Клауде Куени - Друид

После обеда или же в те дни, когда у меня не было работы, я вместе с Вандой и Люсией отправлялся к реке. Мы наблюдали за кельтами, которые на противоположном берегу грузили свое имущество на телеги, запряженные волами. Постепенно палаток и шатров становилось все меньше, лагерь гельветов таял буквально на глазах. Мои соплеменники решили отправиться дальше по опасному и трудному пути. Им предстояло пробираться через ущелья, расположенные между Роданом и Юрой. Вожди и друиды решили, что ни в коем случае нельзя вступать на территорию римской провинции без разрешения Цезаря. Они хотели любой ценой избежать столкновения с его легионами и не собирались начинать войну против Рима. Деньги, полученные мной в качестве аванса после подписания договора — семьдесят пять денариев, или триста сестерциев, — я решил сразу же отдать Кретосу, который был очень рад видеть меня и Ванду. Однако он сказал, что согласен взять у меня только девяносто сестерциев, и тут же объяснил почему:

— Только дурак станет убивать козу, которая дает молоко! Купец рассмеялся и показал мне новый договор. Сев за стол, я отказался от вина, которым Кретос хотел угостить меня. В соответствии с условиями договора я должен был четыре раза в год отправлять Кретосу отчеты. Он не требовал от меня, чтобы я выдавал ему военные тайны Цезаря. Мне следовало собирать и тщательно записывать информацию, которая может быть полезной с точки зрения купца: что и по какой цене продают в той или иной местности, дефицит каких товаров наблюдается в определенное время года. Одним из условий договора было мое согласие выполнять данное поручение Кретоса и предоставлять упомянутую выше информацию только в его распоряжение.

Кретос же, со своей стороны, в качестве платы за мои услуги должен был каждый год уменьшать сумму моего долга на триста сестерциев. Это значило, что я смогу полностью рассчитаться с купцом в лучшем случае через шесть лет. Если честно, то я ожидал худшего. Похоже, Кретосу в самом деле нужен был человек, который стал бы его доверенным лицом в войске Цезаря. Мы договорились, что я буду отправлять все письма на адрес его торгового дома в Массилии. В каждом отчете я был обязан указывать дату и место его составления.

После того как я подписал новый договор, Кретос на моих глазах разорвал старый, который мы заключили в ту злополучную ночь, и еще раз предложил мне выпить вместе с ним вина. Я, поблагодарив, отказался. В тот момент мне не хотелось видеть никого, кроме Ванды и Люсии.

Покинув лагерь купцов, мы отправились в лес и расположились на небольшой поляне, поросшей сухим мхом. Даже сидя на земле, можно было дотянуться до кустов, облепленных ягодами. Мы с Вандой срывали кислые плоды и кормили ими друг друга. Люсия бегала по поляне, гоняясь за стрекозами и мухами.

— Ты мог бы продать меня и избавиться от многих проблем, — рассмеялась Ванда. — Ведь ты сам говорил старику Дивикону, что у меня ужасный характер: Продав меня Кретосу, ты убил бы двух зайцев: во-первых, я бы перестала докучать тебе, а во-вторых, ты вернул бы ему долг.

— Раз уж ты об этом заговорила, то я скажу, что Кретос заслуживает более серьезного наказания, — с улыбкой ответил я.

— Может быть, настало время поверить в других богов? Похоже, твои боги бросили тебя на произвол судьбы, — продолжала дразнить меня Ванда. — Почти все золото и деньги, которые ты получил от Кельтилла, остались на дне реки. Ты потерял целое состояние.

— Что значит «потерял»? Не вижу в этом ничего странного. Боги решили взять у меня то, что и так принадлежит им. Ты же сама прекрасно знаешь: ни один кельт не отважится достать из озера или ручья даже самую мелкую монету. Клянусь тебе, Ванда, если бы я нырнул за золотом, то на меня обозлились бы все боги!

— Говори что хочешь, но я знаю одно — ваши кельтские боги откровенно издеваются над тобой.

— Нет, — продолжал упорствовать я. — Просто нам, людям, иногда бывает очень трудно понять знаки, которые боги дают нам ради нашего же блага. Я не стану отрицать, что Кретос — подлая крыса, но кто сказал, что нельзя научиться чему-нибудь полезному у крысы? Как ты думаешь, Ванда, после всего происшедшего со мной разве соглашусь я когда-нибудь еще так легкомысленно подписать контракт? Разве стану я покупать бочку отвратительного вина по цене, которая в несколько раз превышает ее реальную стоимость? Поверь, я плачу не за свою глупость, а за то, что понемногу набираюсь мудрости.

Встав на колени и задрав голову, я закричал что было духу:

— Сообщаю всему миру! Я не отказался от своего намерения — а сегодня оно сильнее, чем когда бы то ни было! — однажды увидеть Массилию и стать в этом великом городе самым знаменитым купцом во всем Средиземноморье!

Ванда расстегнула мой ремень и повалила меня на спину.

— А теперь немного помолчи, Корисиос, — нежно прошептала она.

Вечером в лагере десятого легиона устроили небольшую пирушку. Рустиканус собрал в огромной палатке около дюжины офицеров, среди которых оказались Мамурра — личный казначей самого Цезаря и гениальный инженер-строитель; Антоний — первый медик; Урсул — примипил; Лабиэн — легат десятого легиона; Авл Гирт; Гай Оппий и Фуфий Цита — купец, поставлявший зерно легионам Цезаря и живший за пределами лагеря. Префект лагеря пригласил также несколько других важных купцов, обеспечивавших легион всем необходимым. Ни одного из них, за исключением Вентидия Басса и торговца с уродливым носом, я не знал. В числе приглашенных оказался и я.

Рустиканус позаботился о том, чтобы угощение пришлось всем по вкусу — на стол подали яйца, жареные луканские и галльские колбаски, белый хлеб и отменное сицилийское вино. Цезарь не принимал участия в этом небольшом пиршестве. Дав гельветам отрицательный ответ на их просьбу разрешить им пройти по территории римской провинции, проконсул через несколько дней покинул лагерь, чтобы отправиться навстречу легионам, подступавшим к Генаве.

— У нас могут возникнуть серьезные проблемы, — задумчиво сказал Рустиканус, когда посыльный прямо во время трапезы принес ему восковую табличку со списком всех припасов, оставшихся в лагере. — Через несколько дней здесь будет не шесть, а тридцать шесть тысяч легионеров. Как мы прокормим столько солдат?

— Стоит только начаться войне, и каждый будет кормить себя сам, — пошутил примипил.

— Откуда ты взял такую цифру? Тридцать шесть тысяч! Я не думаю, что Цезарь приведет к Генаве еще пять легионов. Ведь на противоположном берегу не осталось почти ни одного гельвета! — заметил Антоний.

Все сидевшие за столом громко рассмеялись. Они прекрасно знали, по какой причине уехал проконсул.

— Невозможно предугадать, как поступит Цезарь завтра, — сказал Урсул. — Он всегда опережает наши ограниченные мысли на несколько шагов.