Клауде Куени - Друид

Рустиканус обратился к Фуфию Ците:

— Скажи мне, Цита, почему ты перестал поставлять зерно на наши склады?

— Мои средства ограничены, а во всех селениях на много миль вокруг цены поднялись в несколько раз, — сказал Цита и взглянул на Мамурру.

— Не смотри на меня так, Цита! Я управляю не имуществом Цезаря, а его баснословными долгами. А теперь я должен ломать голову, где взять деньги, чтобы платить жалованье еще двум легионам!

— Мне дали поручение обеспечить зерном десятый легион, — начал оправдываться Фуфий Цита, — заметьте: один десятый, а не сразу шесть! Почему бы вам не увеличить дань, взимаемую с аллоброгов?

Рустиканус лишь нервно отмахнулся:

— Трудно придумать худший выход из положения! Каждый день, проснувшись и услышав, что эти дикари не подняли восстание, я не знаю, кого из богов благодарить первым! Было бы гораздо разумнее отправить гонцов к эдуям, чтобы те вовремя приготовили для нас необходимое количество зерна.

Префект лагеря опустил в свой кубок с вином сложенные вместе указательный и средний пальцы правой руки, а затем стряхнул капли на землю, вполголоса произнося молитвы богам. Он просил их и впредь относиться благосклонно ко всем, кто их почитает. В том числе и к нему.

— Я думаю, что нас может спасти только война, — суверенным видом заявил сенатский трибун и, насмешливо взглянув на Лабиэна, хлопнул его по плечу. — Слушай, почему бы тебе не отправить первую когорту на другой берег реки? Они могли бы раздеться донага, обмазаться собачьим дерьмом и броситься в атаку на наши укрепления, как это сделали бы сумасшедшие галлы. Тогда у нас было бы достаточно свидетелей, которые могли бы подтвердить в Риме, что на нашу провинцию в самом деле напали варвары. Зачем терять время зря? С помощью такого простого трюка можно дать ход всему делу.

— Мои воины — римские легионеры, а не шуты и не актеры, — ответил с раздражением Лабиэн, которому такое фамильярное обращение было явно неприятно. — Сейчас у меня каждый солдат на счету, и такие шутки кажутся мне неуместными! Каждого раба или слугу, которые отправляются за водой или кормом для животных, вынуждены сопровождать все больше и больше легионеров. Час от часу не легче! Вчера несколько солдат пошли в лес набрать дров, и двое из них не вернулись, а сегодня на болотах неподалеку от лагеря обнаружили их обезглавленные тела.

— Зачем они это делают? — спросил Фуфий Цита, обращаясь ко мне.

— Для молодых кельтских воинов, — ответил я, — это обычное развлечение.

Мамурра, который только что сделал огромный глоток вина, прыснул от смеха, залил красной жидкостью весь стол и хлопнул себя по колену левой рукой.

— У вас, римлян, принято дарить женщинам и девушкам галльские копченые колбаски или преподносить цветы и амулеты, — спокойно продолжил я. — Мы же приносим нашим возлюбленным отрубленные головы римлян.

— Пожалуй, я никогда не смогу понять этих галлов, — задумчиво сказал Рустиканус. Он уже успел выпить довольно много вина и смотрел куда-то в пустоту. — Мне довелось служить на востоке под командованием Помпея, я был в Испании с Цезарем, но здесь, в Галлии, в этом диком краю, мне порой становится не по себе — мрачные, непроходимые леса, священные болота…

— Прекрати нагонять на нас страх! — завопил Вентидий Басс. — Своими словами ты можешь оскорбить наших богов! Чем римские боги хуже галльских, а? Надеюсь, тебе известно, что Цезарь сам принадлежит к великому роду и является потомком бессмертных богов? Неужели проконсул до сих пор не доказал дерзкими и бесстрашными поступками, что боги покровительствуют ему? Поймите же, мы хотим научить этих дикарей жить так, как живут цивилизованные люди!

Мамурра обратился ко мне:

— Извини, друид, но нам хотелось бы услышать и твое мнение тоже.

— Если Вентидий Басс называет цивилизацией пьянство и болезни, передающиеся от человека к человеку во время полового акта, то он прав. Римляне несут нам цивилизацию.

Казначей Цезаря громко рассмеялся, услышав мое ироничное замечание:

— Вентидий Басс, похоже, друид разбирается во многих вещах лучше, чем ты, хоть ты и считаешь себя образованным человеком. Можешь со мной не согласиться, но будь вы рабами, я бы заплатил за него в сто раз больше, чем за тебя!

Все сидящие за столом покатывались от хохота. Похоже, Мамурра намекал на свои гомосексуальные наклонности.

В этот самый момент в палатку влетел Корнелий Бальб, тайный агент Цезаря. Офицеры и купцы тут же подняли кубки, громко выкрикивая его имя и приглашая присоединиться к трапезе. Однако Бальб не стал терять времени, а сразу перешел к цели своего визита:

— Военный лагерь десятого легиона становится базовым лагерем римской армии на границе нашей провинции и Галлии. Цезарь принял командование над своими легионами и ускоренным маршем направляется вместе с ними к Лугдуну.

— Он вышел за пределы римской провинции? — воскликнул Рустиканус. Похоже, он отказывался верить своим ушам.

— Да, Рустиканус! Цезарь со своими легионами пересек границу римской провинции! Он не собирается возвращаться в Генаву. Проконсул идет наперерез гельветам, теперь он не даст им ускользнуть. Я вместе с десятым легионом тоже должен как можно быстрее присоединиться к остальным войскам. Поскольку ты префект лагеря, Рустиканус, Цезарь отдал тебе приказ укрепить лагерь и превратить его в опорный пункт, из которого его войска будут снабжаться провиантом и всем необходимым. Через тридцать миль к северо-западу ты должен обустроить следующий лагерь, в котором будет храниться провиант. Как ты сам понимаешь, голодные воины сражаться не станут, поэтому нам нужна надежная цепочка складов, которая дотянется до самого последнего места дислокации войск и обеспечит их необходимым количеством еды.

— Почему же Цезарь не оставил в моем распоряжении десятый легион? — спросил Рустиканус, затравленно взглянув на Бальбу.

— Десятый легион самый лучший из тех, что когда-либо служили Риму, — ответил Лабиэн. — Теперь эти бесстрашные ветераны служат Цезарю. Десятый легион — его легион.

— Вы ведь не собираетесь оставить меня среди этих дикарей одного с молокососами из одиннадцатого и двенадцатого легионов?

Последнюю фразу префекта лагеря никто не услышал, поскольку все уже провозглашали тосты за то, чтобы война наконец-то началась.

Следующим же утром наша канцелярия начала сортировать новости: отсеивать те, которые могли только навредить Цезарю, соответствующим образом обрабатывать потенциально полезные и рассылать гонцов с корреспонденцией. Гай Оппий внимательно прочитал послания, которые Цезарь передал ему со своим агентом Бальбой, а затем одно за другим начал диктовать мне письма, которые я писал от имени проконсула. Авл Гирт тоже присел к столу. Все свои письменные принадлежности он держал наготове. Я сидел напротив него, низко склонившись над пергаментом, и едва успевал записывать: «…которыми был убит не только консул Луций Кассий, но и прадед моей уважаемой супруги Кальпурнии…»