Энтони Ричес - Раны чести

— Когда я был еще мальчишкой, после смерти матери, меня принял торговец шерстью. Он воспитывал меня как сына, вместе со своими детьми. Я никогда не знал отца, хотя не раз задумывался, не был ли внебрачным сыном этого торговца? Учился читать, писать, правильно говорить. Надеялся однажды занять какое-то место в его деле, пока мой «брат» не вбил себе в голову, что отец любит меня больше, чем его. Он настраивал старика против меня, медленно, но верно, пока я не оказался на улице с горсткой монет и «пожеланиями удачи». И тогда… решил получить то единственное, чего они никогда не смогли бы купить за все свои деньги: стать римским гражданином. Я думал вернуться к ним — офицером, конечно, — когда мне исполнится двадцать пять, и прикрикнуть на них, граждан второго сорта в собственной стране. Да поможет мне Коцидий, как я был глуп!

— А теперь ты застрял здесь.

Антенох поднял голову, его глаза покраснели.

— Считаешь себя умным? Единственная разница между нами в твоем звании, центурион, раз тебе некуда было больше идти, кроме как в самую задницу собственной империи!

И вновь Марк инстинктивно выбрал спокойный ответ, разрядивший гнев бритта:

— Это делает нас скорее союзниками, чем врагами. Будешь ли ты работать со мной, или против меня? Ты мог бы стать первоклассным писарем центуриона, а после небольшой полировки — одним из лучших мечников когорты. Кроме того, мне может понадобиться человек, способный прикрыть мне спину…

Он умолк, исчерпав свои способности к убеждению и мудро решив, что нервирующее молчание лучше пустой болтовни. Антенох поднял взгляд, его лицо окаменело.

— А если откажусь, ты отдашь меня этому ублюдку Фронтинию? Какой же у меня выбор?

Марк решительно помотал головой:

— Нет, выбор за тобой. И потом, я не стану сваливать на других грязную работу. Слушай, мне нужен человек, которому я смогу доверять в рукопашной и не бояться, что он попытается воткнуть мне нож в спину. А что нужно тебе?

Бритт отвечал медленно, думая вслух:

— Мне нужна возможность перестать быть дикарем, как эти дураки обозвали меня. Я хотел бы выучить пару трюков вроде тех, которыми ты побил меня утром. И чтобы этот гад, Дубн, хоть немного уважал меня, а не смотрел как на грязь, приставшую к башмакам… — Антенох расчетливо посмотрел на Марка. — А как насчет жалованья?

— Плата стандартная, но я сделаю тебя старшим солдатом. До тех пор, пока ты будешь моим человеком, тебе больше не придется месить лопатой дерьмо.

Антенох скорчил рожу и кивнул.

— Ладно, мы договорились… но тебе, центурион Два Клинка, следует помнить об одной маленькой детали.

На этот раз рожу скорчил Марк.

— О какой?

— Я обещаю всегда быть честным с тобой. Всегда высказывать свое мнение. Чего бы это ни стоило. Тебе могут не понравиться мои суждения, но меня это не остановит.

— И что же ты хочешь высказать сейчас?

— Ты выглядишь слишком молодо, чтобы люди доверяли тебе. Особенно если им не довелось встретить тебя с мечом в руке. Спроси у Фронтиния разрешения отпустить бороду. Если, конечно, у тебя растет борода.

Руфий первым зашел на склад, смерил писаря гневным взглядом и ткнул пальцем через плечо. Солдат, сразу вспомнив вчерашнее знакомство с кинжалом ветерана, направился к двери. Мускулистая рука центуриона задержала писаря, мужчина наклонился и прошептал:

— Мы собираемся немного поболтать с Аннием насчет качества пайков. Стой снаружи и держи любопытных подальше. Если кто-то помешает нашей беседе, мы натравим его на тебя.

В дверях появился Антенох. На мгновение его холодный взгляд окинул писаря, потом бритт повернулся, снял со стены топорище и взвесил его в руке. Следом за Антенохом показался Дубн, сразу заполнив собой дверной проем. Он скользнул взглядом по писарю, словно не заметив его, и вошел внутрь. Освобожденный Руфием писарь кинулся к двери. Анний ничего не отстегивал ему от своих делишек, так что у того не было оснований защищать его, тем более перед этим безумцем. На выходе он едва не врезался в нового центуриона и скользнул в сторону, давая пройти офицеру с ввалившимися глазами. Казалось, центурион не обратил на него внимания. Писаря это вполне устраивало. Как ни крути, такое сочетание не к добру — недавно назначенный ветеран-центурион, которого писарь уже научился опасаться, и офицер, которого коллективное мнение крепости внезапно признало вполне пригодным для его работы. Писарь прикрыл снаружи дверь склада и оперся на нее в небрежной, как он надеялся, позе.

Руфий подошел к прилавку, смахнул с него стопку снаряжения и одежды и треснул кулаком по дереву.

— Кладовщик!

Анний высунулся из своего кабинета и огляделся в поисках писаря. Потом, помешкав при виде двух новых центурионов, неуверенно улыбнулся и поспешил к прилавку. На мясистом лице и высоком лбу мужчины заблестели капельки пота.

— Центурион Руфий! Как я рад! Всегда приятно, когда к когорте присоединяются опытные офицеры. И центурион Корв! Весь лагерь уже прослышал о вашем мастерском, исключительном владении мечом! Чем я могу служить вам и вашим… э… сослуживцам?

Кладовщик обнаружил, что его дружелюбие не нашло отклика у Руфия, и неуверенно взглянул на Марка. Не приметив и тут ничего успокаивающего, он вновь обратил внимание на старшего офицера. Внутренний голос громко советовал Аннию быть особенно осторожным с этой неизвестной величиной. Что они могли узнать за одни сутки? Он проклинал собственную глупость. И надо же было позволить этому дураку Траяну убедить себя не ограничиваться обычным процентом…

К удивлению Анния, вперед вышел молодой офицер. Он поднял патрицианскую бровь и скривил губы, тем самым усиливая впечатление недовольства.

— Начальник снабжения, вот это снаряжение, выданное вчера мне и моему сослуживцу Тиберию Руфию, имеет явные и многочисленные повреждения. Кольчуга заржавела, меч тупее столового ножа моей бабки, и даже туники видывали лучшие дни. Судя по их состоянию, у них была долгая и славная история, и я надеюсь, вы решите избавить их от дальнейшей службы. Да, кстати, я привык к мечу подлиннее гладиуса, поэтому попробуйте поищите что-нибудь более подходящее к моему стилю, ладно?

Анний нервно сглотнул и почувствовал, как струйка пота сбегает по левому виску. Он поспешил обратно на склад и вернулся с двумя лучшими комплектами офицерского снаряжения. Кладовщик привык брать с нового центуриона двести пятьдесят за полный комплект, если только тот не собирался довольствоваться чужими обносками, однако сейчас Анний решил не упоминать об оплате.

— Надеюсь, центурионы, вы одобрите это снаряжение, и все неприятности будут позади. Вы понимаете, случаются ошибки, но их легко исправить. Придется наказать проклятого писаря, который выдал такую дрянь офицерам.