моментально полегла под колющими ударами коротких мечей, однако когда со стеной атребатов с разбегу, всей плотной массой сшиблись основные силы противника, когорта не выдержала, дрогнула и подалась назад. Катон оказался перед могучим бриттом, который с искаженным яростью лицом бросился на него, занеся меч для смертельного удара. Но такой возможности молодой центурион ему не предоставил: он поднырнул под вражеский клинок и вогнал собственный противнику в горло. Поток чужой жаркой крови обдал юноше руку, враг рухнул на колени, пытаясь зажать ладонями страшную рану, но центуриону уже было не до него: следующим его противником стал седовласый варвар с копьем в руках.

Старый воин сделал обманный выпад, а когда Катон попытался отбить его, изменил направление удара, и копье проскочило под клинком римлянина, уже почти входя ему в грудь. Только стремительный уклон в сторону спас центуриона, но даже пришедшийся вскользь удар развернул его и вышиб воздух из легких. Пожилой кельт быстро отдернул копье, чтобы ударить еще раз, но получил ребром щита в висок и рухнул замертво.