Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

— Иди… ляг возле меня.

Валерия маленькими шажками двинулась вперед, осторожно переступая босыми ногами, пока не почувствовала край кровати. Она наклонилась и принялась ощупывать руками постель. Сначала ей попалось одеяло, потом набитый пухом матрас, и через мгновение она наткнулась на ногу Марка. Она мгновенно отдернула руку, точно обжегшись.

— Это всего лишь я.

«О Венера, дай мне силы!» — взмолилась она. При мысли о том, что муж, вероятно, считает ее идиоткой, щеки Валерии заполыхали огнем. Она осторожно присела на постель, потом бесшумно вытянулась, почувствовав исходящее от него тепло. Рука Марка ласково сжала ее пальцы, и это немного успокоило ее.

— Прошу тебя, поцелуй меня опять! — жалобно попросила она. Он выполнил ее просьбу. Его губы прижались к ее губам сначала с какой-то неловкой нежностью, потом поцелуй стал более страстным, даже яростным, и Валерия вдруг почувствовала, как он очень медленно задвигался… и внезапно его тело навалилось на нее сверху. Марк неожиданно оказался невероятно тяжелым. Похолодев, Валерия почувствовала, как настоящий фаллос, твердый и горячий, трется о ее бедра. Она сама не понимала, что с ней творится. Самые противоречивые чувства боролись в ее душе: то ей хотелось вытянуть руку и дотронуться до него, то оттолкнуть его от себя. В результате она не сделала ни того ни другого, решив подождать, что будет дальше. Руки Марка накрыли ее груди, она почувствовала, как по ним блуждают его губы, а потом его твердая, мускулистая нога резким движением раздвинула ей бедра.

— Мне страшно, — прошептала она.

— Не нужно бояться. Много времени это не займет.

Он дышал тяжело, дыхание короткими, хриплыми толчками вырывалось из его груди, словно после долгого бега. Валерия чувствовала, как он ворочается, пытаясь протиснуться в глубь ее тела, и ей было страшно. Разве он сможет поместиться внутри ее? Ведь для этого он слишком большой. Почему бы вместо этого ему не поцеловать ее еще раз? Закрыв глаза, она обхватила его спину, и ногти ее вдруг вонзились в его кожу. Внезапно ее пронзила резкая боль.

— О-о! — Валерия даже не сразу сообразила, что кричит. Теперь он оказался вдруг неожиданно глубоко, и Валерия сжалась, подумав, что будет еще больнее. Но неожиданно боль отступила, а она почувствовала себя немного мокрой и почему-то наполненной до краев. Сразу стало немного легче. Тяжело дыша, Марк снова задвигался ритмичными толчками. Валерия послушно лежала под ним, прислушиваясь к поскрипыванию постели и стараясь понять, что же она, собственно говоря, чувствует. Если честно, ничего особенного — не особенно приятно, но и не слишком отвратительно, скорее уж как-то странно, даже неловко…

Внезапно Марк застыл, и Валерия сразу ударилась в панику. Неужели она сделала что-то не так? С губ его сорвался похожий на сдавленное рычание стон. А потом он тяжело упал на нее, хватая воздух широко открытым ртом.

С ног до головы покрытый потом, он лежал, точно мертвый. Валерия окончательно перепугалась.

— Марк, с тобой все в порядке?

Он вскинул голову.

— Подари мне сына, Валерия!

И скатился с нее.

Валерия почувствовала, что дрожит с головы до ног.

— Обними меня!

Он крепко прижал ее к себе. Так вот, оказывается, из-за чего столько шума и разговоров! Валерия чувствовала себя приятно удивленной, но все-таки слегка разочарованной. Под ней было мокро, и ее супруг старался не касаться ее бедер. Ее же по-прежнему томило желание увидеть, как он выглядит.

— Я люблю тебя, Марк, — наконец выдохнула она. Уверенность понемногу возвращалась к ней. Итак, она стала женщиной! Валерия теснее прижалась к мужу. — А теперь я хочу как можно больше узнать о тебе, чтобы стать тебе доброй женой. Узнать все твои мысли, все твои тайны. И поближе познакомиться с Британией, почувствовать, какая она.

Он вздохнул в темноте.

— И почему все женщины такие любопытные?

— Ну, мы ведь заботимся о своих мужчинах.

Какое-то время он лежал молча.

— Я тоже забочусь о своих людях. Поэтому сегодня никаких секретов. Рассвет наступит быстро. В крепости все поднимаются рано, и мне придется поспешить к ним.

— Ты о своих солдатах? Разве ты не можешь провести со мной хотя бы одно утро?

— У меня много дел. Вспомни хотя бы эту засаду в лесу.

Она теснее прижалась к нему.

— Но они ведь уже давно разбежались! Что же ты сможешь тут сделать?

— Гальба хочет расследовать это дело, а он не остановится, пока не докопается до сути. Конечно, он самый настоящий солдафон, грубый, неотесанный провинциал, но нужно отдать ему должное — он настоящий солдат. — Марк немного помолчал. — О боги, только подумаю, что могло случиться! Что, если бы я потерял тебя?! И это всего лишь в двух шагах от крепости!

— Но ведь ты же спас меня! Ты и Гальба — вы оба спасли мне жизнь. — Валерия обвилась вокруг него. — Одного я не понимаю — как это варварам удалось расставить мне ловушку?

— У них наверняка есть шпионы. Впрочем, и у нас тоже.

Она затихла, вспоминая зеленый купол леса, где стояла такая же тишина, как в храме, и людей, которые неожиданно высыпали из-за деревьев и окружили ее. Все произошло так внезапно… и, оказывается, все это было спланировано заранее. Ей вспомнилась изысканная латынь, на которой говорил их предводитель, и его издевательская прямота.

— Марк…

— М-м? — Он уже почти спал.

— Интересно, а откуда этому раскрашенному варвару было известно, что я хорошо езжу верхом?

— От твоего же собственного гладиатора скорее всего. Он предал тебя.

Валерия свернулась клубочком возле мужа, уткнувшись носом ему в плечо.

— Бойся того, кому доверяешь, — пробормотала она.

Первое, что пришло Валерии в голову относительно замужней жизни, — это то, что даже сейчас она чувствует себя не вполне замужем. Измученная переживаниями предыдущего дня, новыми для нее ощущениями и разочарованиями первой брачной ночи, она проспала почти до полудня и проснулась одна, чувствуя, что вся дрожит от холода в пустой постели. Муж, как он и предупреждал, ушел. Дом казался пустым и тихим.

Валерия спустила ноги с постели, пол оказался холодным как лед, и босые ноги ее моментально покрылись мурашками. Смятые лепестки яблони, которыми накануне была усыпана их постель, рассыпались по полу, там же валялась и ее смятая свадебная одежда. Нежный аромат цветов уступил место затхлому запаху сырости, исходившему от каменных стен спальни. Одна из драпировок, как теперь она ясно видела, представляла собой всего лишь шерстяной гобелен с вытканным на нем ало-желтым щитом петрианской кавалерии. Валерия почувствовала, что дрожит от холода. Возможно, скоро наступит весна и принесет с собой в Британию хоть немного тепла, в отчаянии подумала она. Но пока что дни хоть и стали длиннее, однако несли с собой лишь ледяное дыхание зимы да промозглые ветра северных морей. Ей придется приучить себя одеваться теплее, как это делают бритты.