Бернард Корнуолл - Рота стрелка Шарпа

Гренадёрская рота с ружьями наперевес промаршировала мимо Шарпа. Их вёл капитан Лерой с неизменной сигарой во рту, мокрой и потухшей. Другая вооружённая рота уже выстроилась для атаки, и Лерой расположил своих солдат за ними. Поймав взгляд Шарпа, американец приглашающее качнул головой:

— Присоединитесь?

Французы завладели половиной первой параллели, участком около трёхсот метров, и продолжили натиск вверх по склону. Две роты британской пехоты достали штыки и примкнули их к дулам мушкетов. Лерой обратился к своим парням: «Забудьте о стрельбе. Работайте штыками.» Он вынул саблю из ножен и поднял вверх. Третья рота, пыхтя, спешила в помощь первым двум. Капитаны перемигнулись друг с другом и скомандовали: «Вперёд!»

К месту стычки торопились новые подразделения, но главную опасность для французов представляли именно эти три, наступающие с фланга. Лягушатники рассредоточились по окопу, сорвали тряпки с замков мушкетов и приготовились вести огонь. Шарп сомневался, что ружья сработают, максимум — одно из десяти, но он обнажил палаш и почувствовал себя счастливым. Линия британцев перешла на бег, будто надеясь достичь траншеи до того, как французы начнут пальбу.

Клинок французского офицера взвился вверх: «Tirez!». Шарп видел, как дрогнули лица вражеских солдат, налёгших на курки, но погода сегодня была на стороне англичан. Хлопнуло всего несколько выстрелов, большая часть кремней впустую щёлкнула о полки с сырым порохом. Французы взялись за штыки, сыпля проклятьями.

Британцы ответили им боевым кличем. Всю злость, что накопилась в душе за последние дни дождей и тяжёлой работы, они выплеснули на врага. Даже те, у кого из оружия имелись только лопаты, а то и просто с голыми руками, катились толпой за наступающими ротами, рыча оскорбления противнику. Шарп взмахнул палашом, поскользнулся и, съехав по склону, угодил в траншею. Француз пырнул его штыком. Шарп отбил лезвие в сторону и лягнул врага тяжёлым ботинком. Тот упал. Другие французы взбирались на бруствер, спеша на выручку товарищам. Закипела схватка.

Раздался крик: «Справа!» Волна французов накатилась на траншею, встреченная разношёрстным сбродом смертников с лопатами и без. Шарп мельком увидел в гуще драки массивную фигуру Харпера, яростно орудующего заступом. Ирландец спрыгнул в окоп, отклонил летящий в него штык и развалил несчастному грудную клетку. Сержант пел что-то по-гэльски, очищая траншею страшными ударами, и мало кто рисковал вставать на его пути.

Враги всё ещё удерживали бруствер. Сверху они гвоздили красномундирников штыками, изредка срабатывал кремневый замок, и тогда гремел выстрел. Лягушатников требовалось выгнать оттуда. Шарп подрубил ноги нависшему над ним французу и сбросил в окоп.

Противник тем временем пришёл в себя. Подтянулись отставшие и разбредшиеся, многие из которых сохранили порох сухим. Выстрелы зазвучали чаще. В траншее стало неуютно. Раненые и убитые падали в грязную воду, мутным ручьём бежавшую по дну окопа. Шарп прикончил ещё одного француза и решил, что пора выбираться наверх. Упершись в противоположную стенку ногой, стрелок запрыгнул на бруствер. Мокрая земля подалась, и Шарп чуть не свалился обратно, но его заботливо придержала огромная рука. Сержант Харпер блаженно поднял брови:

— Гораздо лучше, чем копать, сэр! — гигант сжимал французский мушкет, окровавленный багинет которого был изрядно погнут.

Шарп огляделся. Французы заняли часть траншеи в центре параллели, там шла жестокая драка. Здесь, на северном конце, в окопе тоже было полно лягушатников, но у Шарпа под началом неожиданно оказалось около половины его бывшей роты. Они пришли за Харпером, кто с лопатой, кто с трофейным мушкетом, и отчаянно жаждали французской крови. Шарп подмигнул им: «Ну что, парни? Зададим слюнтяям жару?»

Эту часть траншеи охраняла одна вражеская рота. Их офицер рассмотрел команду Шарпа, но, видимо, пришёл к выводу, что эта почти безоружная орава, измазанная землёй с головы до пят, опасности не представляет. Француз и мысли не допускал, что кто-то может по доброй воле выбрать рукопашную, но он не знал Шарпа, и он не знал Харпера. Свора чумазых бесов с двумя высокими дьяволами во главе, с воем набросилась на его людей. Они рвали врагов зубами, разили лопатами, а Харпер ворочал тяжёлым ружьём, как дубиной. Ошеломлённые их натиском, гордые потомки галлов пятились, скользя по грязи, ослепляемые дождем, и не имели сил сопротивляться. Шарп работал палашом, круша лица и глотки. Французский капрал кинулся наперерез, целясь штыком в живот Шарпу. Стрелок посторонился и с маху ударил палашом по дулу мушкета. Ноги француза разъехались на мокрой почве, и он упал навзничь. Палаш взметнулся вверх и стал опускаться на голову капралу. В последний миг Шарп передумал, и клинок вонзился в грунт. Стычка закончилась. Французы позорно бежали к своим, кроме десятка сдавшихся, смирно лежавших на земле. Пощажённый Шарпом капрал приподнял голову, не веря, что жив, покосился на лезвие, торчащее у самого уха. Встретившись взглядом с высоким офицером, сохранившим ему жизнь, француз пробормотал: «Мерси, мсье.»

Харпер указал командиру на пленных:

— Что будем с ними делать, сэр?

— Отпустим.

Держать пленных было негде. Их согнали с глаз долой в траншею и принялись обшаривать в поисках выпивки.

В центре параллели битва все ещё продолжалась. Французы прорывались к позиции первой батареи, но безуспешно, — отдельные группки английских солдат с мушкетами, лопатами, длинными досками вливались в драку. Офицеры верхом кружили вокруг, пытаясь восстановить хотя бы видимость порядка. На них не обращали внимания. Нижние чины хотели забыть о порядке, о ковырянии в земле, о текущей с неба воде. Они хотели драться. С того места, где парни Шарпа обыскивали пленных, середина параллели выглядело жутко. Отсутствовал сопутствующий сражениям пороховой дым, вместо грохота выстрелов слышались только стоны раненых и умирающих, вскрики дерущихся, клацанье металла о металл. Казалось, будто сотни болотных чудищ мерятся силами. Шарп указал французскому капралу на город и подтолкнул его в спину:

— Беги!

Француз настороженно посмотрел на Шарпа. Поняв, что их отпускают, он благодарно отдал честь и, собрав товарищей, повёл их к Бадахосу. Пробежав метров двадцать по склону, французы остановились и подобрали пяток лопат. Харпер заорал:

— Бросайте их сюда!

Капрал показал неприличный жест и побежал догонять соотечественников.

— Пусть уходят.

Дождь омывал сломанные лопаты и мушкеты на истоптанной траве склона, капли, попадая на измазанные лица мертвецов, заставляли их насмешливо гримасничать. Шарп заметил группу вражеских солдат, под командованием офицера засыпающих участок траншеи трофейными лопатами.