Алексей Кондаков - Последний козырь

— Господа генералы и офицеры, — вмешался Фостиков, — попытка связаться с генералом Врангелем была мной предпринята. В Крыму знают, что Кубань собирает силы для продолжения борьбы под знаменем «Армии возрождения России». Главнокомандующий возложил на меня задачу сформировать таковую. Каковы будут ее боевые задачи — определит новый вождь нашего священного дела, генерал-лейтенант Врангель. И как только я доложу ему о сосредоточении разрозненных отрядов и установлении единого командования, главком вышлет через Грузию крупную партию оружия и боеприпасов. Для организации оперативного взаимодействия от главкома должен прибыть его представитель. Всему свое время, господа.

Незаметно для себя Фостиков начал говорить о задачах, которые должны быть решены на совещании. Полковник Чапега понял, что он лишен возможности продолжать выступление, и сел. Когда говорил Чапега, никто не смотрел в его холодные, словно густой туман, глаза, теперь все со вниманием слушали Фостикова.

— Сегодня, — продолжал генерал, — мы должны принять историческое решение. Именно историческое. Перед нами стоит задача собрать воедино наши разрозненные отряды, сформировать новую армию. Да-да, господа, мы назовем ее — «Армия возрождения России». Это, однако, не значит, что мы взвалим на плечи нашей армии освобождение всей страны от большевизма. Нет, мы точно рассчитаем возможности наших войск и, исходя из этого, определим их боевые задачи. Мы очистим от большевиков казачьи области и создадим суверенное государственное образование.

Фостиков подробно обрисовал военную обстановку на Северном Кавказе, мотивировал необходимость стянуть все разрозненные отряды в Баталпашинский отдел и здесь провести организационные мероприятия по формированию новой армии.

— Сведения, которыми мы располагаем, недостаточны для того, чтобы принять окончательное решение, — закончил Фостиков. — Поэтому прошу вас, господа, каждому выразить свое отношение к идее создания новой армии и дать по возможности полную информацию о своем отряде и о тех, которые действуют по соседству с вами. Это позволит нам к исходу завтрашнего дня разработать план перегруппировки и сосредоточения сил нашего детища — «Армии возрождения России». Как я уже сказал, название это отражает не ближайшие задачи, но наши помыслы и устремления. В нем и наш политический лозунг.

Выступающие, вопреки ожиданию Фостикова, говорили сдержанно, выражали сомнения, выдвигали проблемы, ответы на которые никто не мог дать.

— Все мы готовы к борьбе и самопожертвованию, — сказал генерал Евсюков, — и если нам удастся завтра решить проблему вооружения, боеприпасов, вещевого и продовольственного снабжения, я первым встану в ряды новой армии. Ведь кадровая армия требует планового снабжения.

— Мы получим все необходимое для армии, как только завершим ее формирование, — уверял Фостиков. — Кроме того, кубанский хлеб — вот наше вооружение. Он имеет волшебное свойство перевоплощаться во что угодно. Надо лишь начинать с захвата черноморских портов. Нас устраивает формула: кубанский хлеб — английское оружие.

— Это, конечно, не свежевыпеченная формула, — снова вмешался Крыжановский, — ею пользовались все, кому родина вручала свою судьбу. Но из этого ничего не получилось.

— Все они, и особенно адмирал Колчак и генерал Деникин, взваливали на плечи своих армий непосильные задачи, стремясь установить свою самодержавную власть над всей Россией. Мы же приведем свои политические задачи в точное соответствие с военными возможностями. Каждый мост имеет свою грузоподъемность!

Полковник Крыжановский не сдавался:

— Все это возможно, если Советы любезно предоставят нам время на отмобилизование.

— В ближайшие два месяца девятая Кубанская армия не будет способна вести широкие боевые действия против нас. Ее едва хватает на то, чтобы прикрыть Екатеринодар, Новороссийск, железнодорожные коммуникации и побережье Азовского и Черного морей.

Полковник Чапега внимательно слушал выступающих и наносил на топографическую карту места дислокации отрядов, проставляя их численность. Постепенно вырисовывалось, что основная масса отрядов находилась в Майкопском, Лабинском и Баталпашинском отделах. Называлось полтора десятка отрядов, действовавших в горах и в плавнях Таманского отдела, и даже несколько — в Екатеринодарском.

«Для начала этого вполне достаточно», — думал генерал Фостиков.

Капитан Горбей спрятал пакет в разрезе седла и приказал ординарцу отвезти седло старому шорнику Миджиду Дарганову.

— Передай: дескать, капитан приказал к утру починить.

Получив седло, шорник проверил, на месте ли пакет, и аккуратно зашил разрез.

…Ночью патрульному почудилось, что от крайней хаты оторвалась тень и мгновенно исчезла в кукурузном поле.

— Дядя Егорий, там кто-то прошмыгнул в кукурузник! — испуганно захлебнулся молоденький солдатик.

— Где прошмыгнул? Чавой-то тебе померещилось, — недовольно пробурчал бородач с сеченым лицом и вытекшим глазом.

— Ей-богу, дядя Егорий. Можа, мне сбегать глянуть?

— Ты, Митек, шибко не ершись. Ента тебе не матушка-Расея. Оторвешься от кучи — и поминай как звали. Злы все на нас. Уж больно нашкодили мы, и нет нам прощения.

Митек перекрестился и нерешительно сказал:

— Черкесы — што, мы им разве чаво худово сделали? Стоим тихо, мирно. А ежели ента красный лазутчик?

— Ишь ты, ничаво худого. Еще бы. А вот в восемнадцатом да девятнадцатом гуляли мы в здешних местах под командой полковника Шкуро… — У бородача загорелся единственный глаз, задергалась сеченая щека. — Местные пши и норки [18] Пши, норки — высшие и второстепенные князья. в дружках у Шкуро ходили, так брали мы у азатов. [19] Азаты — крестьяне, выходцы из рабов (черкесск.). Долго терпели они, да, видно, невмоготу стало. Начали таять наши отряды, што сало на сковороде. Попробуй возьми хоть одного коня, а уж ежели бабу… бросаются, как дикие кабаны, удержу нет. Ента в те времена, а теперича… Так што: хошь понежить милку, не спеши в могилку. — Довольный концовкой, бородач ухмыльнулся.

— Дядя Егорий, а вы?..

— Нишкни, Митек, нишкни, не смущай душу.

Рассвет только угадывался, и до смены оставалось дождаться вторых петухов, когда на восточной окраине станицы показалась пароконная арба. Егорий обратил внимание на то, что ее возница свернул с дороги и поехал к балке напрямую, по росному полю. Он окликнул его. Арба остановилась.

— Дядя Егорий, а пошто вы остановили?

— Так ведь он не прячется. Из станицы выехал по дороге, а там есть пост. А ежели мы пропустим без внимания, опять же взыщут.

Они подошли к арбе. Возницей оказался старый черкес. Вылинявший бешмет и поношенная черкеска с деревянными газырями говорили о том, что это бедный азат.